Хмурый

— И мне! — Везунчик помогал Проныре. — Если бы вы только информацию собирать пришли, то мы с ребятишками так и сидели бы по клеткам. Да, чиграши?

Ребятишки кивнули головами. Они были окружены девушками, радующимися, что спасли таких малышек.

— Девчата! — Хмурый перетаскивал ранцы в первый вертолет. — Надо бы их накормить и спать уложить. Сами в клетках сидели, так что знаете, какого там.

Дважды повторять не пришлось. Девушки подхватили ребятишек и побежали к Аборигену. Он дал им ранец с провизией и шоколад.

— Везунчик! Потерпи немного. — Хмурый кивнул головой на кушающих детишек. — С нами поешь. Отметим, поговорим.

— Лады.

И они продолжили снимать с нового вертолета все, что им может пригодиться.

Со стороны ребятишек послышался смех.

«Молодец Друг! Поднимает настроение у ребятишек. Все-таки хорошо, когда собака — друг».

Ребятня хохотала и визжала от радости. Но все проходит. Вскоре и они угомонились. Подошли девушки.

— Они уснули. Намучились бедолаги. Облепили Друга и спят. А он довольный.

— Ему нравится веселье и ребятня. — Хмурый посмотрел в сторону спящих детей. — Он сам еще ребенок, то есть щенок. Ну, что, девчонки? Выпьем, закусим?

— Ой! А мы уже закусили. Ну, можно, чуть-чуть выпить. За компанию.

Так и порешили. Чтобы не мешать детям, решили сделать застолье в новеньком, еще не обмытом, вертолете. Лис разлил по кружкам водку и, подняв свою, встал:

— Господа Сталкеры, наемники и нежные, дорогие девушки! Мы собрались здесь из-за Хмурова, — он поднял ладонь, чтобы тот не возражал. — Да, Хмурый. Ты первый начал освобождать людей. Я решил помочь тебе и, надо признать, что мне понравилось. Во всяком случае больше, чем собирать артефакты. Там ты набиваешь свой карман, а здесь получаешь благодарность от незнакомых, ранее, людей. Но пить, мы, за Хмурова не будем! За такой тост он меня убьет. Поэтому закамуфлируем тост таким образом, чтобы и за Хмурова и за нас. Короче говоря, за освобожденных!

Все чокнулись и выпили. Мужчины сразу стали закусывать, а девушки одной рукой прикрыли рты, а другой затрясли.

— Да вы закусывайте, девчонки!

Напряжение спало, все заулыбались, потянулись за едой. Лис, с набитым ртом, уже не мог говорить, но руками размахивал так, что поднялся сквозняк.

— Прожуй, — Хмурый поднес к его губам этикетку от тушенки, имитируя салфетку, — а то подавишься и придется вертолеты на себе тащить.

Все захохотали. Лис тоже рискнул засмеяться, но только закашлялся. Девушки начали стучать ему по спине. Наконец он прожевал и сказал:

— Я хотел сказать, что не торопитесь, а то подавитесь.

Его реплика вызвала новый взрыв хохота. Лис сидел невозмутимый. Когда смех стих, он сказал;

— Если бы вы знали, как нас Хмурый загнал. Вон Проныра, до сих пор не может даже слово выговорить. Что-то ты бледный, Проныра.

— Будешь бледный. — Проныра решил подыграть Лису. — Когда Хмурый начал разборки с десантом, то я боялся, что не успею за ним. Вот, похоже, и перенервничал.

— А я как за тебя переживал! — Лис закатил глаза. — Смотрю, ты нервничаешь. Все, думаю, сейчас в лабораторию попадешь и Хмурый тебя грохнет. А, видать, зря переживал. Там Везунчик был. У тебя никаких шансов не было попасть в лабораторию.

Опять смех.

— Тихо, вы, черти! Детей разбудите.

— Их теперь из пушки не разбудишь! С ними Друг. Он умеет усыплять. — Лис разлил по кружкам. — А посему тост! За наш народ, который никаким натом не испугаешь!

— Нат, это чей-то горох?

— Да хоть горох, хоть козьи наки! А детишки поели и спать легли. Это у них там, кто-то рядом пукнул и все побежали к психоаналитику. Сильна славянская богиня Авось.

— Это точно! — Везунчик усиленно восстанавливал недобранные калории. — По себе знаю. Я привык доверять этой богине. Ну, не одной ей, конечно же, есть еще пара парней. Самые классные парни в мире. Меня Везунчиком прозвали из-за того, что мне и везет и не везет. Короче пополам. Половину, как бы не везет, а половину везет. Это со стороны так кажется. Я лично считаю по-другому. Ну сами посудите. Опаздываю на последний автобус, а потом выясняется, что он попал в аварию и сгорел. Или последние копейки из кармана вытащат, а через час подвертывается денежная халтура, причем сразу платят аванс. Вот и подумайте сами, что это такое, фифти-фифти или стопроцентное везение. И так вот всю жизнь. То есть, сколько себя помню. Да что далеко ходить! Вот вам последние события. — Он набил рот тушенкой и на время замолчал.

Все смотрели на него и ждали продолжение рассказа. Случай был действительно из разряда редких. Стопроцентный фатализм. Везунчик прожевал и продолжил:

— Я наемник. Ну чего скрывать? Нас в Зоне много. Ошиваемся, в основном, или около Припяти в своих тайных схронах, или в самом городе. Если точнее, то под городом. Там второй город. Его еще Совки построили. Вот мы его и изучаем периодически. Короче говоря, загудел слушок, что среди наемников завелся «крот». Ну вилы! Подписываешь с заказчиком контракт, идешь отрабатывать, а тебе хрен с маслом. Полный облом! Вообще-то не совсем полный. Проваливаются только те контракты, по которым надо натовцам на мозоль наступить. По остальным все гладко. Людей хороших терять стали. Главное вычислить не можем. Болтаем ложный след, а влетаем в фактическом. И знают об этом, я имею в виду задание, только двое: ты и заказчик. Ну не заказчик же, в самом деле, дурью мается! Правда была такая версия. Заказчик-то один и тот же. ФСБ! Наколку дали, а там проверили и говорят, что кто-то ваш. Собрались мы малой кучкой и решили, что перед заданием нам маячки прикрепляют. Все через сито пропустили. Ноль! Ну, думаем, нет у нас «крота», а только одна паранойя. Так и порешили. Но контракты против натовцев туго подписывали. С великим обдумыванием.

Он опять набил рот тушенкой. В тишине было слышно только его чавканье. Народ терпеливо ждал продолжение.

— Беру я в понедельник контракт. — Продолжал Везунчик. — Сразу на работу, а чего тянуть-то. Да и народу меньше знает, что у тебя контракт. Идем с напарником. Молчуном зовут. Дело к обеду. Я говорю, что хорош плюхать, пора солитера морить. Присели друг против друга. Молчун в рюкзак полез. Я расслабился, а он руку мне к носу и, прысь в лицо какой-то дрянью. Я и потащился. Когда очухался, то был уже в железе. Молчун сидит напротив меня и жрет, сука! Улыбается, козел! Я говорю ему, ты чо, крышу сорвало? А он лыбится и молча жрет. Я ему минут пятнадцать такую архитектуру строил, что счет этажам потерял, а он только скалится и жрет. Ну, конечно, выдохся я. Замолчал. Он поел и говорит: «Не обижайся Везунчик. Ничего личного. У меня контракт». Я говорю: «За что?» А он мне: «Твоя беда в том, что ты в Зоне родился. Им такой нужен. Для экспериментов, так что, Везунчик, прощай, больше не увидимся! Хорошо с тобой было. Легко, весело, но работа есть работа. Да и бабла немерено дают».

— Ты, правда, в Зоне родился? — Хмурый удивленно смотрел на него. — А как попал в наемники?

— Ну, родился-то я в Зоне. Первая авария произошла в восемьдесят шестом. Рвануло так, что у матери преждевременные роды. Медиков никого. Отец пуповину ножницами перерезал и ниткой перетянул. Боялись, а я ни разу не болел. Потом нашли и в Свердловск эвакуировали. Родители что-то быстро умерли. Меня в детдом. Потом армия. После армии поработал охранником. Потом сон начал снится, что надо в Зону ехать. Я доверяю своим ощущениям. Поехал. На кордоне стал пистолет покупать и попался. Кинули в камеру, а там мужик пьяный. Оказался офицером ФСБ. Документов не было, лыка не вязал, вот и попал в камеру. Ночью очухался, со мной побазарил, обещал вытащить. Утром за ним приехали, ментов по стойке смирно поставили, нам под козырек и с эскортом в часть. Он, оказывается шишка, круче кедровой. В части экипировали, доставили в Припять. Вот и весь сказ.

— А ты и впрямь, Везунчик.

— А-а-а! Поняли наконец-то! А вот Молчун не допер! Он, оказывается «кротом» был у нас. Сам мне рассказал, пока натовцев ждали. Ребят метил изотопами из зажигалки. Вот такой вот гад!