ПУТЬ БЕЗ УКАЗАТЕЛЕЙ (СИ)

   По одному их водили на какие-то странные неприятные процедуры, делали разные анализы, при этом с ними не церемонились, обращаясь не как с маленькими детьми, а как с пленными. Фред надеялся, что после анализов его отпустят, этого требовала логика событий, но уверенность как-то таяла сама собой, потому что изменений не происходило.

   Мальчика звали Дарл, он охотно откликнулся на предложение провести это ужасное время вместе. Очень быстро они привязались друг к другу.  Фред не мог представить себе, как бы он прожил все эти дни без поддержки нового друга. Дарла привели сюда из Опекунского Совета, он очень страдал без иллюзора и поэтому все время плакал. Фред с жалостью и ужасом смотрел на мучения нового друга. Он поклялся, что никогда не окажется в такой же ситуации как Дарл, он послушается мать в этом вопросе и никогда, никогда не станет даже пробовать игры на иллюзоре.

   Но прошло несколько дней и Дарл начал выздоравливать, возвращаться в реальный мир. И этот мир ему совсем не нравился! Он был отвратительно серым, грязным и жестоким. Этот мир топил его в боли и ограничениях.  Фред как мог в свои четыре года объяснял другу, что именно иллюзоры виноваты в его боли, страданиях и одиночестве. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь они выберутся отсюда, и Дарл сумеет сделать правильные выводы.

   Дети, запертые в комнате, разделились на две противоборствующие группы. Двое друзей, в силу обстоятельств, были противопоставлены десятку остальных детей. Фред с Дарлом занимали одну сторону зала, а странные дети другую. Дети на той стороне были молчаливы, но от этого молчания веяло холодом и агрессией. Фреду пришлось маневрировать на лезвии бритвы, чтобы сохранить шаткое равновесие. Все время этому мешали взрослые, которые то и дело злили и раздражали противоположную сторону.

   Это раздражение закончилось однажды кровавой драмой – один из ребят, на вид самый старший, отчаявшись выбраться на свободу, убил двух охранников…, убил без оружия и ударов, простым взглядом. Наверное, все-таки не таким уж и простым, раз им можно убить?! Больше этот мальчик не появлялся в камере. Скорее всего, его уже не было в живых.

   Фред справедливо полагал, что его «сокамерники» и есть те пресловутые чудо-дети, о которых последние месяцы говорили все кому не лень. Из этого следовало, что, рано или поздно, их с Дарлом должны выпустить. Кажется, это понимали и остальные ребята, потому-то и относились к друзьям враждебно. Фред все время пытался наладить отношения с группой мальчишек на той стороне зала, искал общие темы для разговора, общие интересы. Но все безуспешно, его не слушали и не слышали, им вполне хватало друг друга для молчаливого общения. Тем не менее, Фред не испытывал неприязни к этим ребятам. Даже жесткое и насмешливое к себе отношение он сносил терпеливо, понимая, в каком безвыходном положении оказались эти мальчишки. Тут любой озлобился бы. А ведь это просто дети, которым трудно видеть ситуацию целиком.

    Прошел еще один бесконечно-нудный день. Фред даже начал мечтать об анализах и проверках - хоть какое-то разнообразие в этой тягостной монотонности. Но с этим к ним больше не приходили. Фред понимал, что в группе зреет кризис, который может закончиться трагедией, как для мальчишек, так и для персонала этого заведения. И они с Дарлом тоже попадут тогда под раздачу! Нельзя так варварски относиться к людям, какими бы странными они ни были. Способности надо изучать с обоюдного согласия, а не как у лабораторных крыс, под колпаком. Фред видел, что мальчишки сами не прочь узнать, что же с ними происходит, на что они способны и что с этим делать? Вместо того чтобы помочь детям разобраться и, возможно, использовать их умения на общее благо, взрослые трусливо пытаются оградить себя от нового. Глупо и, все равно, невозможно.

   Фред как любой нормальный ребенок был идеалистом, поэтому свято верил в благоразумие взрослых…, до сих пор. Теперь его понимание мира, его детская логика были искажены и разрушены. Как дальше жить, что думать, как оценивать события…? Фред запутался.

   Когда Фред уже перестал надеяться на то, что сможет выбраться из этой тюрьмы, за ним пришли. Их вместе с Дарлом забрали. Перед тем как покинуть комнату, ставшую им всем темницей, Фред оглянулся. Он хотел пожелать ребятам удачи, искренне, по-детски..., зря он это сделал. Теперь  ему не забыть взглядов тех, кто остался, взглядов в которых горели ненависть, зависть… и предупреждение. А ведь они уже начали доверять ему, почти дружить. Мальчишки просто не смогли понять, чем они хуже Фреда и Дарла? В чем их вина? Неужели в том, что они родились именно такими? Ну что же, тогда выбор невелик - придется ответить мучителям той же монетой.

  Фред радовался, что все страшное позади, что он свободен, что скоро он увидит маму, Роуз и своих друзей. Он бежал по коридору, озорно подпрыгивал и размахивал руками - ему так не хватало движения там, в камере. Он наслаждался. Его детский мозг уже успел позабыть о неприятной встрече с отцом. Веселый, счастливый бег Фреда был грубо остановлен работниками Опекунского Совета. Одна тюрьма была заменена другой. Радость угасла. Одно хорошо - Дарл тоже был приписан к этому отделению Совета. Хоть один знакомый человек. Так трудно и страшно четырехлетнему мальчику оказаться в незнакомом месте с незнакомыми людьми, когда ни один не считает себя обязанным что-то объяснить малышу или элементарно его успокоить.

   Наконец-то София и Карлос добились от персонала госпиталя вразумительного ответа. Ну и бюрократия! Им понадобилось целых 6 дней! Фред действительно некоторое время находился в исследуемой группе, но теперь уже покинул госпиталь и направлен в Опекунский Совет для дальнейшего воспитания.

   -Вы не можете мне запретить забрать Фреда, я не давала согласия, на какие бы то ни было действия с ним.

   -А оно и не нужно, ребенка привел отец, он это смог доказать, поэтому ничего сделать нельзя, радуйтесь, что он не оказался этим… мутантом.

   -Кем бы он ни был, это мой сын.

   -Вы потеряли на него всякие права, как только он попал в Опекунский Совет. Извините. Не занимайте, пожалуйста, мое время.

    Казалось, с Софией сейчас начнется истерика. Она была в таком отчаянии, в ее взгляде была такая безнадежность, что Карлос поспешил вытолкать ее на улицу и усадить в лёт.

   -Ты должна успокоиться, как ты можешь рассчитывать на какой-то успех, если при каждом препятствии поднимаешь лапки кверху? Я тебя совершенно не узнаю, где твое упорство и целеустремленность, которые я наблюдал последние десять лет, пока мы работали на Сомате? Очнись, сейчас именно эти качества нам необходимы. Это, всего лишь, еще одно препятствие, которое нужно преодолеть…, это вовсе не конец пути.

   -Кажется, мы поменялись ролями…- София слабо улыбнулась сквозь слезы. Ее улыбка на бледном изможденном работой и переживаниями лице была похожа на лучик света, – Я всегда считала тебя неисправимым пессимистом, и все остальные тоже, даже Хасид Петрович. Теперь ты пытаешься меня ободрить и обнадежить, как все это странно, какое странное существо человек…, непредсказуемое в экстремальной ситуации. Обещай мне, что не позволишь мне сдаться, что бы ни произошло в наших поисках?

   -Обещаю. А ты пообещай, что когда все закончиться, а так и будет, ты не позволишь мне снова превратиться в скучного зануду пессимиста. Хорошо?

   -Ладно. Что теперь делать?

   -Куда, по-твоему, они его отправили? Конечно сюда, за эту стену. – Карлос через лобовое стекло лёта показал Софии  направление. - Им сейчас некогда заниматься такой ерундой, как отправка обычного мальчика куда-то далеко. Это было бы неразумно, когда за стенкой есть Опекунский Совет.

   -Думаю, ты прав. И чем это нам поможет?

   -Надо поближе познакомится с персоналом Совета, не поверю, что там нет ни одного нормального человека, способного понять ситуацию.

   -Как мы это сделаем? Они же живут прямо там, в Совете? Они почти никогда не покидают этих стен!