Тень (СИ)

– Космоподт там, – ткнул пальцем в низкое солнце, и вся троица пошла обратно к воротам. Бросил через плечо, – зджрать захочешь – пдиползёшь.

Тэра сжалась в комок от растекающейся по животу горячим свинцом боли. И что, вот, теперь делать. Работы нет, денег тоже. Медвежонка и того отобрал, скот. Уй, больно-то как. Попыталась вдохнуть. Была бы хоть надежда на утренний транспорт до космопорта, но площадка у ворот пуста. Кто бы сомневался, что это происки Бульдога. Пять миль по палящей пустыне. Без воды по этой чертовой рифленой сковородке. В пекле. Одно слово – крематорий. Хоть здесь подыхай. Разум трусливо требовал ползти к воротам. А гордость… Кулак с тихим рыком врезался в горячий песок. Давясь хрипом, Тэра прихватила ноющий бок, медленно села:

– Не дождётесь – пять миль по жарящим барханам и спасительная прохлада космопорта. Чего проще для почти труппа? – Взглянула на часы. Семь ноль две. И тут ожила клипса. От воротника под самым ухом прорезался Торопыжка:

– Утречка, Тэ. Что-то мне вчера не спалось.

– А, Торопуньчик, миленький… издеваешься?

– Воздухом выходил подышать.

Тэра осторожно встала и побрела к солнцу. Направление на космопорт.

– Дорогая, а тебя не зря Пантерой прозвали. Всю шкурку охране подрала.

– Залижутся.

– До космопорта доковыляешь?

– Справлюсь.

– А за три часа?

– Три часа? Торопыжка, тебе совсем делать нечего?

– Транспорта не будет Тэ, но ты за барханчиком нырни направо.

– Зачем?

– Говорю ж – гулял-блудил. Где-то там термос посеял. Вообще, последнее время какой-то рассеянный стал. – Голос был такой размеренно-сосредоточенный, как будто Торопыжка шлифовал пилочкой ногти.

Загребая руками горячий песок, Тэра припустила на бархан. Отплевываясь от мелкой пыли выкрикнула:

– Торопыжка!

– А?

– Я тебя люблю!

– Да упаси боже. – даже по радиоканалу чувствовалось, как замерла пилочка в ухоженных пальцах.

Неудачливый техник модели "сопротивляющийся судьбе трупп" перевалилась за гребень бархана и с визгами поскользила вниз. Какой-то черный жук с вонючим комком отскочил от волны песка, хрустнула невесть откуда взявшаяся корявая ветка и Тэра, отплевываясь, затормозила у маленького холмика на дне между барханами. Тонкие руки торопливо разгребли обжигающий песок, осторожно откинули прохладный и обняли ручку двухлитрового термоса. Полного.

– А ты, я смотрю, любишь насосаться в прогулке.

– Ну, дорогуша, – ответил программист, – у каждого свои причуды.

Два литра воды. Почти спасение! Почти. Тэра обняла прохладный термос.

– Так что ты говорил про три часа?

– Там четверть часа будет загружаться челнок "Иствика".

– Иствик? Это ж сырьевики. И вообще, где я и кто Иствик?… Что они вообще тут забыли?

– Ай, лапочка, ты у них сама уж спроси, с какого перепугу в эту дыру сунулись. В общем, у них наверняка есть несколько вакансий. Можешь попытать счастье. Но помни, ты не одна.

– В смысле?

– Пять миль, три часа и один шанс на всё. А желающие обставить тебя, уж поверь мне, найдутся.

– Торопыжка…

– Погоди. Вакансии инженеров на всех складах ночью разом закрылись.

– Кто бы сомневался. Торопыжка, что у Иствика за вакансии?

– А тебе уже не всё равно? Дуй, давай, лапочка.

Судя по тихому шороху, пилочка отправилась в путешествие по ногтям.

И Тэра припустила через барханы. Большие. Маленькие. Широкие. Она соскальзывала и продиралась. Бежала мелкой рысью по гребням. Жалкая тень иссушенных акаций, или чего-то на них похожего, служила коротким привалам. В тени она жадно пила. Вытряхивала песок. Вопила. Махала проносящемуся высоко в небе транспорту, пытаясь привлечь внимание. И снова бежала. Шла. Ее тень становилась короче, тонкий черный комбинезон пёк нещадно, и остатки воды ушли издыхающей струей на голову и раскаленные плечи. Песок набился в ботинки. Наверное, даже мелкие ящерки посмеивались из-под выветренных камней, глядя на качающуюся, бредущую смертную. Ноги заплетались. Но она шла. Шла и слушала ветер. Шум в ушах. Переставляла ватные ноги и вглядывалась в переливающийся в мареве космопорт. Вот он. Рукой подать. Тэра потянулась и мираж дрогнул. Исчез. Сил не осталось даже на любимое "чёрт". Вой ветра усилился. Струя горячего воздуха сбила с ног, и она покатилась вниз. Распласталась, и даже заплакать сил уже не осталось. В голове звенело "двадь куддастая!". Руки беспомощно комкали раскаленный песок. И хотелось только одно, из последних сил выкрикнуть: не дождёшься. Она обещала вытащить родных из гетто. Обещала!

"Двадь куддастая!"

Обещала!

– Эй, ты жива там?

Превозмогая обжигающую дурноту, повернула голову. Странный мираж перед смертью. Что может быть большей насмешкой, чем парень в армейском белом, бредущий по склону холма в этом пекле. С флягой… Последняя насмешка судьбы. Тэра устало уткнулась в песок. Подохнем вместе.

– Держись. Держись. – Сильная рука вцепилась в волосы. Приподняла и пересохших губ коснулось что-то металлическое. Прохладное. Плеснуло. Не веря своему счастью, девушка вцепилась во флягу и жадно присосалась.

– Эй-эй. Не все сразу, красавица. – Голос сверху смеялся. – Мне-то оставь.

Фляга жадно булькала.

Тэра сделала еще пару глотков и оторвалась. Осторожно села в широкоплечей тени.

– Идти сможешь?

– Аыга. – она попыталась встать, но ноги подкосились. От обильного питья прошиб пот.

– Ну-ка, красавица. – парень поднырнул под тонкую руку, поднял. Другой придержал за талию. – Пошли, – и повел назад, на бархан. Тэра мотнула черной гривой, дернулась. Куда он? Космопорт не туда.

– Нет… надо… – попыталась показать на солнце, на космопорт.

– Да, красавица, глаза-то разуй.

Измученный жарой изумрудный взгляд оторвался от выбеленного песка под ногами. Прополз по потревоженному порывом жарящего ветра бархану. Взлохмаченной широкой полосе песка. Не уж-то на пузе ехала, мелькнула грустная мысль. И девушка взглянула поверх блестящей серебром кромки. Транспорт. Транспорт! Гребанный большой транспорт! На блестящем боку красовалось: A-52. Она попыталась вырваться, побежать наверх. Навстречу. Но сил хватило только с радостным воплем грохнуться на колени. А над ней стоял широкоплечий парень с огромной открытой улыбкой. С выбеленными жарким солнцем волосами и темным как ночь загаром. Протягивал мозолистую руку.

– Идешь?

Еще бы! Транспорт! Он помог взобраться на гребень. Подтолкнул в прохладу люка и вскочил сам под завывания двигателей. Струи взбили песок. Транспорт рванул и, заложив крен по курсу, понесся к космопорту.

– Вы… здесь… откуда? – Тэра привалилась на жесткое сиденье.

– Мы? – парень расхохотался. – Слышь, Гоша! Она спрашивает, откуда мы здесь? – В кабине хрюкнуло, а парень протянул флягу. – Пей давай. Нам по эстафете передали, что какая-то чокнутая пёхом через пустыню чешет… – на недоуменный взгляд пояснил. – Мы из-за скал идем. С северного склада. Тебя дрон пустынников засёк, когда они облёт делали.

– А-а-а. – девушка плеснула немного воды на ладонь, и влажная прохлада остудила лицо. – В космопорт?

– Что, есть еще варианты? Ты-то откуда, чудо природы?

– Нормативы по марафону сдаю.

– До космопорта?

– Мгм. – Тэра по чуть-чуть вливала в себя воду.

– И к скольки?

– Даже думать не хочу.

Парень кивнул на кучи песка в складках комбинезона, скрывающие белёсые солевые разводы. – Похоже, марафон затянулся.

– Сколько времени?

– Девять пятьдесят три.

– А лёту?

– Гоша, сколько еще? Успеваю?

– Будешь ты на своем транспорте. Будешь. – откликнулся пилот. – Три минуты. – Марево горизонта пронзили высокие башни.

– Какой транспорт? – опомнилась девушка.

– Как хоть тебя зовут, красавица? – парень принял опустевшую флягу.

– Какой?

– Что ж я так и умру в мучениях на смертном одре. Хоть имя-то за спасение достоин узнать.