Звёздные войны. Последствия. Конец Империи

И начало новой.

Младенец снова ворочается внутри ее, явно встревоженный чем-то, чего его мать не в силах ощутить и понять.

«Грядет война».

И хочется надеяться, что вскоре она закончится. Син- джира не особо волнуют превратности войны — он убеждает себя, что ему все равно, победит или выиграет Новая Республика, хотя подсознательно он ждет поражения Империи, которой когда-то служил. Война нужна ему скорее потому, что, как он опасается, без нее он больше никогда не увидит Джее и Норру.

Ой! — морщится Кондер. — Ты опять не смотришь, что делаешь.

Я внимателен как никогда, — отвечает Синджир, засовывая в нос Кондеру маленький комок впитывающего волокна. Хакер морщится и отстраняется.

Твои мысли мечутся туда-сюда, будто мальчишка в игрушечном магазине.

Что ж, ладно, — пожимает плечами Синджир. — Может быть. Извини. Я больше привык причинять боль, чем избавлять от нее. — Он запихивает другой комочек ткани во вторую ноздрю.

Соло снова привез их на Чандрилу. У них была мысль ненадолго задержаться на Накадии, но Кондер заявил, что по сравнению с этой деревенской планетой Чандрила выглядит точно Корусант. «Кругом одни поля», — заметил он, и Синджир не мог с ним не согласиться.

Синджир обрабатывает израненное лицо хакера. Бакта, марля, волокнистая ткань и старые добрые иголка с ниткой. Самым серьезным оказался удар, который Кондер получил последним, — тот самый, что они слышали по комлинку.

Должен в очередной раз тебя похвалить, — говорит Синджир. — Передатчик в зубе? Гениально. А я о нем даже не знал.

Именно так Кондер передавал им информацию, с помощью языка переключившись на канал их комлинков. Передача закончилась, когда тот громила-герглик врезал пленнику по лицу.

У каждого есть свои тайны.

Только не у меня. У меня нет никаких тайн. Я с ними покончил.

Что-то не верится, Син.

В глазах Кондера вспыхивает озорной огонек. Синджир восхищается им — его энергией, его способностями. После того как они вытащили товарища со склада, команде пришлось действовать быстро, — к счастью, как они и подозревали, бандиты «Черного солнца» и «Красного ключа» подключились к инфопланшетам пяти сенаторов. Линия, однако, была зашифрована, вот тут-то и потребовались услуги Кондера. Хакер взломал алгоритмы, словно разрезав ножом связку лент. Всего за несколько минут Кондер — побитый, с трудом соображающий, весь в собственной крови — получил доступ к сенаторским инфопланшетам.

На которые они передали соответствующие сообщения.

Сперва у Синджира возникла мысль пригрозить им, но он тут же понял, что угроза вызывает страх, а страх заставляет действовать вполне определенным образом. Одно дело, когда кто-то привязан к стулу, — тогда можно контролировать страх, используя его как оружие. Но сенаторы были на свободе, и они могли поступить совершенно непредсказуемо — сдаться, пуститься в бега или даже проголосовать так, как требовали криминальные организации, в надежде на спасение.

Так что вместо этого Синджир предпочел сделать им предложение, слегка сдобренное угрозой. Он велел Кон- деру сообщить сенаторам, что они получат прощение, если проголосуют в поддержку Канцлера. Более того, они сказали Ниму Тару, что его ребенок в безопасности, а Сор- ке — что ее призовая джерба спасена. Хотя последнее — вынужденная ложь. Сорке вскоре предстоит узнать, что синдикаты уже продали ее призовое животное мясникам с черного рынка.

Все вышло именно так, как они и рассчитывали.

Заговор раскрыт, необходимые голоса получены, близится последняя битва.

Ты чем-то обеспокоен, — замечает Кондер.

Что, так заметно?

Обычно нет. Но на этот раз — да. — Кондер сжимает его руку. — С Джее и Норрой все будет в порядке.

Я мог бы сам туда отправиться. Потребовать, чтобы меня посадили на корабль. Как Джома. Как Теммина. Я должен быть там.

Ты не солдат.

Когда-то меня этому учили, — отвечает Синджир. — Я умею сражаться.

Если действительно хочешь туда — могу полететь с тобой. Может, им понадобится хакер.

Вполне возможно, — кивает Синджир. Он сам себя ненавидит за то, что ему хочется на Джакку. Он знает себя как облупленного, и поэтому следовало бы подавить подобные мысли в зародыше. Преданность имеет свой пределы. Да, он когда-то проверял на преданность других, но самому ему это понятие не слишком по душе. И тем не менее ради друзей ему хочется вновь сломя голову броситься навстречу опасности. Пожалуй, уже пора перестать этому удивляться. «Я даже не ожидал, что стану вот таким», — думает он. А может, Синджир с самого начала был другим, просто создал неверный миф о самом себе. Неужели все таковы? Неужели у каждого и в самом деле две стороны — то, кем он действительно является, и то, кем себя считает?

И к кому обратиться с просьбой?

Учитывая размер услуги, которую мы только что оказали Канцлеру, — полагаю, можно было бы прямо к ней.

Кондер глубоко вздыхает:

Так что, в самом деле полетим на Джакку?

Вполне возможно, дорогой мой Кондер. Вполне возможно.

А я-то надеялся на отпуск поприятнее.

Я тоже, — усмехается Синджир.

«Грядет война».

Джом Барелл рожден для нее. Он всегда считал, что не столько обучен воевать, сколько это его изначальное предназначение. Всю жизнь он провел в боях. Он сражался против Империи — и против своих кровных братьев — на Ондероне. Он сражался в рядах повстанцев. Он сражался в спецназе Новой Республики. Он сражался вместе с Норрой и ее командой.

И теперь ему снова хочется в бой.

Сержант Деллало Дейсон[3] вместе со своей командой спецназа загружает боеприпасы в предназначенный для полетов в атмосфере U-транспортник — корабль с плоским брюхом, который используется в качестве войскового транспорта, способного быстро вторгаться на территорию врага. Это старый тип машин, но и Джом ощущает себя не менее старым солдатом.

Сержант! — зовет он Дейсон, пробираясь мимо одного из четырех двигателей корабля.

Она поворачивается к нему своим длинноносым лицом.

Вижу, ты привел себя в порядок, — говорит она. Так оно и есть — он гладко побрился, оставив лишь густые усы и короткие бакенбарды, причесал волосы, постаравшись выглядеть так, как и подобает настоящему спецназовцу. — Чего надо, Барелл?

Я должен лететь с вами.

Не выйдет. Я ничего не решаю. Хочешь вернуться в строй — придется пройти по всей цепи командования. — Увидев его лицо, она миролюбиво поднимает руки. — Не злись на меня, Джом. Ты нарушил субординацию и ушел в самоволку. Поговори с генералом Тайбеном, — может, он разрешит. Но в любом случае — не в моей команде.

Да чтоб тебя, Дейсон!..

Сержант Дейсон. Прошу не забывать.

Он яростно раздувает ноздри.

Сержант, этот бой многое для меня значит. Может быть, даже больше всех других. — Сейчас она решит, будто ему хочется присутствовать при последнем вздохе Империи. И это действительно так, но Джомом куда больше движут личные мотивы. Для Джома речь идет о Джее. Бросив вещмешок, он высоко поднимает голову, так что хрустят позвонки. — И я готов с вами драться. Готов драться со всем взводом. Мне достаточно разделаться с одним, чтобы занять его место.

Да мы бы тебя просто прикончили, — смеется Дейсон.

Возможно. Но всяко лучше, чем возиться со всей этой бюрократией.

С трапа, толкая пустой гравиподъемник, спускается еще один спецназовец — козломордый трехглазый гран по имени Маргл. Джом немного с ним знаком — тот, как и сам Джом, отлично управляется с тяжелыми орудиями.

Слышу, кто-то сказал про драку? — рычит гран. —

Я в деле!

Остынь, — говорит Дейсон. — Никто сегодня махать кулаками не будет. И ты прав насчет бюрократии. Начнешь поднимать шум — мне придется доложить. Во имя всех звезд — терпеть не могу писать доклады.

Дейсон... сержант...

Успокойся, Джом. Хочешь отправиться с нами? Прекрасно. У меня найдется лишнее откидное сиденье. Скажу, что ты пробрался на борт и прятался в гальюне, пока мы были в гиперпространстве. Но после — заступаться за тебя не стану. Когда вернешься, можешь угодить под трибунал или в отставку с лишением всех привилегий. Это твой камень на шее, и нести его я не собираюсь.