"Господин мертвец" (СИ)

Дирк бросил бесполезную изувеченную палицу и быстрым движением выхватил из поясных ножен траншейный нож. Он редко пользовался этим оружием, предпочитая держать противника на расстоянии, но сейчас это было все, что осталось в его арсенале. На худой конец он мог схватиться с этим дьявольским порождением и на кулаках, но в этом случае их силы были бы равны. А Дирк не любил предоставлять своим противникам преимущества.

Кинжал пел в воздухе, он двигался сам собой, и удерживающая его рука была лишь его продолжением, как парашют при осветительной ракете. Дирк даже не знал, куда он вонзится, оружие само выбирало себе цель, оставив сознанию решение более важных вопросов. Кинжал вошел в предплечье француза-великана, мягко, как в набитую подушку, лишь треснуло форменное серо-синее сукно. Рука была столь велика, что с другой ее стороны показался лишь самый кончик лезвия. Дирк нажал на рукоять, используя кинжал в качестве рычага – и треск сломанных лучевых костей подсказал ему, что великан не столь уж крепок, как можно было предположить.

Всего лишь плоть. А живая плоть всегда слаба.

Дирк вырвал кинжал, и вовремя – великан, бросив свой страшный молот, прижал к груди покалеченную руку, издав то ли рык, то ли глухой стон. Каким бы беспомощным ни был разум, заточенный в этой горе мышц, он был способен ощущать боль. А боли сейчас было много.

Увидев, что их Голиаф ранен и временно вышел из битвы, сразу трое французов устремились к Дирку со всех сторон. Теперь они не опасались гигантского молота и могли действовать в привычной им манере. И по тому, как они взялись за дело, Дирк понял, что это не вчерашние новобранцы. Слишком быстро и слаженно действуют. Они обступили его почти ровным треугольником, зажав между собой, и стоило ему развернуться к кому-то из них, как тот отскакивал, позволяя товарищам атаковать в спину. Хорошая тактика, и Дирк быстро оценил ее преимущества, получив несколько чувствительных ударов между лопатками и в поясницу. Он привык сражаться в траншеях, самая широкая из которых не превышала двух метров, и в подобных условиях, когда стороны чаще всего оказывались лицом друг к другу, бой в окружении был редкостью. Даже если штурмовую группу прижали с двух сторон – а такое иногда случалось – рядом всегда был товарищ, которому можно было доверить спину. Но у Мертвого Майора и Жареного Курта сейчас были свои заботы.

То, что эти противники не были новичками, было понятно и по их оружию. Никаких бесполезных штыков или саперных лопаток, у каждого было по боевому кайлу – подобию горняцких кирок с плоским острым клювом на одной стороне. Среди «Висельников» это оружие не получило серьезного распространения, в плотном порядке удобнее орудовать более компактным и управляемым инструментом. Наверно, Жареный Курт только посмеялся бы, увидев подобное, и подобрал бы для него какое-нибудь обидное слово. Но Дирку сейчас было не до смеха – ему удавалось подставлять под удары лезвий прочные наплечники, но первый же хороший удар в спину разворотит ему позвоночник.

Мерзкое ощущение – ощущать себя беспомощным, даже с оружием в руках. Тактика французов была отточена, наверно не в одном десятке схваток. Как наглые вороны, клюющие кота, они набрасывались с разных сторон, но всегда были слишком осторожны, чтобы увлечься и пропустить контр-атаку. Стоило Дирку устремиться к одному, как он тут же начинал вилять, переходя в гибкую подвижную оборону и отбиваясь прочным древком, усиленным стальными полосами. Траншейный кинжал – оружие ближнего боя, он не давал Дирку возможности размозжить наглецу голову, сметя защиту. Дирк был уверен в том, что быстрый натиск поможет ему подобраться достаточно близко и всадить лезвие в грудь французу – вокруг них билось множество людей, никто не сможет пятиться бесконечно. Но так же он был уверен и в том, что стоит ему увлечься одним противником, как двое других моментально обрушат ему на затылок и спину свои боевые кирки.

Раненный гигант все еще баюкал свою окровавленную руку, но в его неразборчивом бормотании слышалось еще что-то кроме боли. Скоро он оправится, может, не в достаточной степени, чтобы вновь схватить молот, но все же. Значит, действовать предстояло быстро.

Дирк атаковал одного из французов градом беспорядочных быстрых ударов. Тот привычно отступил, парируя большую часть кайлом, и двое его компаньонов ощутимо напряглись, выгадывая момент, когда спина Дирка будет представлять собой идеальную мишень. Жареный Курт учил «Висельников», что траншейный бой – это драка насмерть в подворотне, в которой нет ни стратегии, ни единого плана, рассчитанного на длительность более трех секунд. Только вихрь ударов, каждый из которых должен оказаться быстрее и сильнее ударов противника. Только стремительная атака, заканчивающаяся после того, как враг мертв. Но если бы Дирк всегда придерживался этих правил, вряд ли тоттмейстер Бергер сделал бы его командиром взвода.

Нанося удары правой рукой, левую он прижал к животу, поверх ремня. Вполне естественная поза человека, который защищает собственный живот. Наверно, об этом подумали и французы. Один из них скользнул ему за спину, держась в трех шагах позади и занося оружие для удара. Верное дело – так должно быть думал он сейчас на своем французском языке, глядя на беззащитную спину Дирка. А может, он думал о чем-то другом. Но наверняка он удивился, когда левая рука Дирка вдруг оторвалась от ремня и выстрелила в его сторону. Может быть, он даже увидел свою смерть, несущуюся к нему, и в его голове пронеслось какое-нибудь французское слово, символизирующее приход Госпожи.

Дирк метнул гранату почти не целясь, левой рукой и из неудобного положения, от живота. Такой бросок не может получиться хорошим – не попадешь и в амбар с десяти шагов. Но его цель находилась куда ближе.

Стальной цилиндр ударил француза в лицо, и вложенной в этот бросок силы оказалось достаточно чтобы сломить слабое сопротивление лицевых костей черепа. Его лицо превратилось в одну открытую рану, из которой торчала деревянная рукоять с так и не снятым предохранительным колпачком.

«Так вот что имеют в виду инструкторы ландвера, когда говорят новобранцам о том, что даже незаряженная граната раз в год способна убить», - подумал Дирк.

Следующий пуалю умер так быстро, что, наверно, к Святому Петру он попадет одновременно со своим приятелем. Он подобрался к Дирку слишком быстро, и слишком поздно понял, что человек в тяжелых доспехах тоже способен быстро двигаться. Быстрее обычного человека. Дирк подставил руку под опускающийся стальной клюв кайла. Этого француз не ожидал. Ни один сумасшедший не станет парировать подобный удар, пусть даже рукой в стальной перчатке – плоское лезвие в лучшем случае пробьет руку насквозь, а то и вовсе оторвет кисть. Правду говорят, эти гунны все безумны… Но Дирк не собирался встречать рукой удар острия. Одним быстрым движением он перехватил рукоять в самой верхней ее части, схватившись пальцами за рога боевой кирки и, отскочив в сторону, продолжил ее движение, начатое чужими руками. Дав ему часть собственной силы. Наверно, так себя ощущает дровосек, вложивший весь вес в удар колуном по бревну, который внезапно заметил, что никакого бревна нет, и топор по дуге приближается к его ногам. Удар вышел хороший. Лезвие вошло французу в пах по самую рукоять. Он широко открыл рот, словно большое количество воздуха могло погасить ту боль, которая резанула его изнутри. Дирк избавил его от лишних страданий, быстро чиркнув лезвием по шее. Француз уставился на багровый ручей, безнадежно испачкавший его форму. И рухнул быстрее, чем Дирк успел сделать следующий шаг.

Третий, забыв про хладнокровие, бросился бежать. Вступать в бой один на один с мертвецом он не желал, и вряд ли это было трусостью. Наверно, он мог даже уцелеть. В суматохе боя скрыться с обреченной батареи не составляло труда. «Веселые Висельники» перерезали едва ли половину всех сообщений между очагами сопротивления. Он мог забиться в какое-нибудь убежище и сдаться отряду Крамера, когда тот будет заканчивать уборку. И может после этого даже остаться в живых – если штурмовики Крамера к тому моменту достаточно насмотрятся на искромсанные тела. Конечно, лагерь для интернированных вряд ли отличается в лучшую сторону от жизни в окопах, но… Однако этот парень, должно быть, приглянулся Госпоже. Для бегства он выбрал неудачный путь – мимо орудующего топором Мертвого Майора. Бегущую на него фигуру в синем мундире тот принял за атакующего. И перерубил пополам одним коротким взмахом руки.