Серый мир

— Мы пойдем туда не пешком, а перенесемся мгновенно. Нас поведет туда магия древних.

— Ты знаком с короткими путями древних? — тихо прошептал Гриф. — Ты поистине великий шаман. Для меня и моих людей — великая честь служить тебе.

Гриф было дернулся, чтобы в очередной раз упасть на колени, но вовремя спохватился и сдержался, помня о моем запрете.

— Вернемся к нашей проблеме, — перебил я Грифа, который хотел в очередной раз начать петь мне дифирамбы. — Мне нужно место, которое будет скрытным и хорошо замаскированным, чтобы о нем не знали терроны. Но при этом оно должно быть не очень далеко от гор. Там должно с комфортом разместиться не меньше сотни человек, а лучше думать на перспективу — рассчитывать человек на триста-пятьсот.

— Это, наверное, очень много — пятьсот человек? — почесав затылок, проговорил Гриф. — Есть несколько мест: одно находится среди болот, а другое — в горном ущелье. Не знаю, какое из них выбрать. Тут надо подумать. Там, где болота, — много деревьев и хорошая охота, но сыро и тяжело будет раненым, а там, где горы, — мало деревьев, но рядом речка и есть пещеры.

— Ладно, время еще есть. Думай. Но как по мне, то лучше в горы.

Развернувшись, я вышел наружу, на воздух. Ночь подходила к концу, темная, непроглядная тьма сменилась серой утренней хмарью. Воздух был холодный, при дыхании изо рта вырывались облачка пара. Из-за поворота скалы донеслись лязганье металла и шорох шагов. Кузьмин вел за собой смененных постовых.

— Постовых сменил. В курс дела ввел, все согласны идти за тобой, — четко отрапортовал Кузьмин. — Что дальше делать?

— Значит, так, слушай сюда: выделишь самых опытных бойцов. Лучше всего Круглова и немого Федю, к ним по три человека. Соберешь все патроны от немецких винтовок, и набивайте ленты для пулеметов. Оба немецких пулемета ставьте на башню, внизу расположишь еще человек пять. Этим дашь гранат, штук по десять на брата. Закроем основной проход к Улью.

— А с «калиткой» что делать? Ну тот второй вход, через который автоматчики заходили? Будем его прикрывать?

— Нет, не будем. Поставим пулемет, вот здесь, на террасе. — Я показал рукой на небольшую плиту, которая торчала из стены. — Сбейте из жердин лестницу и посадите сюда человечка. Ну а под стеной — два бойца с автоматами и гранатами. Этого будет достаточно. Все, выполняй.

Вернувшись назад в пещеру, я увидел, что носилки и волокуши уже готовы. На некоторые носилки уже погрузили раненых бойцов.

— Георгий! Гоша, сукин кот! Ты где? — закричал я, ища взглядом своего денщика.

— Туточки я, вашбродь! — вынырнул из темной ниши заспанный паренек. — Вздремнул малость, а то спасу нет, как спать хочется. Всю ночь на ногах, все бегом и бегом.

— Хорош дрыхнуть! Всю службу проспишь. Слушай приказ: отведешь всех этих черноволосых вместе с нашими ранеными в ту пещеру, которую вы откопали. Жук вас там встретит. Разместите раненых. Потом вернешься сюда с Жуком и Лешкой-танкистом. Захватите с собой что-нибудь для минирования подходов. Понял? Выполнять!

— Дык, а чё взять-то: данамиту чи гранат?

— Какой, на хрен, динамит? Скажешь Жуку, что надо будет минировать подходы к Улью, пусть он сам решит, что брать. Да и еще, чуть не забыл, прихвати с собой пустые ленты к «дехтярю», и набейте их там патронами и сюда принесите. Все, давай бегом, вон черноволосые уже готовы идти.

Гоша несколько раз кивнул головой в знак согласия и побежал в ту часть пещеры, где чирканы укладывали раненых на носилки. Ну что, приказы отданы, подчиненные озадачены, шестеренки вертятся, а значит, механизм под названием боевой отряд в скором времени может сдвинуться с мертвой точки и начать свой путь.

Немного подумав, что лучше сделать: остаться здесь и помочь набивать пулеметные ленты патронами или пойти проверить посты, я решил, что лучше пойти проверить посты. Усталость брала свое, и мне жутко хотелось спать, а прогулка на свежем морозном воздухе поможет развеяться.

Серая предрассветная хмарь сменилась ярко-красным рассветом. Солнце тяжело поднималось из-за горизонта. Солнечные лучи окрашивали снег и скалы в серо-розовые тона. Глубоко вдохнув, я попытался отрешиться от мыслей. Умом я понимал, что день предстоит очень тяжелый. Неизвестность тяготила. Пойдут терроны на штурм или нет? А может, они сегодня и не появятся. Кто их знает? Хорошо, если бы так. Мы вполне успели бы осмотреть несколько предполагаемых мест переброски, выбрали бы лучшее из них. Ну и всю эту груду полезного имущества перетаскали бы не торопясь, а то в спешке и суматохе точно пришлось бы половину оставить здесь. А вот этого очень бы не хотелось. Нам сейчас любая мелочь полезна будет: каждый лишний патрон, каждый лишний засохший сухарь — как глоток свежей воды в знойной пустыне.

Выйдя на улицу, я пересек пустое пространство внутреннего двора и приблизился к бреши в стене. Сразу за провалом в каменной стене начинался широкий проход через поле, усыпанное каменными осколками. По этому проходу и должны были прийти терроны. Собственно говоря, другого пути, по которому могли пройти терроны на своих скакунах, здесь не было. Именно поэтому пролом в стене охраняли сразу четыре бойца. Еще двое дежурили метрах в ста снаружи, спрятавшись среди каменных обломков. Возле стены сильно воняло сгоревшей плотью. То ли ветер поменял направление, то ли все дело в количестве сожженных тел, но возле Улья запах гари не чувствовался вообще. А здесь воняло так, что в пору было выдавать противогазы. Вот только противогазов у нас не было. Можно было, конечно, не сжигать тела убитых людей и терронов, тем более что погода стояла холодная и естественное разложение тел началось бы не раньше, чем через сутки, но никто не знал, чего можно ждать от мертвых терронов. С человеческими покойниками все было намного проще — крещенные при жизни или носители специальных татуировок никогда не поднимались после смерти. Даже если и не было точных данных о том, крещен человек или нет, достаточно было освятить место захоронения, и тогда покойный лежал себе в земле, как и подобает нормальному трупу — тихо и спокойно. Но, во-первых, в наших рядах не было ни одного священника, а во-вторых, неизвестно было, как себя ведут покойники у терронов, может, они после смерти обращаются в упырей или, не дай бог, в личей. В общем, чтобы оградить себя от возможного нашествия темных тварей, было решено все тела сжечь, благо «земляного масла», как у терронов называют сырую нефть, в Улье было предостаточно. Вот только амбре от сотни сгоревших тел — удовольствие малоприятное, воняло так, что хотелось зажать нос пальцами и не разжимать их никогда.

— Ну что, бойцы, все спокойно? — спросил я вместо приветствия. — Мертвяки не шляются?

— Так точно, товарищ командир, все спокойно, — жизнерадостно ответил пожилой мужчина с автоматом в руках. — Вонь только страшная стоит. Дышать нечем. А так все спокойно.

— У кого из вас есть клеймо повиновения?

Из четверых бойцов отметины были у двоих. Я приказал им снять телогрейки и оголить то место, где было выжжено клеймо. У обоих клеймо оказалось выбито на левой половине груди, на пару сантиметров ниже соска. Почти идеально круглой формы ожоги. Ярко-красное пятно сгоревшей плоти, которое подчиняло владельца клейма тому, кто этим клеймом управлял. Оно лишало хозяина магических способностей, перекрывало ток энергии по жилам. В любой момент носитель клейма мог умереть, для этого достаточно было, чтобы этого захотел тот, кто владел ключом к активации клейма.

Быстро пробежавшись пальцами по краям ожога, я нашел активные точки в рисунке заклятия. Ну а дальше все было просто и обыденно: достав из кармана короткое шило на деревянной ручке, я слегка проткнул ожог в районе активных точек, а потом произнес короткую фразу, которая отключала действие заклятия. Ну вот и все: действие заклятия остановлено. Да-да, остановлено, именно так, заклятие никуда не делось, оно всего лишь «уснуло». Уснуло до тех пор, пока ему не отдадут приказ. Вот только приказ отдать смогу только я, и никто иной.