Красная Подать (ЛП)

— Слишком самоуверенно, Молчун. Слишком несдержанно. А теперь давай-ка поглядим, смогу ли я заставить тебя закричать.

— Если он и закричит, ты этого, наверное, и не услышишь за собственной нескончаемой болтовней, — прорычал Те Кахуранги. Верховный библиарий поднялся из углубления для когитаторов, держа в одной руке бесчувственного Скелла, а в другой — посох. Пылающий на его навершии свет изгнал последних фурий и вырвал Бар`Гула из реальности.

— Надо было дать Шадрайту тебя убить, пока я его не прикончил, — презрительно улыбнулся Повелитель Ночи, останавливаясь. — А, неважно. Тебе меня не остановить, старик.

Те Кахуранги не ответил. Он что-то бормотал про себя, выдыхая слова, которые не произносились уже большую часть тысячелетия. Исходящий из его посоха свет запульсировал в такт литании, на древке вспыхнули и заискрились молнии варпа. Казалось, будто отчаянное и яростное исступление творящейся вокруг схватки померкло и исчезло, и верховный библиарий стал центром энергии, сверкающей по всему командному центру.

Кулл осознал, что происходит. Оскалив клыки, он бросился на псайкера. Слишком поздно. Рокритовый пол у него под ногами с грохотом взметнулся вверх, повинуясь воле библиария. Камень и металл дробились и обретали новую форму вокруг Повелителя Ночи, образуя громадную зубастую пасть. С громовым ударом она сомкнулась на Принце Терний, обрушив на того с обеих сторон куски материала Окружной Крепости. А затем обломки упали, стремительно рушась во вспомогательный арсенал внизу через дыру, образовавшуюся при их перемещении. Амона Кулла увлекло вниз, и каскад камней вбил его в пол, круша доспех и ломая тело. Дуговые разряды полыхнули и отключились, и уже через несколько секунд валящиеся обломки погребли под собой его окровавленные останки.

Шензар видел последний полет Кулла. Стоило громадной пасти из колотого рокрита с треском сомкнуться вокруг того, как терминатор оставил распростертое тело капеллана и направился к противовзрывным дверям. Пока кровавая бойня в Центруме Доминус близилась к кульминации, он протопал по внутренним тюремным блокам участка и отсканировал генетический ключ, взятый у захваченного главного смотрителя, в узле доступа самой защищенной камеры. Запорные штифты и петли издали скрежет, и внутренние механизмы распахнули укрепленную дверь.

Внутри камеры, мрак которой скрадывало охотничье зрение Шензара, сидел на корточках Ворфекс. Когда фигура терминатора заслонила дверной проем, чемпион рапторов поднял на него взгляд. Не произнося ни слова, Шензар отстегнул от своего магнитного пояса шлем Ворфекса и бросил его вниз.

— Стало быть, я был прав, — сказал Ворфес, посмотрев на свой шлем с гребнем.

— Они оба мертвы, — прогрохотал Шензар.

— А что с основным наступлением, на перекрестки?

— Пат. Один пал. Три оставшихся продолжают сопротивляться, и с обеих сторон растут потери.

— А флот?

— Ведет бой с лоялистами на высокой орбите. Могут уйти в любой момент, когда захотим.

— Тогда наша работа тут закончена, брат, — произнес Ворфекс, подбирая треснувший шлем с пола камеры. Он пристегнул его к вороту и дал авточувствам секунду на то, чтобы пробудиться. Как только они включились, он активировал общую вокс-частоту группировки:

— Говорит Ворфекс, чемпионам всех Когтей. Бескожий Отец и Принц Терний мертвы. Один предал Легион своими подлыми сделками, другой был высокомерным юнцом, которому не следовало позволять подняться так высоко. Я принимаю командование. Шензар со мной. Если кто хочет бросить нам вызов, может это сделать в подходящий момент, но сейчас всем Когтям отступить к ангарам челноков и приготовиться к возвращению на орбиту. Не будем больше тратить время на этих серых монстров.

Чуть погодя от предводителей Когтей начали поступать подтверждения. Им хватило ума не пытаться переломить ситуацию — из-за одного неверного шага остатки группировки могли разорвать друг друга на куски уже при попытке выйти из боя. Ворфекс ожидал, что по меньшей мере двое — вероятно, Артар и Фексрат — бросят вызов сразу по возвращению на «Последний вздох». На здоровье. Сколько бы они ни старались, теперь группировка принадлежит ему.

Последние из Первой Смерти дрались насмерть в Центруме Доминус. Пока они невольно прикрывали отход, Ворфекс и Шензар покинули камеру и двинулись к ангарам челноков. Жатва закончилась.

Нуритона выдернул свой цепной меч. Из страшной раны хлынула артериальная кровь, забрызгивая его поножи. Корчащийся культист умер под сапогом ударного командира Второго отделения, его же товарищей-изменников уложил огонь болтеров оставшихся тактических десантников Нуритоны.

Они появились из северного туннеля, поддерживая бешеный натиск четверых космодесантников Хаоса, молотящих из темноты. Было очевидно, что Поглотители из Восьмого отделения и перекресток 27-0 пали. Только отважная контратака уцелевших арбитраторов задержала силы еретиков на достаточное время, чтобы Нуритона успел переместиться от баррикады в восточном туннеле и закрыть брешь. Последние из арбитраторов погибли все до единого, их сразили в яростной схватке недалеко от того места, где содержали пленников. И все же предателей остановили.

— Восточная баррикада. Доложить, — бросил Нуритона в вокс, уже возвращаясь на исходную позицию. Он опасался, что раз он оставил вход восточного локорельса под защитой всего троих братьев-в-пустоте, космодесантники Хаоса возобновят атаку там. Однако, судя по всему, пока что убийц в тенях не было достаточно близко, чтобы воспользоваться слабостью Кархародонов.

— Они отступили, — раздался в воксе ответ. — Никаких признаков движения, а сенсоры опять работают.

Нуритона осознал, что это правда — его авточувства снова полностью функционировали. Что бы их раньше ни глушило, оно исчезло.

— Ауспик? — требовательно спросил он.

— Тоже работает. Вражеских сигналов не фиксирует.

— Должно быть, это ловушка, — сказал Нуритона. — Сохранять бдительность.

Ударный командир переключил канал.

— Магистр роты, — произнес он. — Еретики отступили.

Шарр стоял абсолютно неподвижно.

Его тело восстанавливалось, возвращаясь из состояния боеготовности. По жилам все еще струились адреналин и боевые стимуляторы. Мышцы горели от неиспользуемой энергии, рука, словно тиски, сжимала посеченную рукоять Жнеца. Он до сих пор чувствовал запах крови.

Центрум Доминус вокруг него был столь же неподвижен. Со всех поверхностей медленно капала кровь, растекавшаяся от расчлененных тел, которыми был покрыт разбитый пол. Когитаторы, блоки вокса, мониторы и системы авгуров отключились и не подлежали восстановлению. Небольшой кусок провалившейся секции пола со стуком и хрустом упал в комнату внизу, с треском рассыпавшись о груду обломков, ставшую гробницей чемпиона Хаоса.

Соха был мертв, пара молниевых когтей раскроила ему череп. Шарр уже забрал его драгоценное волкитное ружье. Красный Танэ был жив, но буквально едва-едва. Во время поединка на верхней галерее вокса ему вспорол и разорвал живот силовой меч. Нико получил раны в полудюжине мест. У капеллана Никоры была сломана почти половина костей. Трое из четырех членов Четвертого отделения, пришедших им на помощь — Экара, Хару и Тонга — погибли. Без особых повреждений остались только ударный ветеран Дортор и последний выживший из Четвертого отделения, Корди.

И еще Бледный Кочевник. Те Кахуранги стоял перед Шарром, сознательно выйдя ему на глаза. Верховный библиарий так и оставался без половины доспеха, бледное тело покрывали полосы крови. Его собственной там было мало. В одной руке он держал мальчика, за которым прибыл на Зартак — все еще бесчувственного и едва живого.

— Сообщения с перекрестков, — произнес Шарр. Он говорил ровно и безжизненно, ничем не выдавая продолжавшейся потребности рвать и кромсать, от которой по телу все еще проходила дрожь. Он по опыту знал, что Слепота уйдет неохотно. — Все отделения докладывают, что враг отходит.