Гибель Марса

  -- Он наш, редакторский, -- громко сказал Федор Березин. - Все писатели сумасшедшие.

  -- Вас всех перевоспитают, -- засмеялся камен, -- забудете, как бумагу марать, -- и забубнил в трубку: -- Мы готовы... мы готовы... Девятый, принимай борт, принимай борт.

  -- Сними орденскую планку, -- энергично зашептал Лука.

  -- Зачем... Ну почеши лысину!

  Судя по голосу, Леха впал в отчаяние. Ему претила сама мысль стать черным ангелом. Я представил, как это произойдет: нас облучат, сделают куколкой, а потом подвесят вниз головой, чтобы мы зрели и в конце концов превратились в бабочек, то бишь в жуков. У нас появятся фасетчатые глаза и вырастут огромные крылья, а руки станут длинными и тонкими, как у летучих мышей. Б-р-р-р...

  -- Сними и расстегни мне наручники, -- зло шептал Лука, наставляя Леху на пусть истинный.

  Кажется, он даже пнул его, чтобы привести в чувства. Я немного подвинулся, чтобы скрыть от камена их возню. Руки у Лехи были приспособлены для всякого рода пакостей - типа открывания электронных замков не говоря уже о любых механических запорах. Чтобы расстегнуть наручники, требовалось секунды две, не больше.

  -- Эй! - крикнул камен. - Что вы делаете?!

  Он вскочил, бросив трубку на стол.

  -- Ему плохо! - громко объявил я, привставая.

  -- Здесь не госпиталь! - произнес камен, подбегая.

  В следующее мгновение меня ударили по голове и почти сорвали мешок. Камен боролся с Лехой, который не успел снять наручники. Я бросился камену под ноги, не давая ему навалиться на Луку, который уже освободил руки и поднимался. Леха вслепую боднул камена головой в живот, а я подцепил его плечом. Но он каким-то образом сохранил равновесие и даже успел задеть меня коленом, как вдруг захрипел, упал на пол и стал кататься, держась за гордо. Только после этого я понял, что произошло. Лука наконец вспомнил навыки контактного и бесконтактного боя и применил их на практике. Уж не знаю, как, но, похоже, он ударил камена двумя пальцами в кадык. Камен задыхался и кашлял. Он пополз к столу, где у него было оружие. Леха - прыг -- сел ему на ноги. Камен несколько раз дернулся. Леха, оскалившись, держал. Потом камен выгнулся, хрипя, и застыл в центре помещения, как большой червяк, -- изо рта у него хлынула кровь.

  Пока он все это проделывал, Лука освободил мне руки, занялся матросом и Федором Березиным, а я подбежал к бронированной двери, на которой было написано "Крейсер Рюрик" и закрыл ее на массивный засов и только после этого мельком огляделся: мы находились в большом сводчатом помещении, в котором недавно был пожар - потолок оказался закопченным, часть оборудования была свалена в углу, другая часть была разбита. Рядом с входом начинался длинный коридор, в конце которого, похоже, располагались службы.

  Надо было срочно его обследовать. Я выхватил свой огромном черном пистолете с вычурной скобой и, держа его перед собой, как в полицейских фильмах, первым делом сунул нос у туалет: все три кабинки были пусты. Пуста оказалась и кухня, заваленная тарой из-под минеральной воды, картонными коробками и покореженными котлами. Однако из столовой донеслись какие-то звуки. Соблюдая максимальную осторожность, я заглянул внутрь. Хорошо хоть не начал стрелять - на полу сидел Леха и с жадностью пожирал тушенку с перловой кашей, используя в качестве ложки собственную расческу.

  -- Фу... -- выдохнул я, входя и опуская пистолет.

  Леха поднял на меня глаза, в которых светилась святая наивность, и пожаловался, с удовольствием почесывая жирной расческой лысину:

  -- Запить нечем...

  -- Ну да, конечно, -- саркастически согласился я, обозревая бардак, царивший и здесь. Мне показалось, что в углу за грудой разбитый столов находится портал. Наши, отступая, сожгли и разломали все, что можно было разломать. Разбили даже бутылки с пивом марки "Балтика", попрятали куда-то вилки, а холодильник расстреляли из автоматов.

  Нас позвали. Я быстро вернулся в дежурку - надо было срочно уходить. Лука, вооруженный пистолетом камена, как раз открывал бронированную дверь. Федор Березин и матрос Григорий Кутуз, стояли по обе стороны, прижавшись к стене.

  Мы выскочили в коридор. Справа была дверь, ведущая в караулку. Лука рывком дернул за ручку, и мы, держа оружие наготове, ворвались внутрь. Из всей сумятицы, которая возникла в следующее мгновение, я помню только грохот выстрелов: "Бах! Бах! Бах!" в маленьком пространстве, крики и хрипы. Оказалось, что мы с Лукой застрелили двух каменов, которые, похоже, здесь отдыхали. Оба были вооружены штурмовыми автоматами и еще самым разнообразным оружием, которое стояло в стойке. Федор Березин тут же взял себе автомат, я - штурмовую гранату. И мы осторожно стали подниматься по металлической лестнице, которая вывела нас на прямоугольную площадку, огороженную перилами. С одной стороны плескалось, море, на дне которого лежала наша бедная "Ижора", с другой -- простилался двор, в центре которого собрались все обитатели форта для встречи адмирала, который прилетел на "пиросе". Судя по бронежилету, который прикрывал его от горла до паха, это был метатрон -- черный ангел очень высокого ранга, в данном случае адмирал военно-морских сил.

  -- Сейчас я им всыплю... -- прошептал Федор Березин, вылезая на площадку и направляясь к авиационному пулемету на турели.

  Он деловито клацнул затвором, прицелился и дал прицельную очередью.

  Я плохо видел, что происходило во дворе форта -- мешал срез укрепления. А подняться на площадку не давал Леха, который успел доесть свою тушенку с перловой кашей, и теперь орал во все горло:

  -- Врежь!.. Врежь!!! А-а-а-а!!!

  Потом к солидным звукам пулемета: "Бум-бум-бум... бум-бум-бум..." прибавились легкомысленные: "Т-р-р... т-р-р... т-р-р..." автоматных очередей. Оказывается, Леха тоже вооружился автоматом и, приплясывая, словно чертик, вместе с Лукой вовсю стрелял по черным ангелам и каменам. Не знаю, был ли от этого какой-то толк, потому что Леха, по-моему, вообще ни куда не целился, а палил что называется в белый свет - отводил душу.

  Тогда я улучил момент, высунулся по пояс и "Бух-х-х!" - выстрелил. Грохот от взрыва и удар металла по металлу после этого долго стоял у меня в ушах. Трудно было определить, куда я попал - похоже, все же в "пирос". Все равно ничего не было видно -- двор форта был затянут дымом, пылью и огненно-черным облаком от штурмовой гранаты.

  И все бы ничего, но к грохоту боя примешались странные шуршащие звуки, которые на мгновение заглушил все остальное: "Шу-у-у!!!" Они были столь мощными, что нас сдуло с командного пункта.

  -- Бежим! - первым запаниковал Леха и, бросив автомат, буквально свалился на меня.

  Мы втроем: я, Григорий Кутуз и Леха сосчитали все ступени лестницы, пока не оказались в караульном помещении, где лежали мертвые камены. Следом за нами тот же путь, но на своих двоих, с очумелым видом проделали Федор Березин и Лука. Я даже ни о чем не успел спросить, как на головы нам посыпались камни, перила и все, что осталось от авиационного пулемета и турели к нему.

  -- Взлетел! - орал Леха.

  -- Кто? - спросить я, прежде чем мы выскочили в центральный коридор форта.

  -- "Пирос"! "Пирос"! - орал Леха, протискиваясь следом за Лукой в узкую дверь.

  Сзади еще раз грохнуло - да так, что форт качнуло. Похоже, командный пункт приказал долго жить. Но зато крепкие стены, сделанные по земным технологиям, и на этот раз спасли нам жизнь.

  Не знаю зачем, но мы побежали в сторону артиллерийских позиций, забыл, что из дежурки во двор тоже есть выход. Может, оно и к лучшему, потому что до ангара с "бонга" мы все равно не добежали бы. Не успели бы. Положили бы нас во дворе, как цыплят. Да и надо думать, "пирос", который взлетел, просто так не оставил бы нас в покое.

  Дальше второй позиции мы не проникли. Хорошо еще, что в общей сумятице Лука Федотов сохранил хладнокровие. Не успели мы свернуть за угол, как в темноте коридора увидели вспышки выстрелов, и вовремя шарахнулись назад. Пули, рикошетя, высекали искры из стен.