Наперегонки со смертью

Заодно, поманив Розу в салон автобуса, из ящика под водительским сиденьем вынул «Глок-17» с зеленой рамкой и запасной магазин.

— На. Держи, — протянул я Розе австрийский пистолет. — Ты же без короткоствола осталась.

— Ай, Жорик, куда Саша денется? Отдаст он мне наган обратно.

— Держи, держи… Не дай бог пригодиться.

— Ты — няшка. — Роза залепила мне жаркий поцелуй, из фирменных, пользуясь тем, что оставшийся на улице Саша нас за затемненными стеклами не видит.

— Кстати, о нагане, — почесал я затылок, только Роза от меня отлипла, — опять придется на крышу лезть.

— Зачем? — удивилась Роза.

— Там патроны к твоему нагану. Ящик, однако. Все нам легче будет в пути.

Полез на крышу во второй раз.

Снял ящик с нагановскими патронами.

Нагрузил его на Сашу, который вертел в руках обмененную стрелялку.

— Жора, а тебе не жалко такое нам отдавать?

— Совсем.

— Просто ты, наверное, не знаешь, что махнул «не глядя».

— «На фиг, на фиг!» — кричали пьяные пионерки, — встряла Роза со своим мнением. — Не жадничай, Саша. Что дали, то и бери.

— Дорогая, в том-то и дело, что Жора нам выдал вещь, лучшую, чем «ругер», — ответил ей Саша.

Снова подошел лэрд, и я жестом попросил его уйти в сексуально-эротическое путешествие. Хоть на время.

— Да это же автомат Грязева! — взвизгнул Саша, не обращая внимания на мои пантомимы.

И так же не обращая никакого внимания на лэрда, начал мне читать лекцию, что я им отдал редкую вещь вообще-то. Русский булл-пап. Нечто под названием «Автоматно-гранатометный комплекс А-91» [85]в экспортном исполнении под патрон НАТО с интегрированным глушителем, играющим одновременно роль цевья…

Но я его перебил, довольно грубо. По-русски, чтобы лэрд не понял.

— Сашарон, пора тебе с этого комплекса начать спиливать мушку, иначе сейчас эта валлийская морда аристократическая засунет поочередно его нам в задницу и будет крутить до тех пор, пока не спилит мушку. А она тут большая. Андестенд?

Саша махнул на всех рукой и обиженно стал засовывать автоматно-гранатометный комплекс в сумку. Ботаник-заклепочник!

Я повернулся к Розе и ехидно сказал:

— Поняла, кто теперь из вас будет бегать с его винтовкой Стоунера?

Роза только плечами пожала, улыбаясь. Как умная женщина, она была согласна на компромиссы.

Потом уставший нас подгонять лэрд сделал ход конем и подогнал к нам стайкой весь гарем, и начались активные обнимашки-целовашки-попрощашки. По очереди и скопом. И тема оружия как-то сама собой скисла.

Валлийский водятел, усевшись за руль «путанабуса», запиликал его неприличным клаксоном, подгоняя всех к посадке.

Я натянул шемах и стал считать заходящих в автобус отъезжающих.

Антоненкова, вполне ожидаемо, в это число не попала и самостоятельно утягивалась в башню валлийского броневика.

— Скажите, вы сейчас в Главестон или в Нью-Рино? — раздался за спиной мягкий голос, говорящий по-русски довольно чисто, но с акцентом.

Отцепив шемах, я повернулся.

— Хорхе, какое счастье, что я встретила именно вас. Мне срочно нужно в Нью-Рино, а мой транспорт, как на грех, в ремонте. И никто не берет с собой уже второй день. Ни за какие деньги.

Передо мной стояла Вероника де Охеда Лопес собственной персоной. С трудом узнаваемая за зеркальными стеклами солнцезащитных очков. В походном одеянии «солдата удачи» вместо изысканного платья или белого докторского халата. И с американским автоматом М-4, [86]небрежно свисающим с узкого плеча.

Видя мою некоторую оторопь, Вероника с ходу предложила сделку:

— Вы меня довезете до Нью-Рино, а я вас там устрою в комфортабельный отель. Бесплатно. С охраной.

— Вы имеете в виду «зиндан»? [87]- переспросил я красавицу.

Новая Земля. Автономная территория Невада и Аризона. Южная дорога по направлению к Нью-Рино

22 год, 14 число 6 месяца, среда, 15:50

Наша небольшая колонна катит снова по саванне, снося клубы пыли по ветру. Я вот никак понять не могу: все вокруг тут камуфлируются, чтобы их незаметно на дороге было, а столбы этой мельчайшей пыли любого так демаскируют на десятки километров вокруг, что хоть весь хромированный катайся с проблесковыми маячками — хуже не будет. Не иначе, развел меня Олег на покраску.

Как горки кончились, так «приходи кума, радоваться»: будто снова около Порто-Франко вертимся, а не полконтинента проскочили. Разве что трава пониже. Что тоже понятно — от моря все же далече уже.

Пейзаж — однообразнее некуда. Разве что зверья вокруг резко прибавилось, особенно птиц и насекомых. Последние просто с пулеметной частотой бьют в лобовое стекло. Иные жуки тут со спичечный коробок размером. В лоб попадет — точно контузит. Опять появились стада рогачей. Знать, и гиены со свинками на подходе.

А кто-то джунглями, помнится, стращал. Или они тут только в России?

Хочу уже обратно в Европу местную, там как-то все поцивильней. Пусть не везде, но все же, все же; как-то ближе к привычному мне образу жизни.

Сижу рядом с Охедой на освободившемся посту радиста. Эфир одним ухом сканирую, другое ухо к девушке оттопырил.

Девушка будто обязалась в счет оплаты проезда меня развлекать беседой и все мне рассказывает про Нью-Рино и про себя в нем, чтобы я не скучал. По-русски, что характерно. Говорит чисто, но с несмываемым кубинским говором, который, кстати, отличается от испанского. Букву «б», к примеру, они не могут выговорить. Кува, кувинцы, куванита, рувеж вместо рубежа, соврание вместо собрания. Также, как украинцы вместо буквы «в» все норовят сказать букву «у».

Работает Вероника в католическом госпитале святого Камилла де Леллиса, который спонсируют все местные бандиты, что изначально принадлежали к католической культуре, если можно так выразиться. И располагается госпиталь на красивом мысе, образованном слиянием рек Мормонской и Рио-Гранде в большом парке, который обильно разросся за шестнадцать лет. А его энтузиасты все подсаживают разными эндемиками. Иные издалека привозят. Со временем будет тут первый на Новой Земле Ботанический сад. И Аптекарский огород есть как подразделение госпиталя. Высаживают там и земные, и местные лекарственные растения для фитотерапии и исследований. Мафиози на своем здоровье не экономят.

Вот в лаборатории при этом Аптекарском огороде Вероника и трудится над местными эндемиками.

— Не страшно в таком бандитском городе работать?

— Совсем не страшно. Так сложилось по местным понятиям исторически, что эта территория для всех табуирована. На ней могут встретиться даже самые злобные враги и только поскрежещут зубами, но друг друга даже пальцем не тронут. Всех, кто нарушил это негласное правило, давно из общественной жизни города выпилили. Часто свои же. У нас в саду даже специальная беседка есть для таких встреч. И все медицинские работники в городе также неприкосновенны при условии, что носят на себе опознавательные знаки медиков. Носить их, не имея на это права, также строго запрещается. Кстати, в городе не один госпиталь, а целых пять. Но наш — самый крупный. По лечебной территории он не меньше вашей Первой Градской больницы в Москве.

— Ты была в Москве? — удивился я.

— Я там училась в Сеченовке. [88]И защищала PhD [89]по медицине. А докторскую по биологии, по лекарственным растениям, защитила уже дома, в Гаване. А ты доктор чего?

— Политологии. Бесполезная тут специальность.

— Ну, не скажи. Я знаю места, где такие аналитики очень даже ценятся.

— В орденской разведке? — позволил я себе усмехнуться.

— Не только. Тут если поскрести, то у каждого серьезного анклава есть своя разведка.