Уничтожение (СИ)

   Далеко внизу едва просматривающиеся в наступивших сумерках люди шустро убирались на корабль.

   - Мне кажется, нам стоит поторопиться...

Главный аналитик Том Джонс. 3409.

   Том сидел в одиночестве в аналитическом центре, вальяжно закинув ноги на стол и лаская пальцами еще теплую кружку кофе. Взгляд его задумчиво блуждал по стенным экранам, послушно выдающим оперативную информацию.

   В самом центре виднелась детальная спутниковая картинка местности с авианосцем посередине. Вокруг корабля, на берегу, на воде, да и на самой палубе наблюдались скопища зеленых точек - экипаж, отпущенный на выходной.

   Зеленые точки, еще недавно хаотично разбросанные по местности и перемещающиеся по законам броуновского движения, сейчас в едином порыве стремились к кораблю.

   Том с досадой осмотрелся. Никого. Кто-то из отдела болтался на берегу, Сноуграсса переманил к себе оператор, пара человек погибла во время произошедших событий... Мозговой штурм устраивать было не с кем. Пришлось вызывать на связь центр мониторинга.

   - Мистер Ливингстон.

   - Так точно, мистер Джонс.

   - Что произошло в последние пятнадцать минут в окружающей среде?

   Оператор задумался на десяток секунд.

   - Произошел полный закат. Освещенность снизилась в двенадцать раз. Температура воздуха снизилась на... двадцать семь градусов. Ничего себе.

   В голосе невозмутимого оператора послышалось удивление. Джонс встрепенулся.

   - Можете составить мне временной график температуры и освещенности с отметкой заката для любой точки местности за последние четыре дня?

   - Тридцать секунд, сэр.

   Спустя полминуты на одном из экранов рядком выстроились четыре графика. Том нехотя поставил кружку, поднялся и подошел вплотную.

   На всех графиках кривая температуры делала резкий провал сразу же после захода солнца, затем медленно понижалась еще в течение часа, после чего оставалась неизменной до утра - после рассвета температура быстро восстанавливалась.

   Неприятным было то, что четыре дня назад температура после заката падала на пять градусов, три дня назад - на одиннадцать градусов, а сегодня - уже на двадцать семь.

   - Так-так-так...

   Последовательность вырисовывалась скорее геометрическая. Том попробовал прикинуть дальнейшее поведение температуры. Получалось, что через пару дней закатное падение температуры будет составлять около семидесяти градусов, а вокруг будет настоящая зима с морозом под минус четыре-пять градусов. Бред.

   - Или не бред.

   Аналитик задумался. Затем прочертил график дальше. В день наступления рассчитанной компьютером зимы температура на планете, как показывал неумолимый рисунок, должна быть в районе минус двухсот тридцати по Фаренгейту.

   - Все же бред.

   Аналитик подумал еще немного.

   - Мистер Ливингстон, - задумчиво проговорил он. - А какая температура во время зимы рассчитывалась компьютером? И какая температура, по данным компьютера, должна быть прямо сейчас?

   В этот раз оператор не отвечал дольше, очевидно, копаясь в глубинах машинной памяти.

   - Пиковый минус температуры рассчитывался как минус семьдесят градусов по Фаренгейту, сэр. В данную минуту температура должна быть от плюс шестидесяти до плюс шестидесяти пяти.

   - А она, эта температура...

   - Плюс тридцать семь градусов, сэр.

   - Похоже, не бред, - пробормотал Джонс.

   - Простите, сэр?

   - Да нет, нет, все нормально...

   Том отключился от связи, аккуратно распечатал стопку графиков, собрал их в папку... Мысли лихорадочно вертелись вокруг свежеиспеченной теории. Черт с ней, температурой. Корабль на ядерном реакторе как-нибудь проживет, обогревая себя самостоятельно. Но в диапазоне от минус двухсот пятидесяти до минус трехсот тридцати градусов расположены точки кипения всех подряд газов, составляющих земную, да и здешнюю, атмосферу. Лишние двадцать-тридцать градусов - и огромная куча проблем.

   - Но корабль у нас все же может быть практически полностью герметичным... Должен стать таким.

   Ноги довели Джонса до мостика, где он, уткнувшись в часовых, внезапно осознал, что стоило предупредить коммандера заранее.

   - Э... м... Коммандер Терон на мостике? - обратился он к одному из морпехов, смотрящих на него глазами, лишенными даже искры интеллекта.

   - Так точно сэр.

   - Не могли бы вы сообщить ему, что у меня к нему очень важное дело? Я Джонс, Том Джонс, аналитик.

   - Минуту, сэр.

   Терон ему не поверил. Смотрел на графики, хмыкал, но явно гнал от себя мысль о том, что Том может оказаться прав.

   - Спасибо за предупреждение, Том. Но это выглядит уж слишком... фантастично.

   Из-за его спины тенью выдвинулся шеф Гатлинг. Взял один из графиков, рассмотрел. Тяжело вздохнул.

   - Думаешь иначе? - повернулся к нему коммандер.

   - Не знаю я, что думать... - Найджел положил график обратно на стол. - Выглядит убедительно. А на этой планете я уже ничему не удивлюсь.

   Терон скривился.

   - Ладно, Том. Спасибо за предупреждение... Давайте так - если температура пойдет и дальше по вашему графику, то будем бить тревогу. Через два дня.

   Аналитик понял намек и аккуратно ретировался. Уже на выходе услышал слова Гатлинга:

   - Если все так и пойдет, что будем делать с этим остолопом-журналистом? Замерзнет ведь...

   Хотелось сказать, что, если все пойдет именно так, то замерзнут вообще все, но Том сдержался и вышел с мостика. Хотелось поговорить с кем-то, кто бы понял его опасения. Увы, научный штат корабля был ничтожно мал, а после Инцидента так и вовсе стремился к нулю. Разве что с доктором Кокс поговорить...

Элизабет Кокс, доктор медицины. 3409.

   Неожиданно появившийся в госпитальном отсеке аналитик оказался глотком свежего воздуха для Лиззи. Девушка, отпустившая весь остальной персонал на выходной, сама была вынуждена весь день просидеть на дежурстве в пустом госпитале, слушая однообразную болтовню карабкающегося по сопкам Тони и играясь в тупые игрушки. Время от времени на нее накатывали угрызения совести - время можно было бы потратить и на более полезные вещи, например, на чтение медицинских справочников... У совести в итоге ничего не получалось, а мисс Кокс продолжала скучать и бездельничать.

   Очкастый аналитик, появившийся в дверях, вызвал у нее приступ нездорового ажиотажа.

   - О, мистер Джонс! Заходите! У вас что-то случилось? Отравились или поранились?

   Гость заметно смутился.

   - Я, собственно, не по этому поводу...

   - А что тогда? Да вы проходите, я сейчас кофе сделаю.

   - Спасибо. Собственно, я по дороге заглянул на камбуз, попросил собрать небольшой ужин - боялся, что вы здесь проголодались...

   - Ужин - это замечательно! Но неужели вы заглянули ко мне только по этому поводу?

   Аналитик смущенно махнул пакетом.

   - Дело в том, что я внезапно понял, что мне совершенно не с кем поговорить о том, что я сегодня обнаружил. Вот и вспомнил про вас. Вы не заняты?

   Лиззи, возясь с кофейником, безмятежно махнула рукой.

   - Свободна, как томагавк в полете. Выкладывайте.

   - Я сегодня наблюдал за картинкой со спутника...

   - Да подождите вы. Из пакета все выкладывайте, сейчас сообразим ужин. Там и расскажете.

   Зашедший в гости Джонс, несомненно, был весьма умным человеком, но в плане бытового общения заметно тушевался. И стеснялся резать мясо медицинскими скальпелями.

   - Давайте я сама, - Элизабет, отобрав всю инициативу себе, принялась сервировать нехитрый ужин. - Так что там у вас стряслось?

   Рассказывать интересно Джонс не очень умел, но Лиззи все равно слушала внимательно, попутно уплетая жареную свинину. По рассказам аналитика получалось, что у корабля осталось всего ничего времени для спокойной жизни.