Колос времени [СИ]

– Обратно в музей?

– Ну да.

– И ты отнес?

– Чего я, лох, что ли, какой? Очень мне надо было их возвращать! А если бы меня с ними застукали? Паника бы поднялась… С работы меня, конечно, вытурили, но хоть в милицию не заявили, потому что доказательств никаких. А часы я по частям распродал, кому что удалось впихнуть. Они ж все равно сломаны были, а так хоть футляр взяли, подставку бронзовую, циферблат со стрелками… Корпус только остался, здесь в подсобке. Будете брать?

Вера молча разглядывала свои ладони – они были ледяными и ощутимо дрожали.

– Так чего? – переспросил Чернявин, удивленный этим внезапным молчанием. – Часы нести? Там, правда, немного осталось…

– Зачем, – перебила его девушка, – зачем Константину понадобились эти часы?

– Да не знаю я… Кажется, он что-то в них искал.

– Что?

– Ну да, наверное. Щупал там, стучал, иголкой ковырялся. Слушай, Верка, скажи своему френду, чтобы с меня слез. Тяжело же!

Кирилл предупреждающе зарычал, а Вера пропустила просьбу мимо ушей. Машинально погладив темполога по макушке (тот сразу расслабился и довольно заурчал), она поднялась и стала отряхивать сарафан. Следом за ней встал на ноги и Кирилл. Звериная муть постепенно схлынула из его глаз, взор обрел прежнюю ясность, а губы скривились в язвительной усмешке.

– К Водлянову? – как ни в чем не бывало осведомился он у девушки.

Та медленно кивнула.

– Я не понимаю… – ее голос звучал так тихо, что темполог едва мог понять, что она говорит. – Почему он даже не упомянул о часах? Для чего они ему понадобились? Что он в них искал?

Кирилл хмыкнул. У него сложилось четкое представление о причинах подобного интереса, и предмет поисков консультанта-искусствоведа не вызывал сомнений. Похоже, Водлянову об этой истории было известно гораздо больше, чем он пожелал сообщить молодым людям, но вот насколько он сам оказался в ней замешан – это еще предстояло выяснить. Но высказывать все это вслух темполог не стал, дипломатично уклонившись от ответа. Собственно, он подозревал, что ответ, как таковой, был Вере не нужен, ее мучило совсем другое, в чем, возможно, она не хотела себе признаваться. Нужно было дать ей время поразмыслить и самой сделать очевидные выводы…

К сожалению, времени у них практически не оставалось.

– Я так думаю, – нерешительно заметил с пола Чернявин (он не рискнул встать, продолжая испуганно косить на молодых людей снизу). – Костян не для себя их брал. Ну, в смысле, они не ему нужны были, а френду его.

– Какому френду? – в один голос произнесли Вера с Кириллом.

– Не знаю. Я его только потом заметил, когда уходил уже – он за стеллажами сидел. Тихо сидел, как мышка. Старик какой-то, черный, носатый, седой весь. На кавказца похож…

Без лишних слов темполог взял девушку за руку и потянул к выходу.

– Эй, вы куда? – растерянно прокричал им вслед Чернявин.

Ни один из них даже не оглянулся.

За спинами молодых людей послышались глухие хлопки – это начала обваливаться отсыревшая штукатурка. Запах сероводорода усилился, в туннелях подозрительно заклокотало. Уже не раздумывая, Кирилл и Вера выскочили на верхнюю платформу и бегом бросились к эскалатору.

Ребристые ступени медленно ползли, с натужным скрежетом. На середине пути эскалатор содрогнулся всеми частями и остановился. В его недрах что-то угрожающе грохнуло, послышался громкий стук, сильно отдающий в ноги. Светильники испуганно замигали, толстые матовые стекла плафонов, дребезжа, покрылись сетью трещин. С сухим треском лопались лампочки.

Снизу пахнуло вонючей сыростью – оглянувшись, Вера заметила, как на нижние ступеньки накатывает грязно-серая пленка прорвавшейся откуда-то воды. Белый свод над их головами расцветился быстро расползающимися ржавыми пятнами. Поднимая брызги, с платформы выбежала группа ремонтников в ярко-оранжевых жилетах и, перепрыгивая через три ступеньки, помчалась вверх. В глубине станции раздалось унылое завывание сирен, и из вестибюля отозвался звонок – пронзительно и тревожно.

Молодые люди соскочили со ступеней и подбежали к выходу. Им в лицо ударил сквозняк, бешено рвущий двери. Возле них метались два милиционера и дежурная с белым, как простыня лицом – охранники ловили створки и держали их, пока женщина дрожащими руками защелкивала замок. Проскочившим мимо Кириллу и Вере она растерянно бросила:

– Куда?… Мы закрываемся! – и взмахнула руками, еле увернувшись от отлетевшей двери. Ее голос утонул в завывании ветра.

Над островом сгущалась тьма. Небо, окрашенное в черно-фиолетовый цвет, опустилось так низко, что, казалось, вот-вот должно было окончательно расплющить остров со всеми его старыми домами, деревьями, вывесками и автомобилями, запрудившими перекресток. Одна лишь призрачная громада собора не желала сдаваться стихии, упрямо подпирая нависшие тучи слабо мерцающими главками.

Резкие порывы ветра гнули деревья и раскачивали рекламные щиты. Хватая воздух пересохшим ртом, Вера изо всех сил цеплялась за Кирилла. Ветер рвал на них одежду, рубашка темполога лишилась последних пуговиц.

– Сюда! – прокричала девушка и, не услышав сама себя, потянула напарника в сторону огороженного сквера. Они побежали по усыпанной гравием дорожке, прикрывая лица от летящей навстречу, смешанной с мусором колючей пыли. Над их головами отчаянно скрипели старые тополя, роняя вниз обломанные ветки.

У собора Вера попыталась притормозить.

– Мы так далеко не уйдем… надо переждать! – но темполог, не выпуская ее руки, продолжал упрямо тянуть дальше. Они пересекли забитую машинами улицу и свернули налево, укрываясь от сбивающих с ног порывов ветра. За ними, грохоча, обрушилась на асфальт ярко-красная вывеска с надписью "Мясо".

Вера, изнемогая, прислонилась к стене. Никогда раньше девушка не оказывалась в эпицентре бури, и теперь ее охватило глубокое волнение, смешанное с мистическим ужасом и робким восторгом. Ей почудилось, что воздушные струи сейчас подхватят ее и потащат за собой, словно тряпичную куклу, она уже не чувствовала под собой опоры, как будто ураган не только сносил вывески и выворачивал деревья, но и саму землю растирал в порошок. Ей вдруг захотелось шагнуть вперед, без сопротивления отдаться на волю ветра – желание было таким острым, что она с трудом его подавила и только крепче стиснула пальцы на опоре водосточной трубы.

Напарник куда-то исчез, и Вера повернула голову, пытаясь разглядеть его сквозь белые завихрения пыли. Волосы лезли ей в лицо, из глаз непрерывно текли слезы, выдуваемые ветром.

Сквозь шум и завывания послышались кудахтающие звуки, из-за угла с надсадным тарахтением выскочил старый обшарпанный мотоцикл, натужно хлопая и содрогаясь всеми частями, затормозил рядом с девушкой.

За рулем сидел темполог.

– Откуда… – Вера не договорила, задохнувшись от ударившего в лицо ветра, и только потом заметила торчащий из замка зажигания универсальный стержень. Кирилл шевельнул губами, кивком указывая на сидение за собой, подождал, пока она вскарабкается сзади, и дал по газам. Девушка прижалась к спине напарника, обхватив его обеими руками.

– Давай прямо! – крикнула она ему в ухо. Кирилл молча кивнул, закладывая резкий вираж.

Теперь ветер, казалось, обрушился на них с удвоенной силой. Мотоцикл вихлял, задевая автомобили, припаркованные по обе стороны улицы, темполог с трудом удерживал руль в нужном положении.

Вера, смаргивая, выглянула из-за его плеча.

– Теперь налево!

Они проскочили грязный переулок с размалеванными граффити стенами домов. По земле, громыхая, перекатывалась лента сорванной вывески. Под колесами мотоцикла захрустело битое стекло.

– Направо!

Она еле удерживалась, чтобы не завизжать во весь голос. Опасная гонка, бьющие в лицо воздушные потоки, заносы на поворотах, от которых сердце уходило в пятки, хлопанье сорванных с петель оконных рам над головой, сыплющиеся вниз осколки, напряженное тело темполога, к которому девушка прижималась, как младенец к любящей матери – все это против воли вызывало в Вере дикий восторженный порыв. Безостановочное движение опьяняло, кружило голову, заставляя позабыть обо всем. Она уже наслаждалась происходящим, и неизбежный страх, как острая приправа, делал наслаждение еще более пронзительным.