Остроги. Трилогия (СИ)

Грянул выстрел.

Бабах!!!

За мгновение до этого серый направил пистолет на Вилена. Стыдно признаться, но Гурбан почувствовал облегчение, когда пуля ударила в грудь не ему, а товарищу.

Вилен остался на месте, лишь слегка вздрогнул. И подмигнул:

— Нравится, а?

Гурбан перевел дух и ухмыльнулся — мол, видали мы такие фокусы, нас на понт не возьмешь:

— Холостой?

Сильнее, пожалуй, он не смог бы оскорбить Вилена. От возмущения тот раскрыл рот, но не выдавил из себя ни слова, лишь громко засопел. Вместо него заговорил серый. Вновь наведя на Гурбана ТТ, он спросил:

— Хотите испытать на себе?

Гурбан хотел отобрать у наглеца пистолет и вбить ствол ему в глотку, но в создавшейся ситуации это был бы не самый верный ход.

— Ну-ну, Сережа, сбавь обороты. — Вилен отобрал ТТ у серого.

Надо же, и имя у него подходящее, отметил Гурбан. Серое такое имечко…

— Знакомься, дружище. Это племяш мой, Серегой зовут. Дельный он, молодца. Заносит только, бывает. Племяш — моя правая рука.

Серый улыбнулся так, будто и не целился в гостя Тульского острога. Отморозок полнейший, у Гурбана от него мурашки, хотя чистильщик не из пугливых. А племянником Вилену он был точно таким же, как Гурбан — братом. Вилен рано осиротел, поэтому обожал родственные отношения.

На черном фоне лица четко обозначились белые зубы:

— Ну, побаловали и будя. Рассказывай, с чем пожаловал.

И Гурбан изложил Вилену все, как есть и было в последние дни.

Рассказал о гонце из Москвы, что приехал на БМП и умер у него на руках, перед смертью поведав о том, что Совет Московского острога почти полностью захвачен слизнями нового типа. Эти слизни научились сохранять в людях людское, не превращая их в полудохлых зомбаков. Гурбан двоих таких «людей» видел лично — не знал бы, что и как, и не подумал бы даже. Один в шляпе и очках, а второй…

— Что?! — изумлению Вилена не было предела. — Под слизнями новыми? Так вот почему Горбатый нас с Москвой объединить хочет! Он же, сука, сам под слизнем!

Гурбан кивнул. И то верно, неспроста главарь мосинцев такую подлянку задумал — Тулу сдать, Острог-на-колесах подарить. Ну не дурак же он совсем?!

— Так вот советникам московским, которые под слизнями, очень нужен один харьковский пацан. Зовут его Данила Сташев, — подытожил Гурбан и осторожно ввернул: — Вроде как Псидемия из-за его отца началась…

Глаза Вилена засветились адским огнем:

— Я б и сам не прочь пообщаться с этим ублюдком!

— Не все так просто. Я тоже поначалу подумал: ублюдок, сын ублюдка, и все такое. А потом, в пути, поостыл, и вот что мне в голову пришло…

А пришло в голову командиру чистильщиков следующее: неспроста мальчишка нужен слизням, использовать они его хотят. А если учесть, что папашка Данилы как-то повинен в Псидемии, то логично предположить, что родитель о слизнях знает нечто такое, чего остальным людям вовек не выяснить.

Замолчав, Гурбан глубоко вздохнул, а потом выдал то, что даже в мыслях раньше боялся сформулировать:

— Вдруг папаша его придумал оружие против паразитов? Одним махом всех, а?!

В комнате стало тихо-тихо. С лица Серого исчезла его многозначительная улыбка, и он стал почти похож на нормального человека.

— Слизни знают, что у Сташева есть оружие. Потому-то им нужен мальчишка, чтобы с его помощью воздействовать на отца. Шантажировать или еще как. Да?

— В точку, Вилен, в точку. Вот и я о том же. Думал, придушу мальца, когда поймаю, а потом — нет уж, не все так просто…

Серый, выражая всем своим видом задумчивость, подал голос:

— А где теперь этот парень?

— То-то и оно, что в компании москвича под слизнем. Тот приметный такой: в шляпе ходит и в солнцезащитных очках. И еще двое с ними: девчонка и толстяк. Эти нормальные. В Туле они, опередили меня.

— Что скажешь, родственник? — спросил Вилен.

Серый нахмурился, окончательно превратившись в человека:

— Докладывали мне, что сегодня в начале шестого утра четверо на радиоактивных лошадках въехали в острог. Принимали их мосинцы. И вроде без досмотра принимали. И провели сразу в резиденцию Горбатого. И… — Сергей замолчал, словно раздумывая, говорить или нет.

— Ну?! — нахмурился Вилен.

— В том, который в шляпе и очках, опознали Равиля. Да, я не оговорился. Того самого Равиля.

У Гурбана разом во рту пересохло:

— Ты имеешь в виду…

— Да.

Сергей, племянник Вилена, его правая рука, утверждал, что тот мужик в шляпе, который едва не завалил командира чистильщиков, на самом деле родной брат Наума Горбатого. Тот самый Равиль, который год назад подмял под себя треть Сибири, утопив ее в крови и обвешав тайгу трупами непокорных. Затем орду, набранную из отъявленных негодяев, он повел на Московский острог, но не рассчитал силенки: войско его разгромили, а сам он угодил в плен и был жестоко казнен у Лобного места на Красной площади. Четвертован, кажется. Или колесован. А еще говорили, что его заживо сожгли…

Но, как выяснилось, он выжил. Хотя лучше уж смерть, чем паразит на черепе.

— То есть за пацаном послали не абы кого…

— А самого жестокого убийцу Территорий, — закончил Гурбанову мысль Вилен. — А это значит, что…

— Мальчишка, Сташев этот, очень, очень-очень им нужен, — подытожил Серый, и на лице его не осталось и тени улыбки. — Ну просто очень нужен. Надо его отбить во что бы то ни стало!

Верно, подумал Гурбан. Но как это сделать?..

— Когда отходит Острог-на-колесах?

— В одиннадцать вечера сегодня, — ответил Гурбану Сергей. — На нем наверняка попытаются вывезти парня в Москву. И если там теперь у слизней вся власть… Одного не пойму: если это так, то кто послал к тебе, Гурбан, людей с предложением захватить Сташева?

Чистильщик пожал плечами:

— Этого не знаю. Может, не вся московская верхушка под слизнями? Если кто-то, хотя бы один советник с влиянием и с возможностями остался нормальным человеком, он мог бы помешать планам новых слизней.

Серый пожал плечами:

— Может, и так.

— Как же времени мало на подготовку! — качнул головой Вилен и провел ладонью по щетине на лице. — Черт!

Гурбан уточнил:

— Мало для подготовки чего?

— Штурма резиденции Горбатого, конечно. — Серый подошел к здоровенному сейфу, больше похожему на шкаф, и вытащил из него план, начерченный на желтом листе бумаге. Видно было, что планом не единожды пользовались, что-то наносили на него карандашом, а потом стирали. Бумага изрядно истрепалась.

Сергей положил план на стол и ткнул пальцем:

— Здесь пост. И здесь. А вот тут…

…Говорили часа два, не меньше. Спорили до хрипоты. Ругались. Вилен стучал кулаком по столешнице. Гурбан карандашом в трех местах проткнул бумагу. На шум прибежала охрана, Вилен, ругаясь на чем свет стоит, велел не беспокоить его, даже если они тут друг другу начнут глотки рвать.

А когда план был готов и возражений больше не осталось, Сергей в пару штрихов наметил на ватмане еще одну картинку:

— Тут у мосинцев подземный ход. Конечно же тайный. В случае заварухи они наверняка попытаются через него уйти, но мы вот тут и на всякий случай вот там поставим засады. И перехватим Сташева как миленького, никуда не денется. — Лицо его при этом светилось хитрой улыбкой.

*

Равиля и доставщиков с почетом приняли в резиденции Наума, многоэтажном доме, окруженном высоким бетонным забором.

Дану даже не по себе стало — как царей каких-то, честное слово, привечали. Вооруженные мужчины, бородатые, прожженные порохом и закаленные в битвах, чуть ли не кланялись им, соплякам в общем-то. Прислуга — молодые девчонки и женщины постарше — так вообще шарахалась от них, испуганно опуская глаза и вжимаясь в стены.

Равиль о чем-то вполголоса, чтоб не слышно было, поговорил с братом, действительно горбуном, а потом они вместе удалились, предоставив доставщиков самим себе.

— Отдыхайте, — сказал вольник, и всё, больше никаких распоряжений и просьб.