Ледяные пещеры

Должен признать, что облегчение, испытанное мной, когда я торопливо взобрался по грузовому пандусу, снова услышав такой успокаивающий лязг его металла под подошвами сапог, было почти эйфорическим. Несмотря на это, мне никак не удавалось стряхнуть с себя тяжелое предчувствие, которое только усиливалось с каждой лишней минутой, что мы оставались на взлетной площадке, и потому я продолжал болтаться около открытого люка, пока постоянный поток гвардейцев, мужчин и женщин, проходил, чтобы занять свое место на борту. Кастин через некоторое время присоединилась ко мне, с вопросом во взгляде.

– Что-то высматриваете? – спросила она.

– Надеюсь, что не высмотрю, – признался я. – Если я только могу судить, некронам потребуется что-нибудь пострашнее купания, чтобы мы могли совершенно забыть о них.

Все то время, пока мы говорили, я не отрывал ампливизора от окраины комплекса, страшась увидеть отблески на движущемся металле. Кастин с сожалением кивнула.

– Как жаль, что вам не удалось взорвать портал, – произнесла она.

Я повторил ее жест.

– И что вам не удалось подорвать шахту под гаргантом, – эхом ответил я.

Мы переглянулись, поняв, что в наших головах одновременно возникла одна и та же мысль, и отправились искать капитана Федерера.

– Мы собирались активировать детонатор по импульсу вокса, – подтвердил Федерер, темноволосый человек с тонкими чертами лица, энтузиазм которого в решении профессиональных задач мог сравниться только с его же полным отсутствием манер.

В полку ходил слух, что он в свое время готовился стать техножрецом, но был исключен из семинарии за нездоровое увлечение пиротехникой – и действительно, Федерер обладал почти инстинктивным пониманием тайных технологий, применяемых военными инженерами. Если этот слух о нем был справедлив, то Адептус много потеряли, а мы, наоборот, много приобрели от их решения.

Мы с Кастин нашли капитана саперов в основном грузовом трюме шаттла. Федерер бережно, буквально с трепетом укладывал то немногое оборудование, которое удалось спасти в сложившихся обстоятельствах. Кастин приняла решение бросить машины с припасами и использовать освободившееся место для того, чтобы поднять на пару взводов больше за каждый рейс. Лететь в грузовом отсеке было ужасно неудобно, но все лучше, чем остаться на планете, когда некроны снова зашевелятся поблизости.

– То есть вы все еще можете подорвать заряды, даже отсюда? – спросил я, слегка повышая голос, чтобы перекрыть солдатский шум и гомон, когда гвардейцы стали втягиваться в гулкий трюм. Некоторые из них, видимо, уже бывали в подобной ситуации, потому что, занимая места, развернули свои скатки, превратив их в импровизированные противоперегрузочные кресла.

Федерер кивнул:

– Да, конечно. Просто понадобится достаточно мощный передатчик. Мы могли бы это сделать даже с орбиты, если будет необходимо.

– Это даже безопаснее, – согласилась Кастин. – В конце концов, «бум!» будет довольно мощный.

– О да. – Лицо Федерера осветилось тем, что я могу описать только как нездоровый энтузиазм. – Огромный. Просто грандиозный. Порядка нескольких гигатонн.

Его взгляд сделался почти мечтательным.

– Но мы не закладывали ничего столь мощного, – произнесла Кастин, поглядев на него немного ошеломленно. – Мы бы разнесли самих себя на куски вместе с гаргантом.

Федерер кивнул и пояснил голосом, который был чем-то схож с тем, каким Логаш рассуждал об амбуллах. [72]

– Да, но с тех пор комиссар залил шахты прометием, – сказал инженер. – Жидкость к настоящему моменту должна установиться на нижних уровнях. Это значит, что верхние галереи насыщены парами топлива. Как результат мы получили БОВ [73] протяженностью несколько километров.

– Если предположить, что заряды, которые вы поставили, не унесло потоком, – произнес я.

Федерер покачал головой:

– Мы закрепили их чрезвычайно плотно. Мы же полагали, что по ним будет топтаться гаргант, не забывайте. Мы сделали допуски на нагрузку около…

– Не важно, – сказал я, прерывая его, прежде чем он сумел бы разогнаться в своих объяснениях. Однажды удалившись в дебри технических восторгов, как мне было известно по опыту, Федерер с трудом возвращался к настоящей теме разговора. – Если вы говорите, что они сработают, уверен, так и будет.

– О да, ручаюсь, – подтвердил он, с охотой кивая.

Должен признаться, что, несмотря на лишенное приключений путешествие обратно на орбиту, где ждал звездный корабль, я почувствовал себя в безопасности, только услышав, щелчок стыковочных зажимов, наконец-то обхвативших шаттл, и ощутив уверенную неподвижность палубы «Чистоты сердца» под ногами.

– Значит, вернулись, – приветствовал меня Дюран, когда мы прибыли на мостик корабля.

Там ничего не изменилось с моего последнего визита за исключением того, что гололит в данный момент показывал панорамный вид снежного ландшафта вокруг перерабатывающей установки. По высоте и углу, под которым находилась картинка, я рассудил, что пикт-передатчик закреплен где-то над корпусом последнего шаттла, который должен был покинуть это ввергнутое во тьму место, как только последние отряды прикрытия отступят в безопасность его трюма, что и происходило как раз на наших глазах. Перерабатывающий комплекс до сих пор казался совершенно пустым и всеми покинутым, но я все равно с тревогой всматривался в отдаленную линию его сооружений.

– Вы, кажется, приятно удивлены нас видеть, – заметил я капитану.

Дюран снова изобразил то едва заметное пожатие плечами, на которое я обратил внимание раньше.

– Ну да. Мониториум мог бы попытаться сбить плату за рейс, если бы мы вас не дождались, – сказал он тоном слишком нарочито грубым, чтобы можно было поверить, будто он и правда так думает.

– Шаттл один готовится к подъему, капитан, – доложил молодой офицер из-за кафедры где-то слева от нас, и ощутимый вздох облегчения пронесся по всему помещению.

– Славно, – произнес капитан. – А то мы сидим возле этой проклятой планеты уже так долго, что я едва корни не пустил.

Он жестом привлек внимание Мазарини, горячо обсуждавшей что-то с Федерером возле своего поста.

– Выводите нас с орбиты, как только они войдут в док.

– Есть, капитан, – ответила она и с гулом пролевитировала к другой консоли, где занялась ритуалами прогрева двигателей.

– Лучше бы вам поспешить, – произнес я.

Как мне и мнилось все это время, меж зданиями перерабатывающей установки возник проблеск движущегося металла. Он явно направлялся к шаттлу, где был закреплен пикт-передатчик. Когда нападавшие приблизились на расстояние атаки, я смог различить эскадрон парящих над землей аппаратов, каждый из которых, казалось, нес на себе приваренную верхнюю половину некрона. Все они были снабжены тяжелыми орудиями, по-видимому вмонтированными в их правую руку, и на моих глазах ослепительные зеленые лучи зловещей энергии копьями устремились вперед, чтобы впиться в корпус медленно поднимающегося шаттла.

– Они всю краску испоганят! – зарычал Дюран в ярости.

Честно говоря, повреждения были гораздо глубже слоя огнеупорной краски: в металле открывались глубокие длинные зарубки. До того чтобы пробить броню на всю ее толщину, нападавшим было далеко – корпуса грузовых машин делались весьма крепкими, – но о мощи некронского оружия говорил сам тот факт, что оно могло нанести хоть сколько-нибудь значительные повреждения.

– Преследуют шаттл, – произнесла Кастин, не отрывая взгляда от скиммеров врага, которые действительно стали подниматься вслед, кружась вокруг нашего медленно набирающего высоту куска металла, как мухи вокруг грокса. И их все прибывало, как я заметил с неуютным содроганием; все новые и новые аппараты поднимались от комплекса, чтобы присоединиться к рою.

– Не дотянут же, – произнес я в тревоге.

Пилот совершал, какие мог, маневры уклонения, но его судно было построено в расчете на прочность и долговечность, а не на скорость, так что еще нескольким смертоносным лучам удалось найти цель. Возможно, оставались считанные мгновения, прежде чем будет повреждено что-то жизненно важное…