Тень над небесами

— А может, и стоило, — неожиданно возразил Семен. — Сам прикинь — ехали бы всем скопом в одной машине, всех бы и постреляли.

— Тебя ведь не постреляли.

— Ага, из любопытства. Ваньку шлепнули, как барана, без жалости и без сомнений. Они даже не знали, кто мы и куда едем. Один выстрел, и все, я даже понять ничего не успел. А меня ведь тоже взяли позабавиться, хотели против того зомбяка один на один поставить, гады. Мол, кто кого. А сами бы сидели, смотрели и смеялись.

— Победителю свободу, да? — я усмехнулся, слишком уж эта сцена напомнила мне картонных злодеев из глупых фильмов, где отрицательные персонажи совершали нехорошие и одновременно нелогичные вещи лишь потому, что так должно быть по сценарию. Забавно вышло. Оказывается, бывает так и в жизни.

— Типа того. На деле бы, скорее всего, тоже превратили в зомби и кинули на вас или на Виктора, как того блондина. Он же у них «свежачок», да? Дикий такой.

— Похоже на то. День второй, третий…

— То-то этот вонючий мужик что-то говорил парням о том, что у них там какой-то «фрэш зомби» ходит…

Пожав плечами, я набрал в пакетик сто граммов лесного ореха и начал веганскую трапезу, щедро запивая все это дело холодным чаем со сроком хранения больше, чем у армейской тушенки. Нет, не видать мне здорового питания в жизни, силы воли не хватает.

Семен предпочел закусить курагой, его любимым сухофруктом и, возможно, лакомством вообще — дома у него частенько бывали пирожки с сушеными абрикосами, выклянченные у Машки, прилежной хозяйки. Семен зачавкал так, словно не видел ничего съестного по меньшей мере две недели. Кушал он всегда обстоятельно, со вкусом и смаком, причмокивая и давая тем самым понять, что яство ему по душе. А уж как он пил чай… Впрочем, об этом в другой раз, потому как от едва начавшейся трапезы нас отвлек удивленный возглас, донесшийся от вращающихся дверей.

— Эй, идите сюда все! Парни!

Голос принадлежал Терри — я уже начал их всех различать, хотя не знал, имеет ли смысл знакомиться ближе с «новичками», учитывая, что путешествие наше вот-вот завершится. Они пока сближаться не стремились, не стремился и я.

Мы с Семеном кинулись к выходу, где стоял Терри, с другой стороны подбежали Бастиан и Виктор, следом быстрым, широким шагом шел Хельмут, а рядом семенила отъевшаяся Берта, болтая толстым брюхом.

Женская половина нашей команды проигнорировала призыв, решив, что мужчины должны разобраться сами. Дамы только-только высунули нос из аптеки и отправились на шопинг, выбирать себе новую удобную одежду для последнего рывка.

Я еще не успел ни с кем из них пообщаться лично, но уже знал обо всех их злоключениях. Одно хорошо — никто из девушек не казался сломленным и не закатывал истерик, все вели себя совершенно нормально. Немного пришибленно, но нормально. В этом, конечно, имелась заслуга и их партнеров, обеспечивших при всей собственной потрепанности достойную поддержку.

— Взгляните на небо, — сдавленно произнес Терри, а сам глядеть не стал.

Стоило мне задрать голову, прикрыв глаза ладонью на манер козырька, как по телу прокатилась стремительная ледяная волна, обдав все вокруг могильным холодом.

«Вот-вот стемнеет…». Так ты об этом говорил, любитель изъясняться загадками, живущий не пойми где? И что за новая напасть идет на нас, не давая покоя? Надоело, как же это уже надоело — постоянная угроза, постоянная непредсказуемость… От этого моя апатия, мой защитный механизм только усиливается. Так можно и до ручки дойти, наплевав на спасение собственной жизни в случае реальной и близкой опасности.

То, что надвигалось прямо на нас с севера, вполне могло сойти за тучу, если глянуть на это безобразие мельком. Но мы всматривались до боли в глазах и быстро поняли, что это — нечто другое. Оно находилось далеко от нас, но, судя по тому, что час назад в том направлении все было чисто, явно приближалось.

Это можно описать как огромный пласт тьмы, охватывающий все обозримое пространство по ширине и тихонько сползающий «сверху», будто с ледяной шапки Арктики вниз, к экватору. У меня сразу возникла следующая ассоциация — кто-то медленно, чертовски медленно, но неотвратимо натягивает на наш глобус упругий чехол из непроницаемой черной ткани. Засосало под ложечкой, стена пофигизма оказалась пробита с первого удара. Наверное, это даже хорошо.

В голову сразу пришла мысль, что с юга, с Антарктиды или, например, со стороны Африки тоже расходилось подобное безобразие, но пока южное небо оставалось сияющим синевой, остатки туч куда-то сдуло. Оставалось лишь надеяться, что неведомая стихия наползает только с одного направления, и что от нее можно уйти и даже оторваться.

— Я заметил еще кое-что, — Виктор первым отважился нарушить звенящую тишину — все оцепенело глазели на «тучу», пытаясь понять, движется она или все же стоит на месте и, если движется, то с какой скоростью. Сплошная непроглядная пелена охватывала буквально все вокруг справа налево, и это завораживало, не позволяло оторваться от созерцания, хоть по телу и пробегали разряды страха, с каждым разом все более чувствительные. Инстинкт самосохранения призывал быть расторопнее.

— Чего? — я повернулся к Виктору, с неохотой и чуть ли не раздражением заставив себя отвести глаза от «тучи».

— Того. Зомби выключили свет.

Он показал рукой на запад. Там располагалось стойбище гадов, километрах в трех от нас, и, когда мы покидали машины и шли в магазин, до нас хорошо долетали обрывки их ненормальных песен, а небо над впавшими в спящий режим зараженными завораживающе переливалось золотым, серебряным и белым. Всего это больше не было. Ни звука, ни света. Возникло ощущение, что никаких зомби и не было, а была лишь наша общая, массовая галлюцинация. Либо же твари просто струхнули и разбежались, кто куда, заметив невиданную угрозу. Не вернутся ли они теперь на улицы в последний раз, опустошая все? Тогда я даже дергаться не буду, пойду с ними драться до последнего с предсказуемым финалом.

— Я вам так скажу, — Хельмут молвил медленно, тщательно взвешивая слова, и от этого его немецкий акцент сделался еще заметнее. — Пора бы нам отсюда топать, господа. Да поживее. Не знаю, чем нам грозит та штука, но у меня глаз острый, и я железно уверен — она не стоит на месте. Больше того, все происходит быстро. И глазом не моргнем, как оно будет здесь.

Это происшествие нас крепко озадачило — я-то только-только намеревался отыскать еще чего съестного и вкусного, но, увы, придется перенести столь знаменательное событие на более поздний срок. Да и голод как-то сошел на нет, то ли питательные орехи сделали свое дело, а то ли страх отмел все остальное. Ничего, еды повсюду вдоволь, можно еще месяцами дрейфовать от магазина к магазину и что-то находить.

Добраться до места, обозначенного Хельмутом, мы можем за сутки, если не встрянем в какой серьезный переплет или не упремся лбом в завал или пробку, тянущуюся на километры и не имеющую однозначного объезда. Поэтому я и думал, что можно подзадержаться здесь, на техногенном пастбище, зарядить электролиты матричным кормом с полок супермаркета и совершить последний бросок. Водителей осталось немного, и заменять их решительно некому, так что приедем мы в любом случае на грани истощения. И перерыв, боюсь, нам все равно будет нужен, а то и не один.

— Дамы, минутку вашего внимания! Собираемся и уезжаем! — возвестил Хельмут, едва войдя в зал. — Три минуты на сборы! Если кто не поел, не попил — придется потерпеть, сделаем остановку позже.

— Да, попрошу еще чуть-чуть терпения, мне тоже есть что вам всем сказать! — попросил Виктор на отменном английском, подняв широченные ладони в воздух. — Господа, я прошу меня простить, но мы с Беатрис едем в другую сторону.

— Это в какую? — спросил я, стоя к нему вполоборота — уже почти развернулся уходить, когда Виктор попросил остаться.

— К моим родителям, в Россию. В Беларусь, то есть. Там, на границе…

— А чего раньше-то молчал? — не понял я. — Зачем сюда поехал с нами?