Нечисти

Маше любопытно и боязно; после подбадривающего приглашения потрогать она все же решается и мизинчиком прикасается к «шатру»...

– Какая холодная!

– Потеплее сделать?

– Нет. А это циркулирующая вода? Ну одна и та же?

– Не знаю, не задумывался... А, понял вопрос: да хоть руки мой, она всегда чистая, никогда не иссякает и держится на одном уровне. Более того... Дай-ка мне пальчик.

– Не дам... а зачем тебе?

– Черту фломастером проведу.

– А зачем ты на моем пальце проведешь фломастером черту?

– Увидишь, ну не бойся же.

Маша робко протягивает тот же мизинец и уже верещит: Денис хищно вцепляется в него, делает свирепое лицо... и зеленым фломастером осторожно извазюкивает всю подушечку.

– Сполосни теперь.

Маша с любопытством окунает пальчик в фонтан, тотчас выдергивает его и смеется:

– Ой!.. а где лак?

– Там же, где и чернила. Больно?

– Нет, что ты. Прикольно как... А еще чего он может?

– Да ничего. Просто фонтан с водой, которая всегда свежая и чистая. Можно зачерпнуть оттуда же и пить. Хочешь?

– Не-а. А вот если этот, где царапинка?

– Попробуй.

– Вау! Диня, смотри: нет царапинки... и лак тоже исчез. А нельзя сделать так, чтобы...

– Можно. И положить тебе в косметичку, да? Нет уж, пусть просто фонтаном побудет, а тебе мы чего-нибудь придумаем. У меня, кстати, муттер много чем таким пользовалась, но красилась всегда вручную.

– Я наоборот хотела, чтобы он лак не трогал. А... он так и будет у меня на столе стоять? Все время?

– Если захочешь – то да.

– Ур-ра-а! Ты такой... самый лучший в мире волшебник! А ты... не исчезнешь?

– Да пока не собираюсь.

– Пока – это до вечера... или до обеда?

– Пока – это пока мы с тобой... пока я тебе не надоем, одним словом.

– Ты никогда мне не надоешь, Денис.

– Хорошо бы. Ну что такое? Маш, ты... что с тобой, почему ты плачешь? – Денис растерялся, сунулся в карман, глянул на извлеченный носовой платок – тот стремительно обрел гладкую первозданную свежесть, – скомкал его... – Маша, да что с тобою?..

– Ничего. Просто... я воочию встретила... увидела, как может выглядеть счастье...

– И как же оно выглядит? – Главное было втянуть ее в разговор, отвлечь от слез.

– С конопушками. – Маша все еще всхлипывала, когда вдруг рассмеялась: запоздавшие слезинки разлетелись брызгами, и лишь под глазами остались две черные «панковские» дорожки. – Я очень страшная, да?

– Да. И психическая, но я не боюсь. У тебя когда день рождения?

– Дай платок... В августе, а что?

– Это далеко. Сейчас на базар пойдем, по косметику, дабы твой макияж не расплывался по пять раз на дню. Репетиция к празднику у нас будет.

– Ты говоришь «по косметику», словно «по грибы». Это прикол?

– Нет, преимущества сельского воспитания. У нас на хуторе, вечерами, когда приходит нужда идти в бутик, всегда говорят: по картошку, по изумруды...

– А почему...

– Ну погоди, погоди, пернатый, ты пока просто водички попей, а вечером все будет. Или сам полетай во дворе, крыс поищи...

– Фу, какая мерзость! Не надо так говорить. Давай его лучше покормим?

– Давай я это сделаю без тебя, на всякий случай, я умею... Ты что хотела спросить, когда Морка нас перебил?

– А, да. Почему это ты решил покупать мне косметику из бутика? Типа папик?

– Да нет...

– А что так покраснел вдруг?

– Да... Ну... У меня, короче, денег полно, и я подумал, что мы можем попытаться тратить их вместе.

– И дальше что?

– И дальше ничего. – Денис растерялся еще больше. Он ни в коем случае не хотел ее обидеть или рассердить.

– Совсем-совсем ничего?

– Ты меня не за того...

– Тогда я не согласна! А... вот если время от времени будешь нежно смотреть в мою сторону и заботливо поддерживать под локоток, когда мы будем кататься на роликах... Тогда согласна. Ты свободен сегодня?

– Более-менее. Ты любишь кататься на роликах?

– Да, я знаю место, где напрокат дают и недорого. А ты умеешь?

– Ну вроде бы да. У меня есть итальянские khuti. «Агрессивки» такие.

– Настоящие?

– Ну так...

– Круто! Я слышала, но сама видеть не видела! На таких только олигархи катаются!

– Ну так пойдем? Что дома-то высиживать? И тебе такие купим.

– Пойдем. Но погоди, пока я со старой косметикой попрощаюсь. И пожалуйста не смотри на меня, покуда я буду это делать. Денис... Я не знаю ничего насчет твоих денег и не буду врать, что отдам в ближайшее время, потому что их осталось у меня на все про все три сотни рублей...

– Деньги – не проблема, поверь.

– Да, я тебе верю. И ты меня спас. Но пожалуйста, пожалуйста...

– Что пожалуйста?

– Помни, пожалуйста, что я тебе – не фонтанчик. И даже не ручная птица Морик.

– А я никогда и не...

– Потому что если я к тебе привяжусь, если я к тебе привыкну, а потом вдруг надоем...

– Слу-ушай, Маш, ты всегда так часто плачешь?

– Все-все... Я очень редко плачу, это я только сегодня, накопленный годовой запас использую. Прости, пожалуйста. На грядущий миллениум это был последний потоп... Я тебе уже надоела?

– Ты – нисколько! А беспочвенные хныки-хныканьки – пожалуй да.

– Больше не дождешься.

– Ты такая красивая... Нет, серьезно. И «мини» тебе идут не хуже джинсов... а лучше. Гораздо лучше... Тебя этот клювастый попрыгунчик не заманал своими криками?

– Не-ет, такой славный птиц, суровый, огромный. Я его немножечко боюсь, но я вижу, что он очень хороший. А почему ты спрашиваешь?

– Я думал, может мы телевизор посмотрим... с полчасика... Пока жара спадет? Давно я его не включал... Знаешь, когда в Сети сидишь, то вроде как и телевизор без надобности. А сегодня вдруг захотелось.

Маша среагировала на тактические хитрости Дениса абсолютно естественно, без ехидства и недоверия.

– Конечно, пульт здесь. Садись сюда, ко мне на тахту, и посмотрим, отсюда удобнее.

– Ладно! Тогда Морка и... точно будет мешать. Ну-ка, гвардия, кыш в большую комнату и не высовываться, пока не позову.

– А почему ты его гвардией зовешь?

– Его?.. Гм... Потом расскажу, ладно? Это интересно и с сюрпризом, но не сейчас. Только ты мне напомни рассказать... Что?.. А все равно что: MTV или что-нибудь похожее... Слушай, жарко как... Кто дрожит... Это ты дрожишь... Не бойся, я просто обниму за плечи и все...

– ...я не боюсь... ни чуточки...

Больше всего на свете в эти минуты Денис боялся разоблачения: вот сейчас все выяснится, и Маша поймет, что в свои восемнадцать с хвостиком он абсолютный девственник и не только что-нибудь серьезное, а даже целоваться не умеет. Точнее, ни разу и не пробовал...

– Динечка... Только, пожалуйста... Не надо, не будем дальше заходить... Я боюсь... Ты же обещал... Я... у меня еще никого...

Все знают, что у страха глаза и возможности велики. Особенно пугает неведомое, непонятное, таинственное, только в теории знакомое... Неудача может быть чревата потерей здоровья, денег, смертью, насмешками окружающих, отчислением из рядов...

Но любопытство, праздное и научное, жажда успеха и удовольствий, естественных и запрещенных – сильнее боязни неуспеха и самой смерти, так уж заложен человек, иначе бы две его разнополые ипостаси смыкались воедино гораздо реже, чем это было бы необходимо для захвата планеты Земля или даже простого поддержания рода...

– Маша, Маша... Машень... ция... Я никогда не думал, что это так... просто... и замечательно...

– Да, Диня, да, хотя могло бы быть и еще попроще... И я не думала... Плохо только, что все перемазали в... но я же не виновата... я же предупреждала...

– Нет, но это прикол: ты же еще и оправдываешься, глупенькая! Знаешь, сдается мне, что я тебя люблю.

– Что... как ты сказал???

– Так и сказал. У меня тоже это был первый раз.

– Да нет, ты сказал, что ты меня... м-м-м, ну отпусти же, я не могу больше сегодня. Я хочу услышать еще...