Техническое задание (СИ)

Одиночество, проход по краю гибели, странный, обезличенный способ вести диалог — или вот, только что продемонстрированная способность меньше чем за час смотаться на сто километров и вернуться назад. После того, как Агата в первый раз заговорила с ним, мужчина попытался отыскать собеседницу своими способностями — тщетно, разумеется. А на аккуратный вопрос, «Я аудитор Лазурного дворца, а ты кто?» — девочка вроде как на полном серьёзе ответила:

— А я ужас, летящий на крыльях ночи!

И понимай, как хочешь.

Вопрос о сверхъестественной природе собеседницы Дмитрий задавать не стал… Пока не стал. Во всех историях, где якобы фигурировал прямой контакт с духами или нечистью, после прямого упоминания нечеловеческой природы исчезали или визави — или исчезал сам герой. Ни первого, ни, тем более, второго особому посланнику как-то не хотелось — особенно теперь, когда спутница объявила о верном выборе направления. И так за время, пока вызвавшаяся проверить правильность пути Агата отсутствовала, Дмитрий в полной мере успел прочувствовать те незабываемые ощущения, что даёт настоящее одиночество — тогда-то он вообще не имел никаких ориентиров, кроме Полярной звезды невысоко над горизонтом. Лучше уж так.

— Значит, у дороги людей нет, — повторил аудитор. — Может быть, они есть где-то недалеко от нас в другом направлении?

— Может быть, — согласилась Агата равнодушно.

— Не хочешь их поискать? — вкрадчиво поинтересовался мужчина. После предыдущего вопроса, правильно ли он идёт к железной дороге, Агата бодро пообещала проверить — и, если ей верить, действительно… гм, удостоверилась. Перемещаясь неизвестным образом со скоростью около двухсот двадцати километров в час и измерив расстояние с точностью до километра. Интересная способность для «духа».

— А зачем? — теперь к скуке примешивалось лёгкое недоумение.

— Ну, меня же ты нашла…

— Ты такой же, как и я, и знаешь, куда двигаться, — рассудительно объяснила «ужас». У Дмитрия против воли мурашки пробежали по спине: «такой же», это мёртвый, что ли?! Через секунду рациональная часть сознания загнала суеверный страх обратно в подсознание — и «мантра» в очередной раз помогла. Надо сойти с ума, чтобы решить, что ты — неупокоенный дух, не понимающий, что уже умер, и угрюмо стремящийся к недостижимой цели. Но — мёртвые вроде как не сомневаются? Боже, что за чушь лезет в голову!

— Можешь объяснить, почему я такой же, как ты? — в конце концов подобрал слова для следующего вопроса Соломин.

— Тебя тоже должны были увезти, но вместо тех, кто должен — только сгоревшие обломки на земле, — печально сообщила собеседница. Дмитрий, чьё воображение уже успело по голосу и интонациям нарисовать в голове смутный образ Агаты, словно вживую увидел, как у девочки поникают плечи. — Зато ты знаешь, куда нужно двигаться, а я — нет. Потому я — с тобой.

— А… почему просто не спросила, куда я иду? — только и поинтересовался мужчина, очень напряжённо обдумывая услышанное: «Огонь и обломки, везти — так говорят о разбитой технике: не один Ан-14, получается, попал под атаку магов. Неужели и правда дух погибшей девочки со мной говорит? Раз так, то понятно, почему „ужас“ не хочет искать встречи с другими людьми — те, кто напал, тоже вполне могут быть где-то здесь, и с ними можно столкнуться. Вряд ли ищут именно его… хотя, кто знает. Всё-таки агенты Лазурного дворца сумели оставить в народе о себе определённую — и вполне заслуженную — славу. Но несколько нападений — это уже совсем не то, что ссадить с неба одинокий самолёт, замаскировав происшествие под естественные причины. Что-то очень плохое тут творится — и слишком большого масштаба!»

— …

— Повтори? — Соломин понял, что полностью прослушал реплику Агаты.

— Ты не можешь рассказать, я знаю, и не спрашиваю, — послушно повторил голос из телефонной трубки.

«А ведь по сути верно: цель миссии я не имею права раскрывать. Умница… кто бы она ни была! Попросить, или не стоит? С другой стороны, в свете новой информации — однозначно нужно рискнуть.»

— Да, так и есть, но теперь я знаю, сколько времени займёт путь. Не меньше суток, может — двое.

— Это слишком долго, — девочка расстроилась. — Я столько… не смогу.

— Но ты можешь двигаться быстрее меня… — осторожно подвёл к желаемому Дмитрий.

— Я — да.

Не вышло, похоже…

— А я — нет.

— Ты можешь использовать транспорт, — после небольшой паузы предложила Агата.

— Если он есть, то могу.

— Я найду, — пообещали на том конце провода, и связь прервалась прежде, чем Дмитрий успел сказать «погоди!»

В этот раз Агаты не было дольше — Соломин несколько раз специально доставал телефон, даже раз попробовал позвать — чувствуя себя донельзя глупо. И вот, когда специальный посланник уже смирился с тем, что остался один (и понимая, что если выберется из передряги — о ней никогда и никому не расскажет), его сотовый вновь ожил.

— Я нашла тебе… машину? — последнее слово девочка произнесла несколько неуверенно. — Извини, я не смогла пригнать её прямо к тебе.

— Пригнать? — это слово как-то особенно не сочеталось в голове у Дмитрия с описанием «машина».

— Следовала в другом направлении, когда я нашла. Повернуть точно было сложно, приходилось часто вносить правки курса. Потому — случайно перевернула. Извини. Но она функциональна, я проверила.

— Далеко? — только и нашёлся, что спросить имперский аудитор, под впечатлением от того, что до того никак не проявляющий телесность «ужас» внезапно оказался способен что-то случайно перевернуть и после этого проверить на функциональность. Особенно — если это автомобиль.

— Двенадцать километров шестьсот метров.

«Побегу», — решил мужчина. Двенадцать километров — не та дистанция, после которой нужно несколько часов отдыхать. А если получится вместо двух часов с хвостом добраться за час — это уже будет существенный выигрыш по времени. К тому же, Агата ни словом не обмолвилась о водителе и пассажирах «машины», что тоже не добавляло спокойствия. Транспорт обычно без того, кто рулит и жмёт на газ, никуда не едет…

Эта ночь уже не раз поколебала представления Дмитрия о том что возможно, и о том, что может быть. Машина нашлась — это был легкий армейский внедорожник, ворчливо гудящий двигателем на малых оборотах и впустую вращающий колёсами в воздухе. Надо же, даже перевёрнутый не заглох… Хотя, если рассматривать формально, водитель у багги, лежащего на верхних дугах силового каркаса, был. Или всё-таки нет? Можно ли считать остывшего, уже хорошо окоченевшего мертвеца, водителем? А пассажиром? Скорее груз… Мёртвые тела без голов. Последний факт, отлично вписывающийся в разворачивающуюся картину мистического рассказа-ужастика, к вялому удивлению самого особого посланника, вызвал только умеренное раздражение. Ну сколько можно-то уже, а?

— Агата, — поинтересовался он устало, наконец справившись с ремнями, удерживающими обезглавленных и заглушая мотор. — Как ты машину-то перевернуть умудрилась?

— Набегающим воздушным потоком, — отозвалась девочка. Аудитор молча сплюнул, входя в состояние концентрации для силового рывка. Перевернуть вездеход на колеса — и к железной дороге. А там… Впрочем, кажется, лучше просто не загадывать.

— Давно не виделись, Карим Ашотович, — Василь приветливо улыбнулся, и даже вежливо кивнул — правда, даже не сделав при этом попытки привстать с табурета. И руку не подал тоже. Впрочем, не от лени или небрежения, а исключительно ради пользы дела… гм, и тела. И делу, и телу вредят синяки на теле следователя — если они получены до начала оперативной фазы. Движения стесняют и отвлекают, окаянные. А при ускоренном заживлении вызывают сильный голод — тоже ничего хорошего. Ну и главное, казак справедливо боялся, что выдаст своё реальное отношение к физической боли — и вот после этого те намётки плана дальнейших действий, которые он выстроил за время отдыха, точно пойдут прахом. Отличной иллюстрацией к предыдущему тезису служил заворочавшийся на полу генерал: скованный по рукам и ногам тяжёлыми даже на вид цельностальными кандалами без замка, причём руки зафиксированы за спиной. А его, Долгина, всего лишь вежливо препроводили в отдельную комнату (даже не карцер!) и чисто символически ограничили собственными (вот идиоты…) наручниками. И даже уже успели покормить один раз. Не жизнь — сказка!