Несгибаемый. Враг почти не виден

— Напрасно. Там порой пишут весьма полезные вещи. К примеру, именно из газеты я узнал о Кессенихе и его экскаваторе. Вот и сейчас он опять на первой полосе. — Виталий Юрьевич положил газету на ее рабочий стол первой полосой вверх.

— Опять?

— Я и говорю — опять, — щелкнул ногтем по газете отец.

— Я не о том. Ты сам сказал, что мы больше не говорим о Пастухове, а сам…

— А я и не говорю о нем. — Игнатьев даже потряс головой, чтобы лишний раз продемонстрировать, что речь совершенно о другом. — Я об Отто Рудольфовиче, светлой голове.

— А ничего, что Пастухов при нем что-то вроде генератора идей?

— Повторяю, я не о Петре. И вообще, тебе бы это было интересно. Отто Рудольфович построил двигатель внутреннего сгорания и вроде как добился серьезных результатов. И вот ведь шельмец, опять установил его на «Муромце».

— Я обещала тебе — больше никаких двигателей, кроме паровиков, и, как видишь, слово свое держу. Дэвээсы меня не интересуют.

— Вот и ладно. Так ты не забудь, дочка, вечером идем на ужин к Ремизовым, — примирительно произнес Виталий Юрьевич.

Вообще-то его куда больше устроил бы Пастухов. Как, впрочем, и Александру. Ну не слепой же он, в самом-то деле, чтобы не видеть, как она мучается. С одной стороны, он ей небезразличен, с другой — она искренне считает его убийцей Ростоцкого. И что делать в этом случае бедному родителю? Оставаться без внуков. Вот уж с чем он не согласен.

— Конечно, не забуду, папа, — мило улыбнувшись, заверила она его.

Удовлетворенный ответом, отец направился на выход. Принесенная им газета так и осталась лежать на столе, поверх дневника наблюдений. Александра в раздражении отложила ее в сторону, но потом все же не удержалась и взяла в руки.

С черно-белого газетного снимка на нее смотрел Кессених, стоявший рядом с «Муромцем». Кабина автомобиля была задрана, а под ней обнаружился и сам двигатель довольно необычного вида. Слишком уж громоздкий. Паровики куда компактнее. Правда, это если не учитывать котел, водяной танк и топливный отсек.

Отец не лукавил. В статье Пастухов и впрямь не упоминался ни словом, ни намеком. Да и о самом Кессенихе говорилось не так чтобы много. А вот о двигателе написано весьма пространно. Выглядело это как откровенное бахвальство. Хм. Или как самый обычный рекламный ход.

Александра и сама не заметила, как из ее глаз покатились слезы. Ну вот. У нее отняли ее мечту. Кессених сумел создать настоящий двигатель внутреннего сгорания. И если из написанного правда хотя бы половина, то Отто Рудольфович значительно превзошел Верховцева. И это за какой-то год. Просто невероятно. Уж теперь-то она точно знала, каково это — сконструировать и воплотить в металле что-то новое.

Впрочем, вскоре девушка все же успокоилась. Двигатель Кессениха использовал соляр и работал по принципу воспламенения воздушно-горючей смеси сжатием. Они же с Верховцевым в качестве топлива брали бензин, и воспламенение происходило посредством электрической искры.

Александра решительно высморкалась и утерла слезы. Еще ничего не потеряно. Она еще может осуществить свою мечту. Вот только облегчение от этой мысли не пришло, и слезы отчего-то продолжали катиться из глаз.

Глава 11

ПОКУШЕНИЕ

Иван управился вовремя. И даже успел помиловаться с прелестницей по имени Лиза. Девочка оказалась весьма практичной особой и не пожелала упускать ни одну из возможностей. Так что помимо гонорара в денежном эквиваленте пришлось Ивану расплачиваться еще и натурой. Ну да с него не убудет. А если судить по утомленному, но довольному виду, так еще и на пользу пошло.

Из газет и гуляющих по столице слухов Голубев знал, что для небольшого семейства Игнатьевых прошедший год оказался весьма насыщенным. Они посетили Забайкалье, где Виталий Юрьевич вместе со своим главным инженером едва не лишился жизни, а барышня Александра успела побывать в неволе. Но ее очень быстро оттуда вызволили бурятские казачки.

Кроме ран и треволнений Игнатьев привез из тех глухих мест еще и чертежи нового экскаватора, производство которого с успехом начал уже в июне этого года. Новинку буквально вырывали из рук. Мобильность и эффективность оказались выше всяческих похвал. Но главное тут — возможность использовать технику на улицах городов и даже на небольших строительных площадках.

Однако это то, что было общеизвестно. А вот Лиза поведала о том, чего в газетах не вычитаешь. Оказывается, у Александры Витальевны в той глуши случилась сердечная драма. Ну или что-то очень на это похожее. По словам служанки, казачки появились уже к шапочному разбору. Нет, они, конечно, вывели девушку из тайги, но из рук бандитов ее вырвал совсем другой человек. Некто Пастухов. Правда, в результате столкновения он был ранен, и его самого выносили на руках.

Также из рассказа Лизы следовало, что этот самый Пастухов — человек необычайной храбрости и ловкости. Хм. С этим Голубев был готов согласиться. Он видел, как тот в мгновение ока уложил Ростоцкого на мраморный пол оранжереи. А тут еще частый гость дома, словоохотливый инженер Мартынов кое-что порассказал.

Оказывается, в Забайкалье опасности подстерегают путешественников и местных жителей чуть ли не на каждом шагу. И Пастухов неоднократно оказывался в ситуации, когда его жизнь была буквально на грани. Но всякий раз умудрялся вывернуться, чего никак нельзя было сказать о его противниках.

Правда, при этих рассказах Александра всякий раз выставляла иголки, как рассерженный еж. Так что при ней имя молодого человека не упоминалось. Угу. Тут уж и Голубев сообразил, что сердечко девицы претерпевает муки, и далеко не сладостные. Вот никогда не понимал, как так можно после пары дней общения втрескаться в человека по самое не балуй. А оно ведь как получается? Любила она одного, а потом вдруг влюбилась в его убийцу. Прямо дамский роман какой-то.

Но помимо того что храбрый, Пастухов еще и неглупый, в некотором плане образованный, с весьма неординарными взглядами на давно известные и понятные вещи. И он состоит при инженере Кессенихе. Этот немец к своим сорока с лишним годам не отличился ничем особенным. Возможно, он и был хорошим специалистом, но отчего-то его талант изобретателя прорезался только сейчас. Голубев припомнил еще пару новинок, вышедших из-под его рук.

Вот долгие годы ничего-ничего, и вдруг сразу целый ворох идей. А так не бывает. Значит, рядом появился тот, кто как минимум подбрасывает идеи, которые Кессених потом воплощает в металле. А еще этот кто-то является сердечной привязанностью Александры Игнатьевой. И плевать, что сейчас она его ненавидит. Ведь он старается обелить свое имя. Мало того, Виталий Юрьевич втайне от дочери нанял частного сыщика для расследования обстоятельств гибели Ростоцкого и адвоката. То есть Пастухов не остановится.

Вывод. Его нужно убирать вместе с Кессенихом. Хм. А еще неплохо бы разобраться с Игнатьевыми. Правда, тут хватает сложностей.

Во-первых, смерть промышленника такого уровня будет расследоваться самым тщательным образом. Делу наверняка дадут приоритет особой важности. Игнатьев — это не просто промышленник, а один из основных поставщиков российской армии. Правительство и Генеральный штаб сделали правильные выводы по результатам войны.

Во-вторых, без санкции тайного клуба ничего не получится. Этим ребятам не нравится, когда вот так, за здорово живешь, покушаются на столь видных промышленников. Возможно, они постепенно расширяют список членов своего клуба. Петр Анисимович не в курсе игр, ведущихся наверху.

Ладно. Значит, нужно отправить в клуб запрос на ликвидацию Игнатьевых. Лучше обоих. Так надежнее. А пока суд да дело, отправляться в Забайкалье и сделать то, что в их компетенции. Убрать Кессениха и Пастухова. Только действовать нужно аккуратно. Этот купец не так прост. Впрочем, отвести удар со спины — это совсем не то же самое, что встретиться с противником лицом к лицу.

Такси уже стояло у подъезда, напарники с чемоданами направлялись на выход, когда в дверь позвонили. Реакция Ивана и Голубева была мгновенной. Чемоданы опустились на пол, а в руках тут же появились пистолеты, на которые они сноровисто накрутили глушители. Этот адрес не был известен даже их инженеру Сильвестру. Ну разве что покойным сыщику Ледневу и адвокату Рязанцеву. Так что гостей у них не могло быть по определению.