Свобода для Господа Бога

Но армия не сдавалась. Уже через час, нечеловеческими усилиями сдерживая натиск Бориноса по всему фронту, Трэйт атаковал бывшие собственные позиции и окровавленными штыками вышиб оттуда церковных мушкетеров!

Наблюдая через спутник, Гордиан удовлетворенно кивнул: линию фронта удалось сохранить. Боринос не смял строй повстанцев, однако…

Люди были измотаны, а дальнейшее сражение просто невозможно.

И Трэйт отдал приказ об отходе. Организованно и четко, окруженные с трех сторон, истерзанные дивизии Верховного маршала двинулись в направлении Бургоса, откуда явились сюда для битвы ровно пять дней назад.

Сабин наблюдал за приближением остатков Армии Свободы и наседающим ей на плечи неприятелем. Оба воинства были измотаны и избиты почти до крайнего предела, однако никто не отступал от задуманного – противники демонстрировали фантастическое упорство.

Сабин обернулся к Критию:

– Этот идиот Трэйт пытается на своих плечах ввести Бориноса в Бургос!

– Он всего лишь спасает армию, сударь. Тех, кто сегодня сражался за наш город, тех, кто за него умирал.

– Ерунда! Тех, кто «умирал», спасать не надобно, а вот Бургос мы обязаны защитить. Сжечь мосты! Король не ступит на восточный берег! Живее!

Даже Критий, лично преданный Сабину, опешил:

– Что, сударь? Но это же… Что?!

Лицо Сабина налилось кровью. Критий подумал – от гнева, но сам префект знал, что это от ужаса перед собственными словами. Он только что произнес приговор сотням тысяч собратьев.

– Мы должны сохранить город, – солгал он себе. – Сжечь мосты! Сжечь!

Мишан Трэйт оторвал глаза от подзорной трубы, его челюсти сжались как стальной капкан. Когда вестовой сообщил ему, что Сабин жжет мосты, он в первое мгновение не поверил, бросился вперед и… увидел все сам. Но почему?!! Вопрос был хорош, а вот времени на ответы, похоже, не совсем осталось. Времени, если честно, не осталось уже ни на что!

– Вот и все, – сказал он, обращаясь, скорее, к себе, чем к стоящим за спиной офицерам. Но затем – обратился и к ним. Спокойно, как будто перед тренировочным боем:

– Полкам развернуться. Дивизии ближе к Кобурну пусть отходят на север к Катришу и Риону. Никий, ты с ними. Крисс, кавалерию в арьергард.

А потом громче:

– Сардан Сато! Лавзейцы – ко мне! Полки в линию! Прикроем отход!

И развернувшись лицом к истерзанным солдатским шеренгам, он выхватил свой клинок.

– К смерти и победе готов! – могучим голосом, сотрясая вершины копейных наверший и воздетых в воздух блистающих кошкодеров, взревел старый дацион.

– Кхарра! Кхарра! – ответили ему сто тысяч пикинерских глоток. И с этим криком каждый из них, вчерашних огородников и столяров, в то же мгновение стал консидорием!

Король Боринос кивнул. Похоже, так неудачно начатое и не менее неудачно разворачивавшееся сражение все же направлено в нужное русло. Пикинеры сервов оказывали его воинству отчаянное сопротивление, ложась в землю один к двум, а может, и к трем атакующим бойцам. И все же он знал – все кончено. Сейчас подтянется королевская артиллерия и начнет лупить по прижатым к Кобурну пикинерам Свободы картечью прямой наводкой.

Это будет не битва – бойня.

И все же мужество маршала рабов, чей алый плащ – епанчу призового бойца – видели в самой гущи кровавой резни, вызывало невольное уважение у Единого короля.

«Каков человечище! – подумал он, – Если возьму в плен, даже не буду сажать на кол. Голову рубану. Как монарху. Хотя в плен, конечно, вряд ли получится. Ведь он консидорий, дьявол, и чемпион авеналий каких-то годов! Такой скорее сдохнет, чем сдастся».

Боринос вздохнул и повернулся к своему адъютанту.

– А он достойно бьется, этот рабский маршал, вы не находите?

– О, сир, конечно! Достойный противник таланту Вашего величества. И все же пред Вашим гением – ничто!

Боринос пожал плечами. Подлиза! Ну что за люди у него на службе? С каким таким гением?

В это время подкатила его артиллерия. Тяжелые картауны и кулеврины-двенадцатифунтовки. Настоящие монстры войны.

«Вот и эпилог, господа», – усмехнулся Единый король.

Для сервов настало… время умирать!

На равнине под Бургосом сервы умирали. Клик. Клик.

А где-то в поднебесной высоте, немыслимо высоко над далекой равниной, космический спутник раскрыл свои прозрачные крылья. Он впился краснозрачковым глазом в кровавый пейзаж под собой и выдал сигнал. Клик. Клик.

Последние, ускользающие меж пальцев часы Гор старался разобраться в общей системе контроля, и главное, что его интересовало, была не ее структура и пароли, а оружие Хепри. Секунды стучали в висках подковами лошадей. Еще немного, и может быть уже поздно.

Наконец он обнаружил то, что искал. Повинуясь беззвучному электронному приказу, в такой далекой от западного берега Кобурна провинции Эльбиника ожили легендарные огненные башни, и Гор замер перед экраном в комнате соединений на вершине храма.

– Активировать башни, сэр? – задала вопрос автоматика.

– О, да, – устало выдохнул Гор и вжал тумблер.

Его величество поднял голову. В голубом небе из некой точки за горизонтом ослепительно яркая линия разрезала небо, уходя куда-то за облака. Линия была очень тонкой и если бы не ее яркость, то, возможно, вытянутый в нитку свет вообще трудно было бы различить. Но уже из-за облаков этот же «свет» изливался совсем другим. Под немыслимым наклоном, обхватом почти в километр, в его войско бил настоящий сияющий столб. Бил, разбрызгивая многотонные капли расплавленного грунта на сотни и сотни метров от своего отмеченного кошмарной смертью пути.

– Ваше величество? – спросил дрожащим голосом стоящий рядом лейб-адъютант.

Но Его величество промолчал. Что именно произошло, думал он, Амир сошел с ума? Или у Тринадцатого пророка, этого проклятого Фехтовальщика, все же проснулись божественные способности, как когда-то у Хепри? Ведь, судя по всему, он видит перед собой действие знаменитых огненных башен. Впрочем, в данную конкретную секунду разница казалась несущественной. За несколько мгновений, пока в голове неслась эта мысль, королевская армия уменьшилась на половину. А еще через несколько стуков сердца она исчезнет совсем.

Боринос потер подбородок.

«Интересно, – подумал он, – что чувствовали хотты под Стеллополем две тысячи лет назад? Удивление? Ужас?.. Да бросьте, сударь! Вероятно, они чувствовали боль».

Столб пламени нырнул к его Ставке, пройдя почти километр за время, в которое он лишь моргнул.

«С другой стороны, – думал Боринос, – огненные башни убивают слишком быстро, чтобы что-то почувствовать. Будет забавно».

Забавно… Молодой офицер, стоявший рядом с монархом, завизжал, перекрикивая треск и дрожание плавящейся рядом почвы. В то же мгновение край огненного столба коснулся его руки, превратив фигуру в ярко вспыхнувший факел.

Плоть человека испарилась мгновенно, чуть дольше продержались лишь кости, и на какую-то долю секунды обнаженный скелет застыл, сжимая в руках остаток оплавленного мушкета. И тут же пал, как ледяное изваяние, попавшее в домну.

«А ведь красиво, дьявол!» – успел подумать безумный король.

И вдохнул. Кипящий воздух вошел в его легкие, сжигая по пути рот, гортань, пищевод. Последний взгляд его упал на руки. Кожа кипела! Потом глазной белок свернулся, и вид заслонила тьма.

В следующее мгновение Его величество стал паром.