День Победы. Гексалогия (СИ)

— Всем лечь! Мины!

Первый залп, сделанный японцами, накрыл окраину Усть-Камчатска. Заунывный вой, издаваемый стабилизаторами падавших мин, оборвался грохотом взрывов, и среди скопления разномастных домов взметнулись к небу фонтаны земли и пламени. Взвизгнули осколки, вторя им, закричали раненые, застигнутые минометным обстрелом на открытом пространстве. Басов видел катающиеся по земле фигурки людей в камуфляже и «гражданке» и лишь сжимал от бессильной злобы кулаки, понимая, что помочь не сможет ничем.

Снова взвыло над головами, и стена разрывов взметнулась уже в десятке метров перед линией окопов. Басову запорошило землей глаза, а один из корректировщиков вскрикнул, когда по его шее чиркнул осколок, крохотный кусочек металла.

— Лежать, лежать, — крикнул полковник, ползком подбираясь к раненому бойцу. — Ты как? Куда тебя?

Офицер осмотрел рану, убедившись, что ничего серьезного не произошло, и ободряюще хлопнул солдата по плечу:

— До свадьбы заживет!

— Так я женат, вообще-то!

Снова грохот взрывов, по каске что-то ударило, так что из глаз Басова посыпались искры. Японские минометы, позиции которых, судя по всему, находились у самой кромки леса, завывали на разные голоса, вышвыривая в небо все новые порции стали. Мины, описывая крутую дугу, сыпались отвесно на головы ютившихся в наскоро отрытых окопах солдат, рассыпая вокруг визжащие осколки, рвавшие в клочья ткань униформы и человеческую плоть.

— А пушек нет, — отчего-то радостно прокричал сквозь гул близких взрывов Сухов. — Стосемимиллиметровые бьют!

— Пушки сейчас понятно где, — скривился от злости Басов. — Под Петропавловском. А с нас хватит и этих «самоваров» с лихвой!

Минометы американского производства М30 калибра 106,7 миллиметра, принятые на вооружение в начале пятидесятых годов прошлого века, и впрямь было сложно считать современным оружием, но они могли забросить двенадцатикилограммовую осколочно-фугасную мину почти на шесть километров, делая до десяти выстрелов в минуту — до тех пор, пока не перегреется ствол. И сейчас батарея таких минометов, выпустив за несколько минут не меньше сотни мин, перемалывала оборону русским солдат, расчищая путь уже вышедшим на исходные позиции японским пехотинцам.

— Идут! — Сухов первым рассмотрел выползающие из зарослей бронетранспортеры, разрисованные кляксами камуфляжной окраски.

— К бою! — Басов рывком отвел назад рукоятку затвора, загоняя патрон в ствол АКС-74. Рядом лязгали предохранителями оба корректировщика, от лиц которых отхлынула кровь.

Десяток восьмиколесных БТР «Тип-96», каждый из которых нес под своей тонкой броней по восемь полностью снаряженных стрелков, выстроившись неровной цепью, двинулся по целине к Усть-Камчатску. Добравшись до середины нейтральной полосы, они разом открыли огонь из турельных «браунингов» пятидесятого калибра, и Алексей Басов, услышав жужжание пуль над головой, сжался за бруствером. Минометы противника дали еще залп, затем, наконец, умолкнув, и грохот взрывов уступил место злобному рыку двигателей.

— Гаси их, командир! — Сухов, осторожно выглядывая наружу, подтолкнул Басову гранатомет.

— Далеко! — Полковник обернулся к корректировщикам, приказа: — Вызывайте огневую поддержку!

Провернув рукоятку полевого телефона, солдат закричал в трубку настолько громко, что, пожалуй, расчеты самоходок его могли бы услышать и так:

— Гнездо, я — Сокол, прием! Ориентир шесть, ближе триста!

А майор Сухов, разглядев движение за шеренгой медленно ползущих по полю БТР, негромко, но так, что его услышал каждый, кто был рядом, промолвил:

— Вот нам и хана!

Один за другим из рощи выбирались окутанные сизым облаком выхлопных газов танки «Тип-90». Невозможно было не узнать их характерные рубленые очертания, придававшие боевым машинам двадцать первого века сходство со старинными фашистскими «Тиграми». Басов насчитал пять танков, уверенно двинувшихся к окраине Усть-Камчатска, переваливаясь по кочкам на широких гусеницах, медленно поводя при этом орудийными стволами, толстыми, точно телеграфные столы. От них веяло ужасом и несокрушимой силой, хотелось бросить все и бежать, куда угодно, лишь бы не слышать этот оглушительный лязг металла и рев мощных движков, от которого заныли зубы.

— Насмешка судьбы, — пробормотал Алексей Басов. — Все в этой жизни движется по кругу. Снова впереди — враг, а за спиной осажденный город, и никакой надежды на то, что помощь успеет, что она вообще придет. В прошлый раз нам повезло, умерли не все, хотя все уже попрощались с жизнью.

— Командир, шел бы ты в тыл, — предложил Сухов, снова проверявший свой пулемет. — Твое дело — управлять, а кому жать на спуск, найдется и так.

— Кем управлять? От всей бригады осталось людей меньше, чем на две роты. Вся тактика и стратегия кончились. Нет ни тыла, ни фронта. Каждый сам по себе, и мое место теперь не в штабе, а здесь. Так что заткнись, майор, и приготовься открыть огонь!

Стальная лавина, огрызаясь огнем, накатывала на позиции русских солдат, изготовившихся к бою. А за их спинами расчеты самоходных орудий «Нона-С» уже стащили со своих машин ворох маскировочных сетей, позволявший остаться незамеченными даже для наблюдения с мчащихся в безвоздушном пространстве разведывательных спутников. В каморы орудий легли первые стадвадцатимиллиметровые снаряды, короткие стволы запрокинулись вверх, затем разом выдохнув струи пламени.

Осколочно-фугасные снаряды 3ОФ49, описав параболу над головами русской пехоты, сжавшейся в своих окопах, ударили в землю перед цепью японских БТР, рассыпавшись множеством осколков. Кусочки металла, разогнанные до колоссальных скоростей, на расстоянии двадцати метров от места взрыва могли пробить восьмимиллиметровую броню, а на меньшей дистанции их могущество возрастало почти вдвое. Стальной дождь обрушился на корпус одного из бронетранспортеров, изрешетив его и превратив тела укрытых внутри пехотинцев в кровавое месиво. Но остальные БТР только увеличили скорость, проскакивая на полном ходу опасный участок, а танки, двигавшиеся следом, открыли огонь из орудий и спаренных пулеметов, и над нейтральной полосой повисли рубиновые нити трассеров.

Самоходки «Нона-С» открыли частый огонь, расходуя жалкие остатки боекомплекта. Один из снарядов по чистой случайности угодил в японскую бронемашину. Пяти килограммов начинявшего его взрывчатки хватило, чтобы разорвать в клочья тонкую броню, и Басов, увидев, как на месте БТР взметнулся стол огня, не смог сдержать восторженного крика:

— Жрите, суки!

Передний край русской линии обороны полыхнул пламенем. С шипением промчались над полем немногочисленные «Фаготы» и «Метисы». Одна из ПТУР вонзилась в борт японского танк, неуклюже замершего посреди ровного поля, исторгая из распахнувшихся люков клубы густого дыма. С правого фланга зарокотал могучий башенный КПВТ превращенного в неподвижную огневую точку бронетранспортера. Его пули прошили борт вражеского «Тип-96» от носа до кормы, вскрыв корпус, точно банку с кильками. А на левом фланге подал голос ПКТ, установленный на точно так же врытом в землю по самую башню МТ-ЛБ.

Алексей Басов, не обращая внимания на грохот выстрелов и свист пуль, раздвинул тубус гранатомета РПГ-18, уложив трубу на правое плечо и пытаясь поймать в прорезь прицела силуэт бронемашины противника. В тот миг, когда он сумел прицелиться, БТР затормозил, распахнулись люки, и наружу посыпались японские солдаты, быстро разворачиваясь в цепь. Последний из них еще не покинул машину, когда полковник нажал на спуск. Над ухом оглушительно грохнуло, и дымная полоса реактивной гранаты ткнулась в скошенный нос бронетранспортера. Вспыхнуло, во все стороны полетели какие-то клочья, а затем по брустверу защелкали пули, и Басов упал на дно окопчика, нашаривая свой автомат.

Майор Сухов, утробно зарычав, открыл огонь из пулемета, обдав приближающихся короткими перебежками японских пехотинцев струей свинца. В ответ трещали штурмовые винтовки. Один из солдат-корректировщиков, вскинув АК-74, высунулся из окопа, успев выпустить несколько пуль, а затем, захрипев, повалился вниз, к ногам полковника. Из развороченного малокалиберной скоростной пулей горла бил фонтан крови. Его напарник что-то прокричал, рванувшись вверх, но был сбит Басовым.