Спецподразделение Чистки

— Стата мы потеряли, — произнес Волат, как только я приблизился к нему. — Похоже, он сильно напрягся, и от судороги у него порвало почти все мышцы.

— А что с Тони? — спросил я.

— Он жив. Нам удалось запустить его сердце, но характер внутренних повреждений можно будет установить только на звездолете. Пока же он даже и рта не в состоянии открыть.

Волат замолчал. И он и я прекрасно знали, что это может значить. Хотя окончательно все должно было выясниться лишь на звездолете.

— Значит, — подвел я итог, глянув в сторону Тони, — на чистке у нас будет на два солдата меньше…

Кому-то может показаться, что мое сердце не тронула гибель солдата?

Тронула. Просто нам предстояла еще одна чистка, и меня больше волновала потеря одной боевой единицы, чем чья-то смерть. Хотя нет, дело в не этом. Зачем врать.

Я привык. Да-да, именно привык. К смерти человек, как и ко всему остальному, привыкает довольно быстро. В прошлые века на войнах гибли миллионы. И большинство людей воспринимали это как вполне понятную закономерность конфликта двух государств. Даже, кажется, была такая поговорка: «На войне как на войне».

Что-то похожее происходит и в спецподразделении Чистки. Мы сразу настраиваем себя на какое-то число погибших и вполне осознаем, что в это число можем попасть и сами. И когда мы видим мертвого солдата, пусть даже друга, первая мысль, которая возникает у нас в голове: «Хорошо, что не меня». Вот так вот, и ничего в этом нет шокирующего — это закон жизни, инстинкт самосохранения.

Волат меня не понял

— На чистке?.. — переспросил он. — На какой еще чистке?

— На той, на которую мы летели, — ответил я, — Кажется, ее никто еще не отменял. Ты лучше скажи, что в тех ящиках, которые побросали скеши? Вы осмотрели их?

— Да, — ответил Волат. — Там оружие, даже «смерчи» есть. Откуда оно взялось здесь — понять не могу.

— Не знаю, — пробормотал я. — Хотя у меня есть предположения. Одно могу сказать точно, скеши прилетели сюда не за алмазами, а именно за оружием.

— Это понятно, но откуда? Откуда здесь взялось оружие, кому предназначалось и как скеши вообще могли узнать о нем, если даже нам ничего не было известно? Как думаешь, Селий?

— Не знаю. Даже предположений делать не хочу. — Я взглянул на часы. Пора уже было вызывать челноки, чтобы не выходить в отравленную атмосферу. — Возьмем оружие на борт звездолета и сообщим шефу. А там уж пусть Терри со своими копает. Это его дело. Командуй построение, капитан, время возвращаться. Троих солдат нужно отправить за челноками, а остальным пока продвигаться к внешним шлюзам.

— А «шакалов» вызывать будем? — спросил Волат. Я посмотрел на валяющихся в беспорядке мертвых скешей.

— Думаю, не надо. У нас нет времени. Колонисты и сами все уберут. А с ящиками оружия ребята справятся. Ларка и Тони нужно отправить первыми, с ними полетишь ты и партия оружия, захватите также посадочные капсулы скешей и этот аппарат перемещения. Организуешь там разгрузку и поместишь раненых в медотсек, затем вернешься и заберешь оставшихся. Что в ящиках, никому на звездолете ни слова, да и ребятам скажи, чтобы языки за зубами держали.

— Хорошо.

Волат ушел, а я отправился проверять всю документацию колонии и все складские помещения. Здесь еще могло оказаться оружие.

Глава 9

Тони смог сказать первое слово лишь на третьи сутки. Сказать слово… Нет, он ничего не смог сказать. Его невнятное мычание мы разобрали лишь потому, что хорошо понимали, чего он хочет.

— Ууу-бгэй-тчше ммэ-ня!

Я невольно вздрогнул, когда понял, о чем он попросил. Убить… Я привык убивать, но не в таких ситуациях. Хотя чисто по-человечески Тони можно было понять. Я посмотрел настоящих рядом ребят. Уверен, они думали о том же. Но кто из них решится на это?

Лично я не мог.

Лок достал из-за пояса тесак и осмотрел собранных в медотсеке пятерых бывалых солдат из своего взвода.

— Кто? — коротко спросил он.

Никто не шевелился.

— Ууу-бгэй-тчше ммэ-ня! — вновь попросил Тони. Последний час он произносил это почти каждые десять минут, как только вновь собирался с силами.

Я отвернулся. Выбор у Тони был невелик. Или смерть, или пожизненные муки паралитика — с постоянными невыносимыми болями, со старой брюзжащей сиделкой и с хорошей пенсией, которую не на что потратить. И солдат сделал единственно верный выбор — тот выбор, который бы сделал на его месте любой из нас. Будь у Тони друг, все бы решилось достаточно просто. Именно друг исполнил бы свой долг. Но Тони был новобранцем. И Локу ничего не оставалось, как собрать в медицинском отсеке всех своих бывалых солдат. Но они молчали. И я знал, что если никто не согласится, то Локу придется сделать это самому. А если и он не сможет, то крайним оставался я. А у меня уже выбора не было.

— Кто? — вновь спросил Лок.

Молчание, казалось, стало еще напряженнее.

— Сержант? — обратился Лок к Ларку и протянул ему тесак.

Сержант отрицательно покачал головой. Наступила очередь Лока. Он как бы взвесил тесак в руке, словно впервые ощущал его тяжесть, и подошел к Тони.

Остановившись возле постели, он обернулся и еще раз посмотрел на ребят. Нет, никто не хотел заменить его. Мое сердце бешено заколотилось. Если Лок сейчас не сможет, то это придется сделать мне. Сделать, и все тут! А затем всю жизнь носить это в себе… И убеждать, что другого выхода просто не было, что он сам, сам попросил…

— Ему больно, ему очень больно, — произнес вдруг Лок, словно оправдываясь.

— А всю жизнь на обезболивающих не просидишь.

Ребята опустили глаза, то ли соглашаясь, то ли просто не зная, что ответить. Я подошел к Локу. Стало вдруг абсолютно ясно, что он не сможет. Я молча протянул руку за тесаком. Лок сначала хотел отдать его мне, но затем замер.

— Не надо, — прошептал он, — я сам. Лок быстро повернулся и, взмахнув тесаком, одним ударом поразил Тони прямо в сердце. Солдат даже не дернулся, только выдохнул в последний раз и улыбнулся, широко раскрыв при этом глаза. Лок как-то устало опустил голову.

— Так было нужно, — тихо сказал я, и мы начали по одному покидать медицинский отсек, оставляя Лока наедине с Тони.

Должен кое-что пояснить. Мы не убиваем своих солдат — мы избавляем их от мучений. Конечно, можно было оставить Тони на планете и не пытаться спасти ему жизнь, ведь практически каждый из нас знал, чем все это закончится. Да, это так. Но тогда у Тони не осталось бы выбора. А солдат Чистки должен иметь выбор — свой выбор! Он должен сам решить: жить ему в вечном мучении или умереть, улыбнувшись перед смертью. Таков был неписаный закон Чистки. Но все же, покинув медицинский отсек, я мысленно поблагодарил судьбу за смерть Стата. Так как в противном случае убивать его пришлось бы уже мне.

Глава 10

Вечером того же дня, когда мы выполнили просьбу Тони, я навестил Лока. Он лежал на кровати и как будто спал.

— Лок, — тихо позвал я его. Он обернулся. Спал? — спросил я, присаживаясь рядом.

— Да нет, просто лежал. — Лок тоже сел. — Все думаю о Тони. Он ведь был новобранцем… Тяжело ему пришлось, может, просто поэтому попросил?

— Он попросил, и это главное. Не думай больше об этом. У нас чистка через два дня. Мне «лунатики» там не нужны.

— Опять чистка, — протянул Лок. — Мы как оружие, которое не знает отдыха.

Только вот я все чаще думаю об отдаче.

— Об отдаче? — не понял я, о чем речь.

— Да. — Лок сунул в рот сигарету и закурил.

Я не возражал, хотя не любил табачного дыма. В школе нас всех отучили курить, но потом многие возвращались к этому вновь. Таких, как я, были лишь единицы.

— В любом оружии есть отдача, — произнес Лок, глубоко затянувшись. — Иногда слабенькая, иногда сильная. Она может быть разной… Вот в старых автоматических винтовках ударная, в нашем «ИО-35» — тепловая, в звуковом — звуковая… А какая отдача у Чистки?

— У Чистки? — Я еще никак не мог понять, к чему клонит Лок. — А какая у нас может быть отдача?