Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)

— Я имею в виду, — чего-то у меня сегодня день сбивчивых мыслей, — вот эта вся непростая коллизия. Алиса, ты… — я опять сбился и осип, — и я. Треугольник.

— Никакого треугольника здесь нет, — сказала Славя и бросила на меня загадочный взгляд. — Есть только три точки: ты, я и она — и никаких соединительных линий. Но если тебе вдруг захочется повторить наш приятный опыт, только скажи, мы организуем «карман», и никто ничего не узнает. Ну, а если нет… — она чуть погрустнела, — тогда все пойдет, как шло раньше. Ты останешься с Алисой, а мне и девочкам придется барахтаться самостоятельно, как и с кем выйдет. На меня ты видел, как Датч глаз положил?

— Я думал, ты хорошая, — сказал я железным голосом. — А ты вот какая оказалась коварная.

— Я? — Славю, похоже, эта мысль шокировала. — Нет! Я просто делаю так, чтобы другим было хорошо — в первую очередь. Тебе вот разве было плохо?

Пришлось признать, что нет, очень даже хорошо. А потом второй раз — даже еще лучше получилось.

— Я же не глупая и понимаю, что без тебя вся наша компания никуда не годится, она развалится на части на следующий же день, — деловито продолжала Славя. — Ты — наше связующее и объединяющее звено. И еще ты мне нравишься, правда, по-настоящему. Поэтому…

— Меня нужно холить и лелеять, — догадался я. — Ура, наконец-то!

Девушка на секунду запнулась, но потом все-таки улыбнулась.

— Вот таким ты мне нравишься куда больше.

Это было приятно. Внутри, казалось, рос и выбрасывал протуберанцы ласковый теплый шар. Жесткий стержень, вросший в позвоночник, плавился и больше совсем не мешал, все душевные мышцы, какие ни есть, расслаблялись и блаженствовали. Может, и правда, стоило как-нибудь это повторить?

Музыкант заканчивал очередную песню — что-то такое неторопливое и блюзовое, название чего буквально червячком вертелось на языке, но дальше не продвигалось. Конечно, и танцевать под такую музыку было бы одно удовольствие, и Славя, может, как раз этого и ждала, но только это означало бы уже окончательную уступку ее чарам, а я этого пока не хотел.

— Ты ее правда так любишь? — поинтересовалась она, внимательно наблюдая за мной. Все мои решения и колебания, наверно, безошибочно отражались на лице.

Я вздохнул.

— Здесь все сложно, Славя, ладно?

— А когда в таких вопросах бывает просто? — очень по-взрослому подняла она бровь. Тут я как-то некстати вспомнил, что облик шестнадцатилетней девушки — совсем необязательно настоящий, и хотя друг друга мы об этом никогда не спрашивали, возникло чувство, что на самом деле она куда старше.

— Послушай, — медленно сказал я. — Я не могу выбирать… и не могу не выбирать. Алиска… она яркая и горячая, как пламя лесного костра, безрассудная, нахальная… и одновременно такая светлая и ласковая, как летнее солнце. Она практик, не задумывающаяся о тяжелых и страшных вещах — и потому, как ребенок, живет только сегодняшним днем. Мне это очень близко, и мне это очень дорого. Я не могу ее бросить.

— А что насчет меня? — Славя смотрела прямо и строго. — Глаза ее, еще секунду назад бывшие теплым синим морем, сейчас застыли и напоминали глубокий озерный лед. Я провел по губам ладонью.

— Ты — как бездонное небо, — честно сказал я. — Загадочное и бесконечное, нежное и удивительное, пахнущее дикими ягодами, медом и вином, высокими соснами и глубоким космосом. Чем больше я тебя узнаю, тем больше хочу знать еще. С тобой мне кажется, что с плеч свалился тяжелый груз, и впервые чувствую себя по-настоящему уверенным во всем, что делаю. Тебя я оставить тоже никогда не смогу.

Славя по-прежнему молчала, но с ее лица пропало серьезное выражение.

— Что ж, — она беззаботно потянулась. — Это мне подходит. Знаешь ведь, как сделать девушке приятное, коварный обманщик.

Музыкант, закончив свое представление на этой улице, обходил столики со шляпой в руках. Славя, не глядя, положила в головной убор увесистую горсть неизвестно откуда взявшейся мелочи. «Благодарю, мадам, и храни вас господь», — с жутким акцентом сказал парень. — «Покровительство искусству, помощь слабым и убогим — благородное дело».

— Еще какое, — согласилась Славя, но музыкант не понял. Он вообще не говорил по-русски.

— Думаю, нам пора возвращаться, — с сожалением решил я. Наклонился и легко провел под столом по гладкому шелковистому бедру. Давно хотел это сделать. — Какова процедура? Трижды хлопнуть в ладоши, попрыгать на одной ноге, вызвать ТАРДИС?

Славя покачала головой.

— Нет, ничего такого. Нужно только…

— О, смотри! — я уже подскочил со своего места и с удовольствием потянулся. — Наконец-то солнце!

Над домами и правда висел золотой, клонящийся медленно к закату диск. Стайка птиц с холма на мгновение пересекла его темной зернистой тучкой.

— Жаль, — тихо сказала Славя.

— Почему? — я удивился. — Не любишь солнышко?

— Люблю, — согласилась девушка. — Просто… если где-то есть солнце, то в другом месте его наверняка не окажется. А мы отсюда уже уходим.

Я недоуменно моргнул. И оказался обратно в каюте «Черной Лагуны». Поначалу мне показалось, что наша «самоволка» затянулась сверх меры, и здесь уже наступили темные неуютные сумерки, но секунду спустя понял, что ошибался.

Широкое тропическое небо от горизонта до горизонта затягивали плотные серые тучи, здоровенные, покрытые частой пенной сеткой волны были темно-свинцового оттенка, а в окно-иллюминатор резкими припадками бросался в атаку частый, прерывистый дождь.

Наше солнце осталось во Франции.

***

Глава 17, где несчастные пленницы оказываются не так уж и несчастны