Каратель

— И что теперь?!

— Вы босс. Думаю, у меня больше нет законного начальства; значит, мой начальник теперь вы, Энн. Нас все бросили. Как обычно. Сначала ты служишь, бегаешь под пулями, как последний идиот, а потом тебя бросают посреди самой большой в мире задницы.

— Ник, вы… вы поможете мне? Если сейчас допустить хаос, то…

— Согласен. Ничего хорошего не будет.

— МР мне не подмога, сами знаете…

— Да уж, — улыбнулся военный, живо представив себе начальника военной полиции Ширса со своей командой обленившихся толстяков, на которых дико смотрится военная форма.

— Ник, я уже вызвала всех командиров, они должны быть в течение… думаю, часа. Да, ты уже знаешь, что у Erynis только что пропал один взвод?

— Нет. — Грин встревоженно выпрямился, откладывая сигару. — Где?

— Fucking pro have made it, — пробормотал сквозь зубы Грин, рассматривая в ПНВ место боя.

— Specnaz? — тихо переспросил водитель, еще заставший фильмы по Тому Кленси, где самые большие неприятности приносили именно эти части вечно пьяной русской армии.

— Годзилла. Или Бин Ладен. Все может быть, — мрачно буркнул Грин, плюхаясь обратно на сиденье. — Джек, разворачивайся и увози скорее отсюда наши… Кхм… Простите, мэм. Макконахи, слышишь меня?

— Да, сэр, — ответил командир ближней БМП.

— Врубай A3 [84] и гаси фары, возможны пуски. Финнеган, тебя тоже касается.

— Да, сэр. Исполняю, — донесся отклик второй БМП.

— Парни, страхуете, мы уходим. Джек, а ну, сынок, дай-ка полный газ. Мэм, держитесь крепче.

— Ник, вы что?! Может, там кто-то живой! Раненый! — Аня в сердцах ударила по плечу Грина обоими кулаками. — Слышите?! Остановитесь!

— Там нет живых, мэм. — Грин обернулся и ловко поймал кулаки Ани одной рукой. — Успокойтесь, Энн. Поверьте, я знаю, что говорю. Я видел, как работает русский спецназ, когда еще в самом начале немцы давили их 5-ю бригаду. Это дьяволы, кровожадные чудовища. Я молю Бога, чтоб никто из Erinys не попал им в руки живым.

Хамвик подпрыгнул на ухабе, да так, что Аню бросило к самому потолку. Перевалив через невидимую под снегом канаву, джип вылез на собственный след и шустро понесся обратно к базе.

— Так это они, сэр? Specnaz? — снова осторожно поинтересовался заметно мандражирующий водитель, когда дорога пошла поровнее и стало можно разговаривать, не опасаясь откусить себе язык.

— Все может быть, — неохотно признал Грин. — Может, и не specnaz, но частников они уделали, как щенят…

— Что там было, Ник? — тихо спросила Аня, но Грин расслышал:

— Засада. Классическая, как учат на курсах юного моджахеда. Частники не случайно наткнулись на этих мерзавцев, мерзавцы знали, что пойдет колонна, и ждали именно ее.

— Вот даже как?

— Да. Кто-то из наших попал им в лапы живым.

— О Господи…

…Эта русская переживает за незнакомых ей «диких гусей» так, словно они ей родные братья… — который раз отметил Грин. — …Похоже, что с сердцем у нее все о'кей. Jesus, если удастся выбраться из этой задницы, то, пожалуй, стоит поговорить с ней начистоту; она, кажется, тоже не против… А почему нет? В Европе на таких, как я, спрос высок как никогда, юропиэнс взялись-таки за своих муслимое и ниггерое. Выберем местечко потише… Кроатия, например. Тот же Дубровник. Пойду служить к этим albanian mobs, пo старой памяти. Купим домик на берегу. Только б выбраться из этой задницы…

— О, КПП показался. Джек, за теми кустами — вставай.

— Почему, сэр?

— Здесь местность открытая. С них станется встретить нас у самой проходной. Подождем «Брэдли», так спокойней… Макконахи, Финнеган, как у вас там?

— Тихо, сэр!

— Давайте ко мне. Я стою у поворота на базу, не затопчите.

— Значит, все-таки это specnaz… — пробормотал про себя водитель.

Сережик не уставал поражаться Старому — то, чего Ахмет добивался от людей, просто разговаривая с ними, было выше его понимания. При взгляде со стороны казалось, что перед Старым все размягчается и плывет, послушно принимая ту форму, которую Старый пожелал в самом начале. То, что растапливает перед ним жесткую и колючую шкуру Мира, напоминало молодому ветер над сходящим с озера льдом. Вроде бы слабый, он в считаные минуты разворачивает и гонит куда-то иссиня-серые многотонные льдины, глядя на которые всем животом чувствуешь их сырую неповоротливую тяжесть.

И сегодня произошло все то же самое, что и всегда. Мужики, только что, казалось бы, готовые ясно и коротко послать Старого с его сумасшедшими планами, как-то все и враз переобулись — вопрос «а нам это надо?» тихонько растворился в воздухе, словно его и не было. Вместо него всплыли совсем другие вопросы — «а как это сделать» и «как не сложить головы впустую», и на этих вопросах мужики уперлись.

Проснулся Сережик от холода, пробравшегося в рукава и превратившего кисти рук в бесчувственные деревяшки. Организм дисциплинированно козырнул и отчитался: глубокая ночь, но до рассвета часа четыре, можно еще поспать; опасности нет ни рядом, ни поблизости; в комнате кто-то свой, и пора бы отлить. Отлепив потные шмотки от мгновенно остывшего кресла, Сережик поднялся. Все разошлись, только Сытый подкидывает в прогоревшую печку дрова.

— Фу, накурили, вонищща… — дергаясь от морозной дрожи, сотрясающей еще не проснувшееся тело, Сережик подсел к печке. — Сытый, че не разбудили-то?

— Старый не велел. Сказал, типа кто сегодня жизнь отнимал, то если уснет — будить нельзя, «там» типа кто-то обидится или еще че-то. То ли шутит, то ли хуй знает… Это че он, всегда так?

— Да сколько знаю, всегда, — через зевок ответил Сережик, пытаясь нашарить вытянутыми к печке ладонями хоть немного тепла. — У него никто никогда не знал, шутит он или сурьезно… Ну, че там мужики, как дышут?

— На том сошлись, что он сам, один, идет и приводит оттуда одного ихнего военного. Желательно, чтоб начальничка хоть какого.

— Эт зачем? — фыркнул Серега.

— Ну, чтоб поколоть его принародно да все проверить, раз нонешние двое ниче толком сказать не могут. Да это так все, отмазон. Все это от Токаря идет, он просто ссыт, вот и все. Еще б Губу спросили, идти воевать или все-таки лучше в подвале посидеть… — презрительно скривился Сытый, раскалывая обломок дверного косяка штык-ножом.