Проводник: проклятый мир

По веткам забарабанили осколки и куски земли, потом посыпался на голову всяческий мусор. Выждав несколько секунд, я откатился от тела карателя и встал на одно колено. Мимолетный взгляд на врага показал, что тот мне не опасен: мой удар снес ему полголовы. Словно череп у того был из пластилина и мой пинок вдавил височную кость внутрь. Зрелище было неприятное, и я быстро отвернулся.

— Госпххх… хпрххиннн…хххпнрр…

Хриплые звуки совсем рядом заставили спохватиться и направить в их сторону автомат. Впрочем, оружие там не требовалось. Хрипел первый каратель, которому я прострелил спину. Тонкие пули с близкого расстояния пробили тело насквозь, и теперь человек захлебывался кровью. Помочь можно, но надо ли? К карателям у меня не было ни малейшего сочувствия. То, что творили эти изуверы на службе у демонов, вызывало неконтролируемое бешенство или холодный ужас — в зависимости от ситуации.

— Госпхххин, — вновь захрипел-забулькал каратель, сумев выдать более разборчивые слова, — ххаззхаа ххххшо?

— За что? — наклонился я над ним и приставил раструб автомата к его шее. — А что, ты бел как овечка?

— Ннххххе хххоннхимаюуу…

— Не понимаешь, значит, — хмыкнул я и поднял ствол автомата чуть выше, точно напротив лба, — что ж, теперь и не поймешь.

Одиночный выстрел прервал мучения раненого. Немного поспешил, конечно, но времени не было возиться с расспросами далее. А так интересно расспросить с чего это каратель меня господином назвал и тот первый удивился и обрадовался, когда увидел мой скоростной драп из-под гранаты. Но не мог себе позволить этого, не мог. И оставлять живым этого гада так же нельзя, а то мало ли что придет тому в голову.

Там еще трое недобитков должно сидеть на той стороне. Пулеметные очереди их должны спугнуть да и непонятные выстрелы и взрыв на моей стороне заставят встревожиться. По любому каратели решат разобраться с ситуацией и посмотреть, что же там с их товарищами. А значит, стоит ждать их появления в любой момент.

И как накаркал: стоило мне встать в полный рост, как появились каратели. Заметил их просто чудом, так как противники двигались почти бесшумно и умело укрывались за деревьями. Их было двое и оба с автоматами. Чудом было все тоже непонятное восприятие, которое нахлынуло в момент появления гранаты над головой. Оно исчезло в тот же миг, когда я упал на убитого карателя, спасаясь от гранатных осколков. И вот опять…

Время остановилось, краски вокруг потухли, вновь «замигало» зрение. В моменты, когда появлялось «туннельное зрение» я четко видел две красных фигуры с десятками черных жгутов и нитей. Каратели, а это были они, замерли метрах в тридцати пяти от меня. Оба уже направили оружие и были готовы нажать на спуск. Еще бы мгновение и… впрочем, это мгновение может растянуться надолго. Я вспомнил, как добежал до гранатометчика минуту назад и решил повторить трюк.

Метров за десять до врагов время стало возвращаться к прежней скорости. Итогом стали чужие выстрелы навстречу, едва ли не в упор. Я четко увидел, как лениво развернулись и опали лепестки пламени на дульных срезах автоматов, мимоходом рассмотрел капельки пуль с царапинами на боках, которые неспешно пролетели совсем рядом с лицом.

Вторую очередь никто из карателей сделать не успел. Первому я ткнул ствол автомата в глаз, в тот момент совсем забыв о стрельбе (да там и патронов было пара-тройка, все истратил перед этим и позабыл перезарядиться). От удара того отбросило в сторону… вместе с оружием, которое прочно застряло в ране. В его товарища пришлось бить плечом на той скорости, с которой я несся. Итог был печален для нас обоих. Карателя впечатало в ближайшей ствол дерева с такой силой, что тонкая осинка не выдержала и треснула. Одновременно с этим что-то хрустнуло у меня в руке, и все тело пронзило острой болью. От этого ускоренное восприятие схлынуло, вернув прежний мир с его красками, запахами и звуками. И болью.

— Ох ты, еп…, - не удержался я от стона, пытаясь скрыть тот за словами. Левое плечо, которым я ударил карателя, горело огнем. Казалось, что там поселилась рота мясорубок, медленно перемалывающих в фарш кости с мышцами и сухожилиями. Если бы в тот момент рядом оказался кто-то из врагов, он мог забить меня одними щелбанами — я бы даже сдачи не дал. Друзья меня так и нашли — скорченного и тихо матерящегося под деревом, рядом с телом раздавленного карателя. Вернее, первой до меня добралась Олеся, которая позабыла про все наставления и бросилась сюда, едва услышала разрыв гранаты. Ну, что взять с девчонки, пусть и магессы?

— Миша? — послышался обеспокоенный голос Олеси. — Миша, ты ранен, что с тобою?

Я еще успел подумать, что это самый «уместный» вопрос в подобной ситуации. А потом мне стало не до раздумий: девушка ухватила за поврежденное плечо и попыталась развернуть к себе лицом.

— Уааа…ать!

— Ты чего?

— Больно же. Аккуратнее надо, а если бы у меня рука оторвана была бы?

— Подожди, — тут же смягчилась Олеся, которую задел мой последний возглас, — я сейчас посмотрю.

— Осторож…

Я хотел попросить ее бережно разрезать рукав на куртке и посмотреть, что там со мною приключилось, но запнулся. И было от чего. Олеся сложила ладони вместе и опустила на мое плечо, едва касаясь того. Вокруг ее рук возникло белое свечение, которое перешло на меня. Пара минут ничего не происходило, но потом боль стала терять свою остроту, понемногу исчезая. Через пять минут ничего не напоминало о безрассудном «таране». Вот только Олеся от моего лечения сильно побледнела и покрылась испариной.

— Ты как? — обеспокоенно поинтересовался я у девушки.

— Нормально. Просто лечение много сил отнимает. Я сейчас себя чувствую, словно целый день воду ведрами таскала. Боевая магия проще дается.

— Ничего, пройдет, — успокоился я и предложил ей свою помощь.

— Давай помогу встать. А то тут еще один каратель должен бегать… мало ли что. Да и Акимыча надо забрать и идти к партизанам.

— Спохватился, — послышался в нескольких метрах от нашей парочки знакомый голос. — Да вас, пока миловались, можно было брать голыми руками.

— Акимыч?

— А то кто ж, — хмыкнул сторож и вышел из кустов с неуловимо знакомым пулеметом в руках. — Как сами?

— Нормально мы, а…

— И я в порядке, — не дал мне закончить фразу Акимыч. — И карателей поблизости нет — я все осмотрел. Ну, насколько успел. Спешил к тебе, опасался.

— За меня? Брось, что могло случиться-то…

— А что я должен был подумать, когда после взрыва гранаты послышался одиночный выстрел, а? И гранат-то ни у кого из нас не было. Что тебя подорвали и добили контуженого или раненого. Вот то-то.

— М-да, с такой позиции я не смотрел на ситуацию. Просто все случилось так быстро и… странно, что… а, ладно, хорошо же все.

— А чего странного-то? — с интересом посмотрел на меня сторож.

— Да так, — отмахнулся я, пока не готовый делиться с окружающими своими тайнами, — потом расскажу. Что там с последним карателем? Пулеметчика, смотрю, ты приговорил, раз с трофеем.

— А нет карателя, — оскалился в довольной ухмылке сторож. — Я его первой же очередью свалил. А эти вон успели спрятаться и сюда дернули, когда граната хлопнула. Ну, и я тоже…

— А что за пулемет такой чудной? Знакомое что-то, но никак не вспоминается.

— Так это же эрпэдэ. Его потом эрпэка сменил… аа-а, да ты и не знаешь. Таких пулеметов в Африке и разных братских республиках, где Союз отметился, было полно. Хороший пулемет, но тяжелый, едрена вошь.

Сторож еще что-то хотел сказать, а я послушать — мимоходом тот мог немного приподнять завесу над своей прошлой жизнью. Но тут вмешалась Олеся.

— Хватит о пулеметах, — сердито произнесла девушка и кивнула в сторону кирпичной коробки, где притихли партизаны. — Нам к ним нужно. Карателей больше нет…

— И что? — перебил ее Акимыч. — Так они и примут нас с распростертыми объятиями, ага. Или не веришь?

— Там свои!

— Вот и попробуй их убедить, что мы им свои и наоборот — они нам то же свои, — хмыкнул сторож. Потом опустил пулемет на землю, отстегнул круглую банку с выходящей из нее черной лентой и заменил на другую, которая болталась на поясе.