Ты будешь командовать батальоном, милый!

Еще один потешный момент. Я не ахти какой рассказчик, но Ро обожает меня слушать. Может быть, поэтому мне нравится растолковывать ей разные пустяковины. К примеру, до недавнего времени она, оказывается, совершенно не знала, сколько солдат находится в одной роте или какой чин следует за званием лейтенанта. Не говоря уже о том, что для Ро полная загадка, каким образом натягивается в темноте колючая проволока или расставляются противопехотные мины. Некоторые из подобных историй я повторяю ей не по одному разу. Слушатель она отменный! Не фыркает и не хмыкает. А главное — до сих пор не замечаю, чтобы внимания у нее поубавилось. Мои истории — как сказка про белого бычка, но с каждым разом она воспринимает их все более восторженно. Иногда это даже подозрительно.

В полдень на трубке объявился Кэттл, сердито сообщил, что до меня трудно дозвониться. А я этак смело ответил ему, что в договоре не было обусловлено, чтобы мы сиднем сидели дома. Да и что я могу поделать, если Росита любит погулять? Желания Роситы были для них аргументом номер один. Кэттл сразу заткнулся. Собственно, на этом наш далеко не дружественный разговор прекратился.

А вечером я таки сумел напоить Роситу до пьяна. В таком состоянии женщины — нечто особенное. Пробовали вы когда-нибудь шоколадные конфеты с коньяком? Я лично их обожаю. Кроме того, надо ведь как-то убивать время. А сколько его еще впереди! Страшно подумать! Время из тех непонятных вещей, что никак не подцепишь на крючок или мушку. Вот и приходиться изворачиваться.

27 августа

Сегодня я проговорился. Когда-нибудь это должно было случиться. После того, как она подсказала мне одну мудреную комбинацию с билетами на ипподроме, я просто не сумел сдержаться. Я назвал ее сообразительной, чертовски умной и прочими похожими словечками. И кажется, она задрала нос. То есть, она настолько возомнила о себе, что уже дома, у телевизора, этаким торжественным тоном попросила меня тщательно припомнить наш единственный разговор с заправилами «Моуделз Электрик». Я так поразился, что чуть было не закатил ей оплеуху. Честное слово! Слава богу, вовремя сообразил, что говорит она это неспроста и, должно быть, в ее кудрявой головенке созревает какой-нибудь интересный планчик. И верно. Она сообщила о нем ночью, когда мы, порядком подустав от любовных баталий, подкреплялись порцией холодного пива. Обняв меня за шею, она шепотом изложила свою задумку. Видели бы вы меня в тот момент! Когда я дослушал ее до конца, жестянка чуть было не выпала у меня из рук. Так все было толково и просто!

Я хотел ей сказать, что она умница, но успел спохватиться. План действительно был хорош. Мы получали возможность убраться с этой опостылевшей виллы, да еще с приличной суммой наличных. А еще Ро спросила, хочу ли я стать майором? Я ответил, что она дура, и что ей уже тысячу раз объясняли какой чин за каким следует. Но на всякий случай все же добавил, что, конечно же, стать майором мечтает каждый капрал. Это капитаны да лейтенанты суетятся, — майоры же сидят в уютных кабинетах и отдают односложные приказы, не подставляясь под пули. Выслушав меня, Ро торжественно заявила, что если я ее поцелую крепко-крепко, то она сделает меня майором и мы одержим над шибздиками из «Моуделз Электрик» сокрушительную победу. Я заметил ей, что она дура, но на всякий случай велел подставить губы.

Мы сидели в просторном кабинете шибздиков из «Моуделз Электрик» и курили сигары. Листая страницы, Сидней С Кэттлом сосредоточенно изучали мой дневник и приглушенно бормотали проклятия. Они так увлеклись, что не замечали ничего вокруг. Кэттл дочитал мои каракули последним и яростно швырнул тетрадь поверх стола.

— Что, черт возьми, это значит?

— Вам не пришлись по душе мои мемуары? — я ухмыльнулся.

— Брось, Мо. Он просто нервничает, — пояснила Ро. — В его положении это понятно.

— Что еще за «мо»? — изумленно вопросил Кэттл.

— Мо это я. Сокращенно от Мориса, — я кивнул на Ро. — А она Ро. Я Мо, она Ро, неплохо, верно?

Кэттл поглядел на побледневшего Сиднея и перевел взгляд на коленки Роситы. Вполне закономерный нюанс. Удивился бы, если б этого не произошло. И Ро, конечно, заметила его любопытство, потому что постаралась еще дальше вытянуть ноги. Ей-ей, им было на что полюбоваться.

— Ро… Росита?.. — Сидней дрожащими пальцами вынул из кармана платок и принялся вытирать взмокший лоб. — Наша лучшая модель?..

— Время дорого, джентльмены, — напомнил я. — Вы ведь не хотите, чтобы дневник стал достоянием гласности? Так чего ломать голову?.. Еще раз поясняю: вы можете заставить молчать своих служащих, но никак не нас.

— Особенно меня, — вставила Ро.

— Но это же шантаж, — тихо пробормотал Сидней. — Это гнусно!

Кэттл с сопением навалился на стол. Его глаза-буравчики готовы были просверлить меня насквозь.

— Согласен! — выдохнул он. — Это более чем гнусно!

— А не гнусно проделывать эксперименты над живыми людьми?

— Нет! — взвизгнул Кэттл. — ТАКИЕ эксперименты и над ТАКИМИ людьми — нет!

Сидней успокаивающе поднял ладонь.

— Почему вы думаете, что мы боимся огласки?

— Не будем играть в прятки, — я изучающим взглядом окинул свою сигару. — Я не думаю, я знаю. Росита — это нечто, от чего зависит ваша судьба, ваше благополучие. Не в ваших интересах доводить до сведения общественности информацию о неудачном опыте с моделью. Все это я слышал своими собственными ушами возле дверей этого кабинета примерно с месяц назад.

— Подлец! — снова взвился Кэттл. — Если вы еще и любитель подслушивать, мистер Бенчли, то вы просто подлец!

— Капрал, — строго поправил я его. И добавил: — Пока еще капрал. А вашего «подлеца» я так и быть пропущу мимо ушей.

Сидней, обхватив голову руками, застонал:

— Но Росита! Она не могла так поступить!.. Это просто невозможно! — голос его истерически дрогнул. — Не верю! Это какая-то самозванка!

Кэттл перегнулся к моей подруге и грубовато ухватил за кисть.

— А вот сейчас мы это проверим! Нет ничего проще…

Лоб его нахмурился, густые брови сомкнулись на переносице.

— Черт!.. Они не врут, Сид. Папиллярных линий действительно нет. Это… Это она.

Сидней шумно задышал, кажется, собираясь заплакать. Кэттлу однако удавалось сохранять невозмутимость.

— Как видите, мы имеем дело со свершившимся фактом. Каким-то образом этот мм… капрал сумел перепрограммировать нашу Роситу, — он покачал головой. — Ничего не скажешь, нам подсунули достойный экземпляр. А помниться, я предупреждал вас. Еще тогда! Да и начало эксперимента прямо указывало на то, что что-то идет не по плану.

— Теперь-то это ясно, — Сидней мрачно кивнул. — Вероятно, для подобных типов порог защиты моделей следует поднимать. Может быть, на целый порядок.

— Вероятно, — Кэттл энергично кивнул. — Она просто вынуждена была подыгрывать ему, шаг за шагом отходя от предначертанных правил, а все ее попытки исправить положение он грубо отвергал. И в результате — эта внешность, эти вульгарные манеры…

— Какой-то Пигмалион наоборот, — Сидней нервно рассмеялся.

— Эй, джентльмены! — я постучал по столу костяшками пальцев. — Похоже, вы немного отвлеклись? Нам ведь надо еще обсудить художественную часть моих мемуаров? Не так уж они плохи, как вы говорите. Во всяком случае я знаю несколько местечек, где к ним проявят должный интерес. Для начала, скажем, небольшая колонка в «Дейли Ньюс». Или…

— Нет! — быстро сказал Сидней. — Только не это!

Кэттл напряженно уставился на меня и медленно проговорил:

— Чего вы хотите, черт возьми?

— Мо, ты позволишь мне? Слишком уж долго я молчу, — Росита улыбнулась ярко накрашенным ртом и медленно, с нейлоновым шуршанием закинула ногу на ногу.

— Итак, нам действительно кое-чего хочется — это вы угадали. Я изложу вам все по пунктам. Во-первых, необходимо, чтобы вы отправили рапорт генералитету о завершении эксперимента, естественно, с самыми лучшими рекомендациями в отношении капрала Бенчли. Во-вторых, нелишне будет походатайствовать о начислении ему денежной премии. Как никак он исполнял не очень завидную роль — роль подопытного кролика…