Аномальные каникулы

Ворожцов отстранил его, подошел ближе и осторожно попробовал сунуть в рыжие лохмотья палку. Ничего.

— На драные занавески похоже, только из проволоки, — хмыкнул Тимур. — И ноль реакции.

— Больше поросль какую-то напоминает, — не согласился Ворожцов. — Подожди-ка…

Он отошел к забору, сорвал кустик лебеды и вернулся. Бросил на лохмотья. Раздалось еле слышное шипение. Листья, соприкоснувшиеся с рыжими нитями, моментально пожухли, стебель покрылся ожогами.

На порог упали скукожившиеся остатки кустика.

— Хм, как раскозявило. — Тимур выпятил нижнюю губу и рефлекторно отступил на шаг. — Если б мы сунулись, было бы не круто.

— Похоже на химический ожог, — сказал Ворожцов, обходя дом со стороны и поддевая приколоченную ставню. — Помоги. В окно глянем, если прибора там нет, пойдем дальше.

Прибора в заросшей нитями комнате не оказалось. Обстановку сквозь мутное стекло разглядеть не удалось, но и без того было ясно: ставить эксперимент в таких условиях не решился бы даже сумасшедший. Да и аномалия явно не та.

— Сколько еще осталось? — спросил Тимур.

— Чего «сколько»? — не сообразил Ворожцов.

— Домов прочесать.

— А-а… Три штуки. В следующем одна аномалия, и дом неплохо сохранился. Надеюсь, там.

Соседний с «косматым» дом и правда выглядел крепким. Но, как выяснилось, только снаружи. Изнутри его словно взбили миксером: о существовании межкомнатных дверей напоминали только огрызки коробок в проемах, вся мебель была переломана, утварь искореженными ломтями валялась по углам. В толстых бревнах торчали мелкие осколки посуды и зеркала.

А посреди большой комнаты едва уловимо дрожал воздух. Под потолком медленно кружила пуговица от разодранной в лоскуты подушки. Перекошенная картина торчала в разбитом окне, словно ее запулило туда мощным ураганом. Только не снаружи, а изнутри.

При виде вихреобразной аномалии Тимура невольно передернуло. Что-то подобное убило Сергуню.

— Пошли отсюда, — попросил Ворожцов. — Не то.

— Не мог этот смерч прибор твой разнести? — уточнил Тимур, пятясь к выходу.

— Вряд ли, — ответил Ворожцов. — Аномалия должна быть совсем не такой.

— А какой?

— Точно не знаю, но не такой. Брат говорил, она совсем не похожа на остальные. А эта… Она как…

— Да, я помню.

Тимур быстрым шагом покинул дом и через двор вышел на улицу. Дождался Ворожцова, прежде чем идти дальше. Окинул взглядом два оставшихся дома: едва возвышающаяся над травой хибара, каким-то чудом еще не ушедшая под землю полностью, и одноэтажный домик с верандой.

— Сколько в этих? — поинтересовался он у подошедшего Ворожцова.

— В землянке одна аномалия, а в том, с верандой, три штуки, — сказал Ворожцов. — Скорее всего в нем и…

Зажужжал ПДА.

— Что? — Тимур заглянул через плечо Ворожцова. По экрану медленно плыла мерцающая метка. — Опять глюки?

— Я не знаю, — тихо сказал тот и резко обернулся. — А если не глюки?

Тимур всмотрелся в залитый солнечным светом конец улицы. Недостроенный дом, дырявая тень от него в форме пирамиды, груды битого кирпича и строительного мусора. Где-то там осталась Леся…

Как только в памяти всплыл знакомый образ, сознание вновь щелкнуло и стерло картинку.

Хлоп, и нет ее.

Только улица тонула в поросшем бурьяном пустыре с остатками покосившегося забора. Когда-то там были огороды, а теперь торчали огрызки досок, и колыхалась от легкого движения воздуха трава…

Неправильно она колыхалась в одном месте. Против ветра.

— Видишь? — Тимур сглотнул и перехватил обрез. — Там, у забора.

— Да, — кивнул Ворожцов. — Не глюки.

Слепая собака вышла на дорогу неспешно: без опаски, но и не торопясь бросаться вперед. Повела уродливой мордой сначала в одну сторону, потом в другую, будто принюхивалась. Тимур обратил внимание, как Ворожцов машинально прижал к боку покусанную руку и засопел.

— Одна? — косясь на ПДА, уточнил Тимур.

— Вроде бы.

В голосе Ворожцова больше не было того безумного пофигизма, который так испугал Тимура в доме с проваленным полом. Ботан снова боялся, и это в данном случае обнадеживало. По крайней мере не станет без повода кидаться грудью на амбразуру.

Псина опустила башку к земле и безмолвно потрусила вперед, словно взяла след. Тимур живо дернул в сторону с дороги. Ворожцов как привязанный мотнулся следом.

— Пропустим? — спросил Тимур, прижимаясь к столбу и ведя стволом цель. — Или шарахнуть?

Ворожцов неотрывно следил глазами за тварью и сопел. Кажется, в тот момент ему было по барабану, как избавиться от присутствия псины — лишь бы поскорее. Да уж, советчик.

— Если к нам повернет, пальну, — прокомментировал Тимур скорее для себя, чем для Ворожцова. — А пойдет прямо — так и пусть чешет. Скатертью дорожка.

Палец застыл на спусковом крючке. Тимур плавно вел обрезом слева направо. Слепая псина рысцой двигалась по улице, приближалась.

Когда тварь поравнялась с ними, она на секунду замедлила бег. Повернула к Тимуру изъеденную язвами морду и коротко оскалилась. Но не рыкнула, не гавкнула. Даже не фыркнула.

Псина будто бы усмехнулась ему в лицо и потрусила дальше.

Тимур провожал стволом собаку до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только после этого опустил обрез. Убрал затекший палец со спускового крючка.

— Ушла вроде, — сипло сказал он, прокашлялся. — Ушла?

— Да, — отозвался Ворожцов, глядя на экран. На лбу у него выступил пот.

— Ты нормально? — спросил Тимур.

— Сойдет. — Ворожцов осторожно подвигал перевязанной рукой. — Аж рана заболела. Как почувствовала, зараза.

— Я слышал о таком, — кивнул Тимур. — Психомоторика, что ли…

— Сам ты психомоторика, — проворчал Ворожцов, переключая ПДА на детектор. — Пойдем, землянку проверим.

Лачугу обследовали больше для галочки, чем с реальной надеждой на то, что прибор окажется в ней. Избенка дышала на ладан, и Тимур даже не рискнул забираться внутрь: только пригнулся, держась за остатки крылечного козырька, и посветил фонариком в просевший вход.

— Там мне одному не развернуться, не говоря уж о троих ученых, — разгибаясь, сказал он. — И аномалии никакой не видно. Ты напутал, что ли?

— Аномалия есть, — ответил Ворожцов, показал четкую точку на детекторе. — Ты не заметил, наверное.

— Да вроде фонариком светил.

— Если электрическая, то в свете ее, наоборот, хуже видно.

Тимур выключил налобник и снова нагнулся. Дал глазам привыкнуть, всмотрелся. Где-то в глубине развалившейся избенки действительно кружили несколько мерцающих огоньков, слегка разгоняя тьму. Только в отличие от желтых, которые вились над огненными скороварками, у этих был голубоватый оттенок.

— Да, похоже на электрическую, — обернулся он. — Но, насколько я понимаю, это никак не наш вариант?

— Не наш, — согласился Ворожцов. — Методом исключения получается…

Он указал на соседний дом с верандой.

Лезть через одряхлевшие дворовые постройки и раскисшую канаву возле перекошенной ограды было опасно. Тимур решил обойти с улицы. Они вернулись на дорогу, прошли метров пять и остановились перед железными воротами.

Не крепость, но дверь вполне надежная. Жестяной забор по обе стороны давно проржавел и изогнулся, хотя прорех в нем не было.

Тимур дернул калитку. Заперто. Он отошел от ворот и пнул ногой крайнюю секцию забора. Громыхнуло. Рыжая труха сыпанула на землю, но забор устоял. Мало того: острый железный край отошедшего листа едва не пропорол ботинок.