Хроники московского провала (СИ)

Наталья Сергеевна -Сарна подошла к девушкам.

– Кто из Вас Лена -Финера, которую я знала, – но взглянув на двойников, обняла обеих,- какие страшные вещи рассказал мой Алеша. Мне до сих пор не верится, что все это произошло со мной. Что я оказалась пришелицей из другого мира. Неужели нам надо возвращаться туда, откуда нас перенесли силы природы.

Лена-Финера взаимно обняла пожилую женщину, а ее двойник попыталась освободиться от объятий Натальи Сергеевны.

– Перемещение состоится наверняка. Я первая, затем Слава, а следом ваш черед. Просто пока не обнаружили ваших двойников. – ответила девушка.

Друзья решили не расставаться и всей гурьбой направились в лабораторию. Даже Неоден присоединился. Ему как ученому было очень интересно. В номере осталась только его супруга.

В лаборатории оборудование для эксперимента было готово. В соседней комнате стоял шум, кто-то истерично кричал и ругался. Фимбаг сообщил, что это беснуется двойник Коженина. Его доставили из тюрьмы, но преступник почему-то решил не принимать участия в эксперименте. Ученый попросил Вячеслава Ивановича-Борла побеседовать со своим двойником.

Коженин направился в комнату, где содержался заключенный. Поначалу до присутствующих доносился довольно мирный разговор, но постепенно проявлялись нотки раздражения и наконец беседа превратилась в скандал. Лена-Финера кинулась, было на помощь своему другу, но Фимбаг преградил ей дорогу:

– Не надо, там два охранника. Если что они справятся.

Внезапно раздались несколько глухих ударов, потом минутная тишина. Из комнаты вышел взъерошенный Коженин. Потирая свой кулак, произнес:

– Мой брат согласен на эксперимент. Пора приступать к делу.

– Ну, вот и прекрасненько, – Фимбаг обнял девушек за талии и подтолкнул в лабораторию.

За плотной ширмой девушки сняли с себя всю одежду. Им следовало быть в обнаженном виде. Участницам эксперимента стало неловко перед ученым, но тот приободрил девушек, сказав, что перед ним лишь объекты, а не женщины. Двойники-фантомы заняли место на широкой кушетке. Фимбаг предупредил, что будет немного больно. Ученый пристегнул руки и ноги пациентов ремнями к ложу, после чего подкатил к ним две стойки с целой кучей различных приборов и аппаратов. Поочередно ввел в шейные артерии толстые иглы с прозрачными трубочками, концы которых исчезали в чреве машины. Затем специальным пистолетом всадил в черепные коробки свыше пятидесяти тонких нитей, приходящих от различных аппаратов. Фимбагу никто не ассистировал, но он все делал так ловко и быстро, словно каждый день тренировался в своих движениях. Когда вживление было закончено, он на минуту присел на стул и погрузился в раздумье. Девушки находились еще в сознании. Тревожно смотрели на потолок. Еще не поздно остановиться, но ученому не хотелось оставлять без надежды этих странных и вместе с тем хороших людей. Резко встал и включил большой черный тумблер. Раздался свист, тональность которого с каждой секундой нарастала и звук, пройдя барьер слышимости, исчез. Только мерное жужжание помпы разгоняло тишину. Кровь стремительно циркулировала по прозрачным трубочкам.

Через пятнадцать минут девушки заснули. Веки закрылись и подрагивали от легких болевых ощущений. Кардиограф показал учащение пульса. Тела подопытных мелко задрожали в ознобе. Дрожь перерастала в конвульсии. Веки вновь открылись, зрачки ушли в подлобье. Фимбага на миг охватила паника, и он едва не выключил аппаратуру. Но сдержался и решил идти до конца. В конце концов, перед ним фантомы. Если эксперимент провалится, то они вернутся к жизни через какое-то время и все. Внезапно и почти одновременно сердца девушек перестали биться. Тела подопытных безжизненно обмякли. Это признаки клинической смерти. Фимбаг предполагал, что такое должно случиться, но не мог перебороть чувство паники. Он выбежал в коридор и позвал Глоина. Отключив все приборы, они принялись реанимировать девушек. Затем подоспел и Дорн. Через сорок минут безуспешных манипуляций наступила смерть мозга.

Фимбаг рукой отодвинул помощников и накрыл простыней трупы. В бессилии опустился на стул и коротко произнес: ' Вот и все. Что я наделал?'

В лабораторию вошел Вячеслав Иванович-Борл и Роман-Элум. Коженин с порога буквально добежал до стола и приподнял накидку. Ему стало все понятно. Он положил руку на плечо экспериментатору и произнес:

– Уважаемый Фимбаг, мне совсем не понятны Ваше уныние и растерянность. Если эксперимент не удался, то девушки оживут. Мы же фантомы. А если нет, я на это надеюсь, то моя Леночка уже там в нашем мире обнимает свою мамочку. И предлагаю продолжить эксперимент на наших телах и душах.

– Нет-нет, – словно ужаленный, подскочил Фимбаг, – дайте мне несколько дней, чтобы прийти в себя. Заодно понаблюдаем за телами. Вдруг девушки вернутся в этот мир, тогда ни к чему вас мучить.

Спустя три дня тела девушек были кремированы. Явные признаки трупного разложения позволяли ученому и друзьям считать, что три фантома слились с телом в другом мире. Вячеслав Иванович-Борл не находил себе места. Ему было тоскливо без Лены-Финеры. Цербер Герундис невольно позволил познать чувство боли и временного небытия. Ему было не страшно. Коженин допекал Фимбага просьбами об эксперименте. Наконец тот сдался, и на пятый день после ухода Лены-Финеры и ее двойника, Вячеслав Иванович-Борл занял место на медицинском столе в лаборатории. Рядом положили двойника. Тот не сопротивлялся и все время бубнил, что он не согласен на эксперимент, что ему и здесь хорошо. Эксперимент закончился. Сердца не бились. Фимбаг в этот раз не паниковал. Он расстегнул ремни на запястьях рук и, накрыв тела простыней, вышел в коридор к поджидавшим снаружи друзьям. В этот раз в холле присутствовали и супруги Казаковы. Алексей Васильевич-Фовас был явно расстроен. Никто не знал, где их двойники. В этом хаосе вероятность найти людей была очень мала. Из-за полного затопления метро транспортная связь между подземными городами прервана. На поверхности вообще творилось непонятно что.

Прошел час, и друзья решили возвращаться в гостиницу. Фимбаг предложил им переночевать здесь. Места хватит всем. Роман-Элум ответил, что завтра они вернуться, чтобы забрать тела Кожениных. Все уже были на улице, как услышали истошный крик ученого. Роман-Элум бегом вернулся назад и, войдя в помещение, оцепенел. Дверь в лабораторный отсек открыта и на пороге покачиваясь, завернутый в простыню стоит Вячеслав Иванович-Борл. Он словно пьяный покачивался и держался правой рукой за косяк двери. Охранники уводили двойника назад под арест в соседнее помещение. Преступник радостно смеялся и был явно доволен неудачей эксперимента.

– Что-что же могло случиться, – разбивая в кровь кулак о дверь, рычал Коженин. – Выходит, Лена просто умерла. А я, здоровый бык, просто выдержал перегрузку.

Роман-Элум подхватил Коженина и отвел к дивану в холле. Фимбаг вынес одежду и друг одел подопытного словно маленького ребенка. Они вдвоем вышли на улицу. Ученый, расстроенный происшедшим, даже не вышел проводить друзей.

Уже в гостинице Романа-Элума осенило. Он высказал предположение, что неудача эксперимента заключалась в том двойнике, который странным образом вырос из оторванного пальца Коженина после памятной битвы с Цербером и исчез бесследно в городе. Вот если бы его найти, но как?

Лена-Финера медленно открыла глаза. Тусклая лампочка над дверью едва освещала стерильно белое помещение. Деревянная ширма отгораживала кровать от остальной части комнаты. Девушка приподнялась на локтях, огляделась вокруг, двойника рядом не было. Фимбага тоже. Выходит, эксперимент не удался. Ей стало муторно на душе. Захотелось встать и бежать прочь из этого мрачного помещения. Нет, это не лаборатория Фимбага. Наверное, их перенесли в другие покои. Боже, да она просто во сне. Все та же больничная палата. Она не сразу узнала интерьер, потому что видела его только днем. А где мама, дежурившая около изголовья? Девушка вышла из-за ширмы. Какой реальный сон. Тело было ослабевшим и она, словно столетняя старуха, с усилием передвигалась по комнате. Холодный больничный кафель обжигал босые ноги. Девушка вновь подумала, какой у нее сегодня реальный сон. Кто это спит на кровати в дальнем углу палаты. Подошла поближе. Женщина лежала лицом к стене, но Лена -Финера узнала бы эту фигуру из тысяч женщин. Это ее мама.