Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП)

Мне вторая порция таблеток помогла практически сразу, а Софи – почему-то не очень. Почему у Соф так плохо, а у меня всё в порядке? Наверное оттого, что ей в конце воткнули бутылку между ног. Разорвали, вот бактерии и проникли. Разорвали! Бутылкой! Стоп! Сжаться. Вдохнуть. Выдохнуть…

…Огромная парковка перед супермаркетом «Уол-март» – почти пуста. У дальнего от нас входа притулилось несколько автомобилей, а ближе – чернеет остов сгоревшего микроавтобуса.

Я нажимаю кнопку, заблокировав дверь, — Здесь какое-то гетто, пап. Может, поедем дальше?

— Я неплохо помню эту часть Лос-Анджелеса, — возражает папа, — Район всегда считался приличным.

— А почему они жгут машины?

— Не знаю, детка. Наверное, этот «Уол-март» закрыт. Хотя, там вроде свет внутри. Пошли проверим. Софи, посидишь в машине?

— Не-е-ет, — как всегда, отвечает Софи, наверное, хочет сказать: нет проблем.

Одна из автоматических сдвижных дверей вырвана с корнем, в проёме свисают рычаги и провода. Две кассы в ряду – выворочены из пола. Стойка «Старбакс» направо от входа покрыта пылью, а на полированной поверхности нацарапано:

ПИДОРЫ

Негритянка лет сорока, в серой униформе службы безопасности, сидит за столиком заведения и пьёт кофе. Не «Старбакс», а собственного приготовления – из термоса.

— Еды нет! — кричит нам, не поднимаясь со стула, — Подвоза не было, зря не ждите.

— У вас были беспорядки? — спрашивает папа, указав на выломанную дверь. Несмотря на револьвер в кобуре, страж ворот выглядит добродушно.

— Две недели назад. Обещали подвоз, собралась небольшая толпа. Но что-то у водителей грузовиков не сложилось, вот публика и пошла буянить. Но мы сами разобрались. Даже полицию не вызывали. Вы, я гляжу, не местные?

Я киваю, — Мы из Техаса.

— О-па! Далековато вы забрались. А жратва в Техасе есть?

— В Техасе всё есть, — говорит папа.

Она задумчиво отхлёбывает кофе, — Собрать, что ли, семью в охапку и на восток двинуть?

— Скажите, мэм, а в каких магазинах сегодня подвоз еды? — спрашиваю я.

— Город большой, юная леди. Где-то подвоз еды точно есть, — говорит охранница, скривив губы в подобие улыбки, — Если найдёшь такое местечко, будь добра, шепни мне на ухо.

— А на складе у вас еды разве нет? — в школе показывали видео про супермаркеты, как всё организовано. В среднем «Уол-марте», холодильники – размером с двухэтажный дом!

— А там открыто. Сходи проверь. Да ты не бойся: крысы у нас маленькие, не опасные. Крупнее ротвейлера – пока не видели.

Я поёжилась.

— Испугалась? Шучу. Нет у нас никаких крыс. Когда начались перебои со жратвой, приходилось постоянно в склад водить таких вот, недоверчивых… Как будто мы такие козлы: от людей прячем.

— Мы вообще не за едой, — говорит папа, — Лекарства надо купить.

— Ну тогда посмотрите. А! Забыла вам сказать. Мы – только за кредитные карточки продаём. Инкассаторы не работают, а охранять наличные – не входит в мои должностные обязанности. Я – не Брюс Уиллис. Кредитки – есть у вас?

— Не волнуйтесь, есть, — папа хлопает по карману.

Я мчусь к двери, чтобы взять тележку.

— Эй, юная леди, — кричит охранница, указав на мои босые ноги, — Если в Техасе придумали новый способ, как добыть себе обувку, не заплатив на кассе, даже не думай об этом.

— Конечно, мэм.

Гремя тележкой, мы двигаемся через продовольственную секцию супермаркета. Витрины-холодильники выключены, а полки – пустые. К подошвам неприятно липнут рассыпанные кем-то кукурузные хлопья. Видно, рассыпали давно: они уже почернели, разбухли от влаги, и больше не хрустят.

— Они что, тут совсем не убирают? — спрашиваю я.

— Покупатели ничего не имеют против. Лишь бы была еда. Смотри под ноги.

Я толкаю тележку вправо, обходя осколки стеклянной банки, вмурованные в лужицу итальянского соуса, теперь похожего на засохшую блевотину.

— Пап? Ты в Хьюстоне был три недели назад. Там так же? В супермаркетах?

— В супермаркеты я не заглядывал. Сильно занят, да ещё меня предупредили: из отеля лучше не выходить, особенно вечером.

— Ты думаешь, по всей Америке сейчас так?

— Не знаю, детка. Наверное, да. Если бензин по двадцать семь баксов за галлон, магазины будут стоять пустые.

Продовольственная секция кончилась. Над площадкой подвешен указатель: «Женская Одежда». На вешалке покачивается одинокий бюстгальтер, при ближайшем рассмотрении – с оторванной застёжкой. Дальше – площадка «Мужская Одежда», где от таковой не осталось ничего кроме названия.

Зато секция игрушек радует ассортиментом. Между бесконечных полок толкает пустую тележку женщина лет пятидесяти, модно одетая и с умело наложенным макияжем. Вот она остановилась у полки, взяла игрушку и принялась читать инструкцию на коробке. Наверное, выбирает подарок. У какой-то девочки – день рождения.

В секции «Обувь» на полках только тапочки-«вьетнамки». Соф называла такое «тотальной безвкусицей». Шлёпанцы двух расцветок: оранжевые с буро-зелёными линиями и розовые с желтоватыми точками. Сверху украшено огромными резиновыми бабочками, гордо распустившими аляповатые крылышки.

— Пойду ноги помою, — говорю я, взяв с полки подходящий размер. Вот эта бабочка глядит на меня, будто ждала своей счастливой покупательницы больше года.

— Не забудь взять пару для Соф и не давай себя арестовывать, — приказывает папа, — В супермаркетах не пускают в туалеты с товаром. Я буду в «Лекарствах».

Двери туалетов крест-накрест заклеены жёлто-чёрными лентами. Отпечатанные на принтере листочки: «ТУАЛЕТ ВРЕМЕННО НЕ РАБОТАЕТ. Извините за неудобство.» Надпись продублирована ниже по-испански. Судя по виду объявлений, «временно» месяц-другой назад превратилось в «постоянно». На объявлении мужского туалета какой-то умник приписал:

Ближайший туалет – за магазином в кустиках

Не наколите задницу

В «Лекарствах», первым делом хватаю зубные щётки и пасту. Полки под вывеской «Детские смеси» – пустые. И вообще, ни диетического питания, ни батончиков для потери веса, ни белковых добавок для спортсменов. Кидаю в тележку пачку тампонов и упаковку прокладок. Папа про женские технологии не знает. Взять ли последнюю банку аспирина?

В окошке фармацевта нет света, но оттуда выглядывает молодой человек, щупленький, азиатского вида, китаец или вьетнамец.

— У вас есть антибиотики? — спрашивает папа.

— Рецепт?

Папа достаёт из кармана пустую коробочку, что доктор Анатолий дал на танкере, — Вот такие. У моей дочери – воспаление в промежности.

Азиат читает на коробке и смотрит на меня, — Венерическое, значит?

— Воспаление не у неё, — поясняет папа, — У моей старшей дочери, она в машине.

— Я без рецепта не имею права такое продавать.

— Где найти врача?

— Если бы я знал.

— Разве у вас нет списка специалистов?

— Список – вон в той папке на стойке, но можете не заморачиваться: они все закрылись. Доедете до приёмного отделения больницы «Лонг Бич», может повезёт. Однако, там переполнены срочными пациентами. С вензаболеванием – будете ждать в очереди несколько дней.

— И что делать?

Фармацевт вертит в руках коробочку, будто прикидывая. Взглянув за наши спины, наклоняется к папе и шепчет: — Могу дать. Не от «Уол-марта», а из моих личных запасов. Полный курс. Без рецепта.

Так, наверное, на улицах предлагают наркотики.

— Сколько? — спрашивает папа.

— Двадцать банок.

— Двадцать долларов?

— Не долларов! Консервы есть? Мясные или рыбные. Стандартные банки, понимаете? Если банки маленькие – пересчитаем по весу, без проблем. Овощные консервы – я бы тоже взял, но надо поглядеть, какие конкретно.

— Консервов нет. Если за деньги? У меня есть наличные.

— Может, сухие продукты? Макароны? Мукa? Сахар?

— Я дам вам двести долларов.

— Я же сказал: не пойдёт. У меня дома: старики-родители и сестра сидит без работы. Мать-одиночка, трое малышей. Что я с долларами буду делать – маргарин на них намажу? Детского питания нет?