Касьянов день

— Тише, — прошипел Артёму на ухо заметивший его терзания Мурций, — Будешь шуметь, обвинят в Осквернении и сделают из тебя осский лапш.

— А что это? — с чувством нарастающего отупения поинтересовался Артём.

— Что-то вроде ирландского рагу. Во всяком случае, крысу туда тоже кладут.

— Кстати, Мурций, — пользуясь случаем отвлечься, спросил Артём, — ты всё время употребляешь выражения из человских книг. Откуда ты их знаешь? Только не говори, что читал — не поверю.

— Почему же? Было дело, даже и читал. Заведовал я одно время буфетом на вашем Мосфильме. Не ради денег, сам понимаешь…

— Да уж! Семейная тайна… — протянул со значением Артём.

— Она самая, — вздохнул Мурций. — А какие там красавицы в мое время были! Людочка, Ирочка, Женечка, Настенька, Любаша… Ой, нет. Любаша была раньше, когда я еще сценаристом работал. Из сценаристов меня в пятьдесят третьем выперли, по делу врачей-вредителей…

— Мурций, скажи мне одну вещь, только честно.

— Ну?

— Тебя твоя семейная тайна никогда не подводила?

— Ну… — Конец замялся, — честно говоря, был один раз. С женой рыцаря Вальда.

— Это который знаменитый снайпер?

— Он самый. Его жена. С ней мне не помогла даже семейная тайна, — конец печально вздохнул.

Артём попытался придумать еще какой-нибудь предмет для разговора, но потерпел неудачу и был вынужден вернуться к прослушиванию поэтов. Которые сменяли друг друга на импровизированной сцене с завидной регулярностью, создавая поразительно однообразное впечатление. Пожалуй, единственным нарушившим монотонность моментом оказалось выступление победительницы конкурса начинающих поэтов. После небольшого вводного выступления Чуи перед слушателями предстала довольно симпатичная невысокая и стройная девушка с длинными чёрными волосами, прочитавшая со всему положенными завываниями длиннейшую лирическую балладу о юном воине из семьи Красных Шапок, влюблённом в прекрасную юную фею с редким голубым цветом волос. Родные девушки разлучили влюблённых, не позволив Красной Шапке распевать серенады под её балконом, в ответ на что влюблённый герой вместе со своим боевым пуделем отправился совершать подвиги. В результате, как и следовало ожидать по законам жанра, все погибли. После окончания чтения слово взял какой-то ос из президиума, пропевший поэтессе дифирамбы, продолжительность которых почти равнялась длине её баллады.

— Думаешь, ей первое место за хорошие стихи дали? — прошипел Мурций Артёму на ухо. — Ничего подобного!

— А за что тогда?

— Ты разве не понял? Это же чёрная моряна!

Только теперь Артём сообразил. Чёрные моряны были небольшой семьёй крайне агрессивных оборотней, психически неустойчивых и не контролирующих себя в боевой трансформе. Разочарованная недостаточно высокой оценкой на конкурсе чёрная моряна была бы нелегким противником даже для самого Сантьяги…

Тем временем выступающий сравнил произведение моряны с творчеством двух величайших осских поэтов, чьи имена затерялись в веках, но стихи живы до сих пор, и в доказательство принялся декламировать нечто невообразимое под названием «Касыда на взятие Уратая». Артём стиснул зубы и искренне пожалел, что в веках сгинули имена авторов, а не их произведения.

…Между тем время шло. Утомлённый председательствованием Чуя передал своё место соседу, а сам решил прогуляться по залу и добрёл до них с Мурцием. Вовремя проснувшийся конец тычком под рёбра вывел Артёма из транса, и они старательно рассыпались в комплиментах, принятых доверчивым осом за чистую монету. Попутно Артём рассказал об огромной армии преследователей, только и ждущих окончания праздника, чтобы их погубить. Растаявший Чуя согласился, хоть и без особой охоты, войти в их положение и вывести обходным путем до окончания чтений. На этот раз они покинули Лабиринт через решетку ливневой канализации у железнодорожной станции «Кусково». Тепло распрощавшись с осом, беглецы направились на электричку. в сторону Курского вокзала.

До времени обещанного возвращения в Москву Кортеса и Яны оставался от силы час, когда Артём с Мурцием вышли на площадь у Курского вокзала. Надо было решать, что делать дальше. Поскольку ничего подозрительного в окрестностях не наблюдалось, Артём позволил себе роскошь остановиться и обдумать их дальнейшие действия. Мурций в это время рассеянно смотрел по сторонам, попутно пытаясь вернуть своей несчастной шляпе хоть в какой-то степени пристойный вид.

— Ну надо же, — неожиданно воскликнул конец. — Ты смотри-ка!

Артём взглянул в указанном Мурцием направлении и присвистнул. Ему никогда ещё не приходилось видеть такой машины. У тротуара стоял «ЗиС-110», точно такой же, как машины высокопоставленных имперских чиновников далеких сороковых, но не обычного чёрного, а непередаваемо-глубокого травянисто-зелёного, какими бывают изумруды чистой воды, цвета. Зрелище выходило впечатляющее, особенно если учесть, что картину дополняли тонированные, чуть более светлого оттенка стёкла и тускловатые, необычно теплого оттенка хромированные детали. Довершала композицию того же странного оттенка фигурка оленя на капоте, точно копирующая те, что ставились одно время на «Волги» двадцать первой модели. Пара которых, выполненная в тех же цветах, стояла рядом.

— Кортеж барона Светломира, — завистливо простонал Мурций. — Умеет жить старик! Олени и всё прочее — из чистого серебра…

— Он же вроде бы тебя заказал?

— Клянусь штанами Спящего, а ведь так оно и есть! — опомнился конец, — Бежим!

— Стой, не дёргайся. Уходим медленно и тихо, — пробормотал Артём, придерживая Мурция за ворот шубы так, чтобы закрывать его собой от возможных наблюдателей в машинах. При этом Артём тщательно сканировал взглядом привокзальную площадь, благодаря чему вовремя обнаружил очередную опасность: дюжину молодых крепких людов, дружно стоящих в очереди за шаурмой.

— Ой, мля… — двусмысленно высказался он. Но тут в голове Артёма наконец забрезжила спасительная идея. Схватив конца за руку, он потащил его за собой к стоявшему неподалёку грязному жигулёнку, за лобовым стеклом которого красовалась картонка с криво написанным фломастером объявлением: «Куплю золото валюту.» Сквозь открытую дверь был виден сидящий на водительском месте неприметный молодой человек, как раз в этом момент пытающийся прикурить от дешёвой китайской зажигалки.

Не тратя зря драгоценного времени, Артём обошел автомобиль вокруг, залез в правую переднюю дверь и схватил парня за горло — стараясь, впрочем, чтобы со стороны это не было слишком заметно.

— Жить хочешь? — прошипел Артём.

Парень побулькал и просипел:

— Уху!

Артём кивнул:

— Тогда открой заднюю дверь, — мужик несколько секунд вслепую шарил по задней двери, пока, наконец, не поддел шпенёк.

— Садись. — сказал Артём Мурцию. — А ты… если, конечно, не против… ведь, ты не против? — Парень сделал всё возможное чтобы подтвердить, что он не против. — Отвезёшь нас туда, куда нам надо. Ясно?

Повторять не пришлось. Когда они выезжали на Садовое Кольцо, в зеркальце заднего вида Артём заметил какую-то странную суету. Повернувшись, он с трудом разглядел две столкнувшиеся машины — зелёную «Волгу» людов и «Форд» полиции. Видимо, попытались одновременно выехать вслед за ним, но не сумели. Возле машин, судя по характерным жестам, уже вовсю шла разборка. Артём утратил интерес к событию, которое больше не могло им угрожать, и вернулся к везущему их водителю:

— В Новые Черёмушки, шеф. И не дрожи так, не обидим!