Лебединая песнь. Последняя война

— О, — сказал он. Он наблюдал, как она роется в земле своими пальцами. Ладони Свон покалывало, ее руки были теплыми и влажными. Он снова посмотрел на зеленые ростки. — Я всего лишь борец, — сказал он тихо. — Вот и все. Я имею в виду…

Черт, я — никто! — Сохраните дитя, подумал он. Сохранить от чего? От кого? И почему? И какого черта, — прошептал он, — я вмешался в это?

— А? — спросила она.

— Ничего, — ответил он. Ее глаза снова стали глазами маленькой девочки, когда она смешивала теплую землю со своих рук с землей вокруг ростков. — Нам надо бы начинать копать. Ты готова?

— Да. — Она взяла лопату, которую он положил рядом. Покалывающие ощущения в руках исчезли.

Но он был еще не совсем готов. — Свон, послушай меня минутку. Я хочу быть откровенным с тобой, потому что я думаю, что ты можешь перенести это. Мы попытаемся выбраться отсюда наружу, но это еще не значит, что мы сможем сделать это. Мы будем копать достаточно широкий тоннель, чтобы через него можно было пролезть. Это займет у нас некоторое время и конечно, это будет нелегкая работа. Если он обрушится, нам придется начать все с начала. Я это говорю потому, что я не уверен, что мы выберемся отсюда. Я вовсе не уверен. Ты понимаешь?

Она кивнула, ничего не сказав.

— И еще, — добавил он. — Если, когда мы выберемся отсюда…

Мы возможно будем не рады тому, что мы там обнаружим. Возможно, что все изменилось. Это может быть так…

Будто мы встали после самого ужасного ночного кошмара, который можно придумать, и обнаружили, что он не отстал от нас и пришел за нами в день. Понимаешь?

Свон снова кивнула. Она уже думала о том, что он сейчас говорил, и о том, что никто не придет и не вытащит их отсюда, как говорила ее мама. Ее лицо было серьезным и очень повзрослевшим, пока она ждала, что же он будет делать дальше.

— Хорошо, — сказал Джош. — Пошли копать!

ГЛАВА 29

СТРАННЫЙ НОВЫЙ ЦВЕТОК

Джош Хатчинс уставился вперед, прищурился и часто заморгал. — Свет, — сказал он, стены тоннеля сдавливали его плечи и спину. — Я вижу свет!

В десяти метрах за ним, в подвале, Свон спросила: — Как далеко от тебя? — Она была вся перепачкана, и казалось, что у нее в ноздрях так много грязи, что там можно посадить сад. Эта мысль, заставила ее несколько раз хихикнуть, звуки, которые, она думала, уже не издаст никогда.

— Может быть, десять-двадцать футов, — ответил он, продолжая копать руками и выталкивать грязь позади себя, а дальше толкая их ногами. Кирка и лопата требовали героических усилий, и после трех дней работы, они поняли, что лучший инструмент — это их руки. Теперь, когда он продвинулся еще вперед, он взглянул на слабый красный мерцающий путь наверх, к выходу из сусликовой норки, и думал, что это самый прекрасный свет, который он когда-либо видел. Свон последовала за ним в туннель и выгребла откопанную землю в большую банку, неся ее обратно в подвал, сваливая землю в канаву. Ее руки, ладони, лицо, ноздри и колени — все было покрыто грязью, все покалывало, въедалось чуть ли не до костей. Она чувствовала так, будто пламя горело у нее в позвоночнике. Молодые зеленые ростки в подвале уже выросли на четыре дюйма.

Лицо Джоша было облеплено грязью, даже зубы были покрыты ею. Грунт был тяжелым, клейким, и ему приходилось часто останавливаться передохнуть.

— Джош? Ты в порядке? — спросила Свон.

— Да. Сейчас, минутку, соберусь с силами. — Его плечи и предплечье болели невыносимо, он был так утомлен своей работой за последнее время, как после десяти королевских сражений в Чатануге. Свет оказался дальше, чем он предполагал сначала, как будто тоннель, который они одновременно и любили, и ненавидели, удлинялся, играя жестокую шутку с восприятием. Он чувствовал себя так, будто заполз в некое подобие китайской трубочки, в которую можно вставить палец, но вытащить его практически невозможно, все его тело было будто бы стиснуто монашескими веригами.

Он начал снова, откапывая двойную горсть тяжелой земли и отодвигая ее назад, как будто он плавал среди грязи. Моя мама, увидев это, замерла бы в такой же позе, как суслик, подумал он, усмехаясь несмотря на усталость. Во рту у него было такое ощущение, будто он съел пирог из грязи.

Выкопано еще шесть дюймов. Еще один фут. Был ли свет ближе? А может, дальше? Он протискивал себя вперед, думая о том, как мама бывало бранила его за невымытые уши. Еще один фут, и еще один. Позади него Свон вползала и уносила снова и снова выкопанную грязь, как маятник часов. Свет теперь становился ближе; он был уверен в этом. Но теперь это не было так уж прекрасно. Теперь он был нездоровый, совсем не похож на солнечный свет. Болезненный свет, подумал Джош. А может быть, и смертельный. Но он продолжал свою работу, одна двойная горсть за другой, продвигаясь медленно вперед, наружу.

Неожиданно грязь шлепнулась на его шею. Он лег спокойно, ожидая обвала, но тоннель выдержал. Ради Бога, остановись теперь! — подумал он, но потянулся за следующей горстью земли.

— Мы почти выбрались! — закричал он, но земля поглотила его голос. Он не знал, слышала его Свон или нет. — Осталось только несколько футов.

Но нора стала узкой, меньше кулака Джоша, и ему пришлось остановиться и отдохнуть снова. Джош лежал, уставившись на свет, отверстие в трех футах от него. Теперь он мог ощущать запах, доносящийся снаружи, горький аромат горелой земли, выжженной кукурузы и щелочи. Принуждая самого себя, он двинулся вперед. Земля была очень крепкой около поверхности, в ней было много камней и металлических осколков. Огонь сжег и превратил грязь во что-то похожее на асфальт. Джош копал и копал вперед, его плечи трепетали, а взгляд был направлен на безобразный свет. Вот свет уже достаточно близко, чтобы высунуть в дырку руку, и когда он собрался попытаться сделать это, он сказал: — Я почти там, Свон! Я почти наверху! — Он отбросил назад землю, и его рука достигла наружного отверстия. Но окружающая его поверхность была подобна асфальту, посыпанному галькой, и он не мог просунуть свои пальцы. Он сжал ладонь в кулак, покрытый белыми и серыми крапинками, ударил. Сильнее. Еще сильнее. Давай, давай, думал он. Толкай, черт побери!

Прозвучал сухой треск. Сначала Джош подумал, что это захрустела его рука, но он не почувствовал боли и продолжал бить ей по грунту, будто бы пытаясь пробить небо.

Земля снова захрустела. Края дыры начали крошиться и расширяться. Его кулак вышел наружу, и он попытался представить себе, на что это могло быть похоже, если кто-нибудь наблюдал бы снаружи: торчащий из земли, полосатый как зебра кулак, словно странный цветок, проросший из мертвой земли. Кулак раскрылся, и пальцы растопырились как лепестки под слабым красным светом.

Джош просунул свою руку почти по локоть. Холодный ветер обдувал его пальцы. Это движение ветра подбодрило и развеселило его, и пробудило, словно после долгой дремоты. — Мы снаружи! — закричал он, почти всхлипывая от радости. — Свон! Мы вышли!

Она была за ним, жалась к нему в туннеле. — Ты что-нибудь видишь?

— Я попробую высунуть голову наружу, — сказал он. Он протолкнулся вперед, его плечи последовали за руками, ломая дыру и расширяя ее. Теперь его руки почти полностью были снаружи, макушка головы была готова пробиваться наверх. Пробиваясь наверх, он думал о том, как наблюдал за рождением своих сыновей, когда их головы старались выйти в мир. Он чувствовал головокружение и боялся мира снаружи, как, возможно, и все младенцы. Свон за ним тоже толкала его, поддерживая его попытки вырваться наверх.

Со звуком ломающейся обоженной глины земля раскололась. С большим усилием, Джош просунул голову в отверстие, подставив ее ураганному ветру.

— Ты уже там? — спросил Свон. — Что ты видишь?

Джош зажмурил глаза, поднял руки, чтобы защититься от летящего песка.

Он видел безлюдный, серо-коричневый ландшафт, без каких-либо ориентиров, не считая искромсанных остатков «Понтиака» и «Камаро» Дарлин. Над головой было низкое небо, придавленное толстыми серыми облаками. От одного мертвого горизонта до другого медленно плыли, казалось бы катили, облака, и то там, то здесь мелькали алые блеклые вспышки. Джош оглянулся. Примерно в пяти метрах позади него, уходя влево, был большой холм из грязи, перемешанной со стеблями кукурузы, кусками дерева и металлическими обломками бензонасосов и машин. Он понял, что это и была та могила, в которой они были похоронены и в то же время он знал, что если бы огромная масса грязи не закрыла их, они бы уже умерли. По всем сторонам от этого холма земля была начисто выскоблена.