Ностальгия

а бетон. И вот оно! Под марш Триста пятой пехотной, раздающийся из железных глубин, знаменная тройка в сияющей броне, с опущенными лицевыми пластинами, на деревянных ногах печатает шаг сначала по гулкому железу аппарели, потом, глухо, по бетону спуска. Оловянные солдатики несут в положении “на плечо” свои начищенные до солнечного блеска винтовки с примкнутыми штыками, их ноги синхронно поднимаются и с глухим стуком впечатываются в палубу, синий императорский штандарт с белым орлом и номером части слегка подрагивает в такт их шагу, они тщательно подобраны по росту — одинаковые верзилы под два метра с прямыми спинами, руки знаменных четко отмахивают влево-к-груди, и они безукоризненным немецким шагом, на прогибающихся в обратную сторону суставах маршируют мимо наших совсем не торжественных, тусклых в своей мимикрирующей броне, усталых и потертых офицеров батальонного штаба, вскинувших руки к вискам в знак уважения к чужому знамени. За знаменной группой маршируют такие же сияющие и начищенные офицеры управления. За ними -почетный караул — малая коробка пять на пять. Триста пятая дивизия приветствует свою новую планету базирования. Знаменные делают четкий поворот, потом синхронно разворачиваются и исполняют танец с оружием — древко штандарта опускается на носок, винтовки взлетают, и с четким “клац-клац-клац-звяк” летают от плеча к груди, от груди в руку, от руки в сторону, из стороны к боку, пока, наконец, не успокаиваются у ноги. И все это время, пока строевые движения и четкие манипуляции с оружием завораживают взгляд, я думаю, какие же мы все-таки разные, мы — морпехи, безбашенные убийцы, сорвиголовы, из всей строевой подготовки только и способные, что ходить и бегать в ногу, и пехота, для которой шагистика не менее важна, чем умение стрелять и рыть окопы, и все равно я любуюсь игрой оружия и четкими поворотами тел, и отдаю должное чужим традициям. Командир батальона, тем временем, докладывает сияющему, ни пылинки, командиру части о готовности к приему войск и трюм начинает одну за одной выплевывать боевые машины, поротно уходящие на марш в сопровождении военной полиции и вертолетов поддержки. Одна из машин на мгновенье приостанавливается у знаменной группы. Рык мотора, и, когда пар выхлопа рассеялся, палуба уже чиста.

Больше ничего интересного не ожидается. Теперь несколько часов будет одно и то же — разномастная техника, набитая людьми или грузами, бесконечной вереницей выползающая из необъятного брюха и уходящая за горизонт. Я спрыгиваю в окоп и возвращаюсь к своей обычной суете. Те солдатики, что высаживались тут раньше, были твердо уверены, что едут участвовать в масштабных учениях, максимально приближенных к боевой. Интересно, ребята из Триста пятой так же наивны?
23

Сидим в дежурке комендатуры. Мне сегодня выпало быть помощником дежурного, О’Хара — дежурный офицер восточного сектора. Мое отделение разбито на тройки, одна тройка — резерв и отдыхающая смена, две курсируют по городку. Наблюдать за почти мирной обустроенной жизнью вокруг,