Арена

Картина произошедшего вырисовалась несколько позже — уже после осмотра руин почти дочиста сгоревшей избы и опроса местной малышки, все про всех знавшей и не успевшей еще обрасти предрассудками. Дети, коих было тут не так уж и много, по природному детскому любопытству, разумеется, видели если не все, то достаточно. Более чем достаточно. К тому же удалось разговорить соседей, которые недавно беседовали с милицией и теперь на контакт шли неохотно, но постепенно отмякли. Когда они поверили, что приехали и в самом деле друзья Олега, а не какие-то там бандиты, то дело и вовсе пошло на лад.

… Машины во двор Матрены приехали в полдень или около того, во всяком случае солнце уже стояло высоко. Машин было две — одна синяя, вторая зеленая. Мелкий пацаненок, не по возрасту складно строивший фразы, уверенно заявил, что одна из машин была «Челоки», а вторая — «Патлул». Женька мрачно ощерился — обе машины "были до боли знакомы. Из машин вышли люди, каковых было сколько пальцев на руке да плюс еще немного — считать грамотный в плане иномарок пацан толком еще не умел, максимум до трех. В общем, человек 7-8. Все они были в черных куртках, черных сапогах и белых штанах. Почему-то эти белые штаны запали мальчонке в душу — на протяжении своего сбивчивого, но переполненного подробностями рассказа он возвращался к ним раза три.

Когда люди в черно-белом двинулись к дому — они совершенно точно знали, какой именно дом им нужен, — Матрена вышла на крыльцо и сварливо потребовала отчета, кой черт им здесь надо. Один из незваных гостей сообщил, что им нужен Олег. Бабка пожала плечами и мотнула головой на задний двор, где внучок как раз занимался работой творческой и полезной для здоровья — рубил дрова. По крайней мере, она так думала. На самом же деле Олег как раз зашел в дом и видел эту сцену в окно. Видимо, заметили и его.

«Человек», заговоривший с бабкой, не меняя выражения лица, выстрелил ей в живот из пистолета, после чего вся компания открыла беглый огонь по дому. Стреляли не торопясь, спокойно — из каких-то небольших пистолетов, похожих на игрушечные и почти не издававших шума. Несколько минут спустя вся компания двинулась внутрь дома, чтобы закончить начатое. Что происходило там, того свидетели, ясно дело, не знали, но о последствиях поведали. Прошло довольно много времени, когда пришельцы покинули хату. Их стало существенно меньше — двоих они вынесли на руках, и тела эти не подавали признаков жизни. По свидетельству одного из дедов, старательно отравлявшего окружающую атмосферу донельзя вонючим табаком, один из покойничков «брюхом курыл». В ответ на просьбу пояснить столь странное сравнение дед охотно поведал, что тело прям-таки натурально дымилось. Еще один шел сам, но ноги его плохо слушались… Уже у машины один из черно-белых о чем-то спросил раненого, тот что-то ответил — слова никто не разобрал, — после чего вопрошавший спокойно выстрелил ему в лоб. Загрузив трупы в машины, черно-белые уехали. А еще несколько секунд спустя из окон избы показались языки пламени. Соседи, убедившись, что страшные бандюги убрались, осмелели и принялись тушить дом, однако толку в этом было немного — пламя разгоралось все сильнее, пока не стало совершенно ясно — хату не спасти. Уже позже приехавшие на место происшествия пожарные и милиция обнаружили среди развалин сгоревшей хаты труп человека. В его принадлежности сложно было сомневаться.

Борис бросил хмурый взгляд на насупившегося Женьку и Лику, почти готовую разрыдаться.

— Возвращаемся, — коротко бросил он.