Наират-1. Смерть ничего не решает

Урод. Тяжелый костяк из отливающего зеленью металла. Розовые, почти живые мышцы из тончайшего шелкового волокна. Высеребренные нити-нервы. И стеклянные, но при том мягкие, подвижные трубки, патрубки, клапаны с желтоватой жидкостью внутри.

Оно не живое, оно не должно жить, но меж тем оно, повинуясь воле камов и эману, жило. Следило за Тураном пустыми глазницами и думало… Или они не способны думать, но только исполняют приказы? Хотелось бы знать, что этой твари приказал Ирджин?

Кам вернулся с подносом, на котором в заполненной углями миске стоял широкий кувшин, рядом — плошка с крупными кусками желтоватого сахара, и вторая — с белым, начавшим подтаивать, льдом.

— Будем считать, что сейчас настала моя очередь вас угостить. У наир есть свои обычаи. — Кам поставил поднос на низенький столик. — Возможно, поначалу смесь покажется несочетаемой и совершенно неудобоваримой, но прошу поверить на слово — попробовать стоит. Хотя бы для того, чтобы знать самому. Это — канн-ыру, на кхарни будет…

— «Лунный шатер».

— Вы великолепно владеете языками. Кажется, я всё яснее понимаю одну из причин, по которой вы оказались здесь.

— Почему вы не остановили Куну? — Надо перестать пялиться на голема и увести разговор. Но до чего же неприятно звучит собственный голос.

— Во-первых, полномочия мои не позволяют препятствовать представителю куратора проекта. Во всяком случае по мелочам. Во-вторых, лучше потерять крестьянина, чем нужного специалиста. В-третьих, как ни цинично, но этот эксперимент натолкнул меня на одну крайне любопытную мысль в области прикладной механики, впрочем, это вам точно не интересно.

Обернув ручку кувшина полотенцем, Ирджин наполнил кубки, потом добавил в них по кусочку сахара, который предварительно слегка опалил над углями, и сыпанул по щепотке мороженого молока.

— Прошу. Пить нужно сейчас, пока напиток не остыл, а лед не растаял. И осторожно — не проглотите «шептуна». И если вас успокоит, то вы поступили верно. Куна… Куна очень пристально наблюдал за вами. Он не простил бы бездействия.

— И что теперь?

Вкуса Туран почти не ощутил, к тому же круглый камешек во рту мешал отчаянно.

— Ничего. Еще несколько дней жизни при перспективе ликвидации. Я понимаю, что вчерашний выбор дался нелегко, что вас теперь, весьма вероятно, мучит вопрос о том, могли ли вы поступить иначе, но… Всевидящий чертит пути, людям остается лишь следовать.

— А если дорога не по вкусу?

— Тогда менять.

— Что?

— Ну. — Ирджин двумя глотками осушил кубок, вытер уголки губ пальцами, облизал. — Например, вкусы. Порой их поменять гораздо проще, чем дорогу. А часто случается так, что даже на самом неудобном и запущенном тракте встречаются спутники, которые способны сделать путешествие если не более приятным, то хотя бы более удобным. И безопасным.

— Вы имеете в виду себя?

— Не только. И не столько. Считайте, что у вас появился шанс свернуть на незаметную тропку с дороги, ведущей в яму с трупами. Кстати, на моей памяти вы один из немногих чужаков, кто не спросил, в чем секрет «лунного шатра».

— И в чем?

— В грамотной смеси вина со свежей кровью и в температуре. Нари не должен перегреваться и не должен остывать, поэтому кувшины для него имеют сложное строение с внутренней камерой, которая заполняется льдом, а снаружи, как видите, уголь. Два полюса температур.

При мысли о том, что он сейчас пил кровь, Турана едва не вывернуло. Ненормальная страна, ненормальные люди! И он тоже, кажется, становится ненормальным.

— Туран, вы единственный кхарнец, проживший рядом с Ыйрамом больше трех дней.

Захотелось размахнуться и запустить в кама кубком. Так, чтобы именно его кровь стала частью напитка. Вот что Туран выпил бы с удовольствием и без раздумий. Но голем… Скрип, шелест, безглазая морда, повернувшаяся к Турану.

— Вижу, интересуетесь этим красавцем? — Ирджин провел по хребту, приминая острые иглы. Рассмеялся. — Чтобы вы и не любопытствовали относительно наших зверюшек? Даже с учетом их неприменимости на территории Кхарна. Я бы даже сказал — тем более с учетом этой неприменимости. Считайте, что вам повезло: завтра у вас будет возможность посмотреть на него изнутри… Нет, не стоит принимать слова буквально. Обещаю, что вам ничего не грозит. Пока. Но многое будет зависеть от вашего решения. А теперь сплюньте «шептуна» в бокал и будем прощаться.

Кругляш с тихим всплеском потонул в темной жидкости.

— Благодарю вас, Туран, — выразительно сказал кам и его новый «старый» голос заставил вздрогнуть. — Весьма интересное мнение, оно заставляет немного по-другому взглянуть на происходящее. Что ж, не смею больше задерживать.

Когда на следующее утро в дверь постучали, Туран был готов почти ко всему. В рукаве — пружинный кинжал, еще несколько клинков спрятаны как под одеждой, так и в комнате, между шкафами и под коврами. Заостренные стила разложены на столе, и среди них есть два стальных, что вовсе неотличимы от деревянных собратьев. А главное, под мышкой в особом чехольчике — игла-суфанк.

Они его так запросто не возьмут.

— Уважаемый Туран, вас просит ясноокий кам.

Что еще ему надо? Или не ему? Ыйрам, не доверюший каму? Куна, которому надоела игра в охотника, и он решил просто добить дичь? Или и вправду Ирджин с единственным шансом на спасение?

Чуть помедлив, Туран повернул ключ в скважине.

— Открыто! — гаркнул он и сместился в сторону.

Дверь медленно толкнулась внутрь, и на пороге вырисовался слуга. Один? А Ыйрамовы бойцы где? В коридоре? В соседней комнате? В лаборатории Ирджина?

Паника, это просто паника. Никто не будет его ломать и вязать. Да, приготовиться никогда не помешает. Но Туран готов, насколько это возможно. Чуть подобравшись, он подошел к служке.

— Куда идти?

Коридор был пуст.

— Вниз. В погребе ждут, — пояснил слуга, засовывая руки за пояс, и, смерив Турана насмешливым взглядом, добавил: — Передать просили, что надеются на вас, как на проф… как на знатока, короче.

Нет, это не было лабораторией. Просто старый подвал, сырой, темный, несмотря на обилие факелов, из-за них же душный. Низкий потолок, ряд бочек у дальней стены и несколько проржавевших крюков. Устойчивый запах плесени, вина и копченого мяса.

Дубовая дверь, укрепленная свежими полосами железа, захлопнулась за Турановой спиной, отрезая и этот путь. Ничего, он не боится и не отступит…

— О, Туран, вот и вы. — Кам Ирджин приветствовал вежливым поклоном. — Что ж, теперь, пожалуй, можно начинать. Впрочем, мы уже. Осмотритесь пока. Не слишком приятное место, но единственное более-менее подходящее для наших целей.

Что это за цели, собравшие в вонючем погребе почти всех волохов поместья? Куна и Ыйрам разговаривают у стойки с факелами. Следят. Заир, устроившись на стульчике, жует кусок вяленого мяса. Рядом с ним устроился мэтр Аттонио с планшетом, ворохом мелованных листов, заточенными угольками и Кусечкой. Молчаливый помощник Ирджина копошится в углу над конструкцией, напоминающей клубок золотой паутины с застрявшими в ней стеклянными шарами.

У дальней стены сливалась с тенью металлическая туша голема. Он припал к земле, опираясь на все шесть конечностей, каждую из которых обхватывали кандалы. Двое мастеровых продолжали опутывать механома цепями. Делали они это с нарочитой осторожностью, не особо скрывая страх. Впрочем, того, кто находился на расстоянии вытянутой руки от голема, они явно боялись еще больше. Желтоглазая. Как она сюда попала? И зачем?

Сцерха часто моргала. Горловой мешок ее то раздувался так, что между чешуями показывалась плотная серая шкура, то опадал, собираясь крупными складками. Выскользнувшие из пазух когти впились в деревянный стол, однако это было все, что сцерха могла сделать: ее надежно удерживала конструкция из гнутых трубок, цепей и ремней. Вдоль хребта протянулась стальная струна, на которой повисли несколько стеклянных емкостей.