И в аду есть ад

— Неплохой мальчишник мы тебе устроили?

— Да, это точно, — ответил Фрэнк, стараясь поддержать общую весёлость, подозвав официанта, попросил принести пару бутылок «Хеннесси» экстра.

— Ого, не многовато, Хэнк? — поинтересовался Ротбард. — У тебя вроде завтра свадьба? Или поминки по холостой жизни устраиваешь?

Почему-то безумно захотелось вмазать по нагло ухмыляющейся роже Ротбарда так, чтобы тот отлетел в угол. Но через силу улыбнувшись, Фрэнк ответил:

— Ну да, вроде того.

Вернувшись домой поздно вечером, Фрэнк устало встал под душ, ощущая, как приятно струйки охлаждают разгорячённую кожу. «Котёнок, ну долго я буду тебя ждать?» — услышал он в голове свой голос. И перед глазами вспыхнула другая ванная, стройный, женский силуэт за полупрозрачной, с маленькими розочками, занавеской, которую он в нетерпении отдёргивает и видит хрупкую фигурку, усыпанную белоснежными, лёгкими, как пух, хлопьями пены.

— Фрэнк, не мешай, дай мне помыться, — слышит он мелодичный голос, от которого его бросает в жар.

— Я не могу больше ждать, я тебя хочу, — капризно, как маленький ребёнок говорит он, прижимается к влажной, нежной коже, которая пахнет лавандой, мятой и лимоном, целует маленькие, острые коленки. И это заставляет его дрожать.

«Все, у меня едет крыша», — устало подумал Фрэнк, выйдя из ванны и без сил падая на диванчик. «Слышу голоса, вижу кого-то, не зная кого. Что за чертовщина?»

Глава 14

— Теперь, когда Форден стал вашим зятем, — проговорил Уолт самодовольно. — Это решило все наши проблемы.

— Какие проблемы? — буркнул Кеплер, мрачно разглядывая толпу разношёрстных гостей, большинству из которых он не только не подал бы руки, но даже не пустил на порог.

— Ну как же. Форден вошёл в нашу команду, стал вашим родственником. Произошло безболезненное слияние ваших состояний в монолитный, родственный капитал, — объяснил Уолт. Теперь вам есть, кому оставить свою империю.

— Я не собираюсь умирать, — возразил Кеплер. — Не понимаю, что с ним произошло. После того, как он вернулся с этого своего курорта, стал совсем другим.

— Да, это верно, — проронил Уолт, таинственно улыбаясь. — Он и внешне изменился и внутренне. Теперь между ним и вашей дочерью почти не чувствуется двадцатилетней разницы.

Форден действительно выглядит значительно моложе. Стройное, мускулистое тело, тёмные, коротко постриженные волосы с мальчишеским чубом, гладкое, совершено без морщин лицо. В городе, где пластическая хирургия достигла невероятных высот, это не вызывало удивления. Но зачем Форден это сделал? Чтобы понравится Дайане? Но он нравился ей и так. Кеплер этого не мог понять.

— И он совершенно охладел к вашей жене, — проворчал Кеплер. — Интересно почему?

— Ну, это уж я не знаю, — лениво проговорил Уолт. — Главное, что он воспринял наши идеалы. Вы слышали, он закрыл строительство больницы. На её месте строит роскошный офисный центр. Ликвидировал все пособия, пенсии по инвалидности. Увеличил рабочий день. И уже уволил треть рабочих. Остальные работают теперь в полную силу. Говорят даже, — усмехнувшись, добавил Уолт. — Что он ввёл наказания за провинности. Или увольнение или порка. Можете себе представить?

— Нет. Не могу, — буркнул недовольно Кеплер. — Это только увеличит социальную напряжённость.

— Да? Ну, тогда введите все то, что отменил он, на ваших заводах, — предложил с иронией Уолт.

Кеплер промолчал, перекатывая желваки.

— Вы не боитесь, Уолт, что Форден, в конце концов, уничтожит и меня, и вас? — спросил он.

— Нет, вовсе нет, — с чувством превосходства изрёк Уолт. — Генри, принесите нам два коктейля, будьте любезны, — добавил он громко, щёлкнув пальцами, и бросил загадочный взгляд на Кеплера.

Замерев на миг, Фрэнк подошёл к одному из столиков с напитками, поставил два бокала на поднос и принёс Уолту.

— Спасибо, Генри. Вы очень любезны. Ну, и как вам это? — поинтересовался с сарказмом Уолт.

— Что вы с ними сделали? — хмуро пробормотал Кеплер, пытаясь отогнать видение остекленевших глаз Фордена, который, кажется, действовал механически, как робот.

— Это моя профессиональная тайна, Кеплер. Но если я прикажу ему раздеться донага и заниматься онанизмом на площади Атланта — он тоже это проделает.

— И что вам это доставит удовольствие? — с отвращением проронил Кеплер. — Омерзительно. Вы управляете им?

— О да! И он знает об этом, — пояснил Уолт, преисполненный самодовольства. — Об этом я тоже позаботился. Он марионетка, за ниточки которой я могу дёргать, как мне заблагорассудиться. Захочу, он спрыгнет с крыши небоскрёба, и разобьётся насмерть.

— Может быть, и мою дочь вы заставили его любить? — поинтересовался язвительно Кеплер.

— Ну, что вы, — проговорил Уолт с искренней обидой. — Он искренне влюблён. Ради Дайаны стал похож на двадцатилетнего мальчишку. Но он именно тот человек, который нужен вам и вашей дочери. Поверьте мне. Крепко стоящий на ногах, умный, талантливый. Опытный мужчина, который сможет деликатно научить вашу дочь любви.

— Вы знаете, что они с Ротбардом вытворили вчера? — перебил его хмуро Кеплер. — Ворвались на фабрику Зиммермана, расстреляли охрану, избили владельца. Как вам это нравится?

— Мой бог, обычная борьба за рынок сбыта, — проговорил Уолт равнодушно. — Что тут особенного?

— Они убили пятнадцать человек, — сказал с горечью Кеплер. — Какая же это борьба? Это мерзость.

— Кеплер, вы изготавливали консервные банки и выдавали их за машины Фордена, подкупили комиссию на автосалоне, чтобы она не дала ему ни одного приза, как конструктору, — ехидно проронил Уолт. — А ведь он очень талантливый изобретатель. Я смог это оценить. Давали интервью в газетах, где уверяли, что аккумулятор электромобиля Фордена нужно заряжать сутками напролёт, когда ему вообще не нужна подзарядка. Наняли продавцов, которые убеждали покупателей, что машины Фордена — утиль. Вас не сдерживали никакие моральные принципы. Теперь Форден вам совсем не мешает. Он больше не создаёт автомобили. Они его не интересуют.

— Я никого не убивал, — буркнул Кеплер. — И его изобретения мне не мешали. Я знал к чему нужно стремиться. А теперь он выпускает только боевых роботов. Сотнями. Зачем они ему?

— Для защиты, — объяснил Уолт, как-то странно посмотрев на расстроенного Кеплера.

— Он уже заполонил весь город своими роботами. Осталось лишь несколько упрямых владельцев, на которых устраивают набеги бандиты, — глухо сказал Кеплер, угрюмо взглянув на Ротбарда в белом смокинге, который прогуливался по залу, время от времени подходил к одному из столиков и опрокидывал в себя бокал. — Форден рассорился со всеми своими друзьями и завёл знакомства только среди бандитов.

— Это его личное дело, — холодно возразил Уолт. — Ваша дочь заполучила мужчину своей мечты. Она очень счастлива. Разве это не прекрасно? — спросил он.

Кеплер промолчал, перекатывая желваки. Он не стал рассказывать Уолту о разговоре с Форденом, когда тот с гнусной ухмылкой на губах пригрозил отправить Дайану на виселицу, если её отец не согласится на свадьбу. «Я привёз мою дорогую девочку сюда, чтобы спасти от развращённого, прогнившего мира. А отдал в лапы расчётливого негодяя с ледяным сердцем», — подумал он, и вновь ощутил, как острая боль пронзила грудь.

— Идемте, друг мой, — предложил Уолт, дружески похлопав Кеплера по колену.

Они прошли в банкетный зал — длинное помещение с высокими окнами, задрапированными тяжёлыми портьерами цвета слоновой кости с золотыми кистями. На паркете, выложенным квадратами стоял узкий, полированный стол, вокруг него стулья в стиле Людовика XIV с точёными ножками, высокой спинкой, обитые бархатом и украшенные бахромой по нижней кромке сидения.

С двух сторон роскошного камина, декорированного натуральным камнем, располагались серванты красного, полированного дерева, с посудой из тонкого фарфора. Стены, были обиты гобеленом, свет давала массивная двухъярусная люстра на изящном, бронзовом основании с плафонами в виде нераспустившихся бутонов тюльпанов.