Ключ Неба

– Спасибо, что позволили моим глазам увидеть это, Учитель.

Пусть даже на мгновение.

– Не вешай мне лапшу на уши, я уже устал от тебя. Но я рад, что ты принес мне устройство. Поболтаю с кузенами, когда их корабли снова занесет в наш уголок вселенной. Это произойдет очень скоро.

Виктори смотрит на нефинеев.

– Убейте его.

И отворачивается. Один из немых убирает руку с плеча Хиляля, кладет на затылок.

Юношу вдруг накрывает неожиданное спокойствие. Так или иначе, все рано или поздно закончится. Это его последний шанс.

– А хочешь знать, как я собирался тебя убить? – спрашивает он.

Виктори замирает. Нефинеи тоже останавливаются. – Я собирался подойти к тебе совсем близко, чтобы пустить в ход древние посохи. Они передавались из поколения в поколение, с самого начала времен. Со времен Даамота, Эзаны, Наода и даже Менекиля. Прошли через руки каждого Игрока моей Линии. Так вот, один из этих посохов я собирался засунуть тебе в рот, потом в глотку и в кишки. А второй – воткнуть в грудь. Пробить ее насквозь. Собирался сотворить крестное знамение – прямо внутри тебя. Собирался выжечь твою инопланетную сущность, сущность Создателей. Навсегда.

Вот как я собирался убить тебя, Эа. Вот так.

Ложь. Но когда над головой у тебя висит смерть, придавая тебе сил, любое твое слово покажется истинной правдой.

Виктори фыркает. Снова поворачивается к Хилялю. – Крестное знамение? Неужто за тысячелетия твоя Линия так ничему и не научилась? Крест, как и любой другой символ, имеет значение лишь потому, что это значение ему приписано!

Все это ложь, аксумит!

Хиляль практически слышит, как Эа мотает головой. – Я очень рад, что Последняя Игра началась, и все эти Линии будут стерты с лица Земли. Особенно твоя. Хуже нет, когда люди, уже знающие правду, по-прежнему пытаются цепляться за ошметки своей веры.

– Может быть. Но я, по крайней мере, попытался тебя убить.

Никому из моей Линии такое не удавалось с 1200-го года. – И с тобой сейчас случится то же, что тогда случилось с ней – той, кто пытался в последний раз. Ты попытаешься – и потерпишь поражение. Посохи, Рима! Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Нет, сэр, не понимаю, – глухо отзывается Суботик.

– Я тоже не понимаю. Покажи мне их, Джаэль, – приказывает Виктори, называя наконец имя второго нефинея. «Да», – думает Хиляль.

Хиляль закрывает глаза. Возносит тихую молитву. Да.

Сердце его замедляется. Дыхание выравнивается. Джаэль отпускает юношу и идет поднимать трости. Хиляль получает небольшую передышку, смотрит, как Эа тянется за посохами Аарона и Моисея. На его лице застыла хмурая гримаса.

Да.

Как только Эа касается посохов, те тут же превращаются в змей. Бросаются вперед. Устройство Создателей падает на пол, отлетает в сторону. Джаэль тянется к одной из змей, пытается ее поймать, но та, еще несколько секунд назад бывшая посохом Моисея, слишком быстра. Она кидается к открытому рту Виктори и в долю секунды исчезает там. Вторая змея – посох Аарона – трижды оборачивается вокруг шеи Эа, сжимает кольца. Капюшон ее раздувается, клыки сочатся ядом и молнией вонзаются в лицо Виктори. Эа поднимает руки к шее, пытается просунуть пальцы под туловище змеи. Джаэль пытается прийти на помощь, но все бесполезно.

Каним, потрясенный происходящим, чуть ослабляет хватку. Но Хилялю этого хватает, чтобы вывернуться из его рук, перевернуться на спину и дернуть охранника за ноги. Тот валится рядом с аксумитом. Юноша поднимает локоть и бьет нефинея прямо в кадык.

Но охранник быстро приходит в себя. Он перехватывает руку Хиляля в последний момент, когда локоть, кажется, вот-вот проломит гортань. Другой рукой аксумит бьет нефинея в грудь. Ломает три ребра. Слышно, как задыхается и визжит Виктори – змея Моисея прокладывает себе путь через его тело.

Хиляль снова лупит Канима, и снова, и снова. Снова ломает ребра. Наконец нефиней отпускает его локоть. Юноша тут же втыкает его в горло охранника, проламывает ему шею. Каним мертв.

Хиляль слышит шелест шагов – Суботик бежит к месту драки.

Слышит звук взведенного затвора. Перекатывается в сторону.

Рявкает выстрел, пуля отскакивает от мрамора, рикошетирует в окно. Стекло покрывается паутинкой трещин, но не разбивается.

Рима стреляет в Джаэля и Виктори.

Она его не предала.

Хиляль бросается к Эа и Джаэлю. Суботик стреляет еще три раза; одна пуля попадает в бедро нефинея. Аксумиту хочется, чтобы женщина перестала стрелять и дала змеям выполнить свою работу. Он проскальзывает мимо Джаэля, выхватывает у того из рук мачете ЛЮБОВЬ. На то чтобы забрать НЕНАВИСТЬ времени уже не остается.

Юноша поворачивается, обходит диван. Он даст змеям закончить, прежде чем взяться за Джаэля. Но в звуках борьбы, в хрипах и булькающих звуках, которые издает Виктори, Хиляль слышит:

– Убей обоих!

Он высовывается над спинкой дивана как раз в тот момент, когда Джаэль отпускает Виктори и бросается вокруг стеклянного дерева. Суботик снова стреляет. Пуля разносит стеклянную скульптуру на миллиарды радужных осколков. В этот момент, когда воздух полон стеклянной пыли, Джаэль бросает второе мачете. Рима успевает лишь чуть-чуть отклониться, когда лезвие пронзает ей бедро и живот. Пистолет и мачете валятся на пол. Туда же оседает и Суботик, ее лицо стремительно бледнеет.

Хиляль смотрит на Виктори. Джаэлю следовало бы сейчас напасть на Хиляля. Но вместо того чтобы броситься на аксумита, охранник поворачивается спиной и возвращается к возлюбленному хозяину, который уже агонизирует. Нефиней отчаянно пытается вытащить змею из Виктори, но она слишком сильна.

Хиляль поднимается, идет к ним. Виктори видит, как приближается аксумит. В глазах его вспыхивает огонь, но Джаэль ничего не замечает. Подойдя к нефинею меньше чем на метр, юноша поднимает мачете и быстро бьет по плечам Джаэля, отрубая обе руки. Хлещет кровь. Нефиней рушится на пол, и Хиляль пинком отталкивает его в сторону.

Аксумит несколько секунд стоит над Эа. Виктори упал на колени. Глаза его полны страха. Хиляль не улыбается.

Не злорадствует. Не облизывается в предвкушении победы.

Просто смотрит.

Потом приставляет изогнутый кончик мачете к груди Вэйланда Виктори. Тот вцепляется в лезвие обеими руками. Лицо его раздуто от яда и удушья, покрыто крошечными пятнышками, сочащимися кровью, – следами змеиных клыков. Эа сжимает мачете. Темная кровь бежит меж его пальцев. Хиляль поворачивает запястье на 90 градусов, и хватка Виктори ослабевает. Он отпускает мачете. Кожа с внутренней стороны его пальцев срезана до кости.

Юноша чуть нажимает на лезвие. Эа отступает, падает на мягкий стул за спиной.

Хиляль выпускает мачете. Оружие падает на пол. Он вдруг чувствует, что совершенно измотан.

Через пять секунд жертва начинает дрожать и трястись.

Ноги его вытягиваются. Вэйланд Виктори умирает.

Его голова падает на спинку стула, рот открыт и неподвижен.

Змея Аарона разжимает кольца, переползает на грудь Виктори. Кадык Эа ходит ходуном. Потом из открытого рта вываливается посиневший язык, и появляется темная змея Моисея. Приподнимается на четыре дюйма над лицом Виктори. осматривается. Видит хвост второй змеи. Хватает его, заглатывает и полностью выскальзывает изо рта мертвеца.

Гладкое тело покрыто кровью, слизью и желчью.

– И что дальше? – нетерпеливо спрашивает Хиляль.

Но хоть эта змея и могущественное существо, она просто змея.

И ответить юноше она не может.

Впрочем, Хиляль и сам знает, что дальше. Ведь змея вкусила крови Создателей. Вкусила крови Эа.

Змея Моисея уже проглотила хвост напарницы; наступает черед второй. Змея Аарона осматривается. Видит хвост, вцепляется в него челюстями и тоже глотает. На недвижимой груди Вэйланда Виктори лежит живой, шевелящийся круг из змей. Они двигаются слаженно. Заглатывают друг друга короткими толчками.

– Живой уроборос, – тихо произносит Хиляль. Добравшись до середины собственных тел, змеи останавливаются. Становятся неподвижными, твердыми. Скатываются с груди Виктори на живот, с живота – на шелк брюк, с брюк соскальзывают на пол и со стуком ударяются о мрамор. Снова становятся деревянными. Образуют кольцо. Абсолютно правильной формы, диаметром 20,955 сантиметра.