Последняя черта

Самая первая новость, которую я услышал, огорошила меня как выпавший снег в середине лета. Оказывается, что большинство тех проблем и неприятностей, которые валились мне на голову как из рога изобилия, были спровоцированы вовсе не сыном мэра и его прихвостнями, а членами «карточного» клуба. Они хотели таким способом натравить меня на мэра и всю его семью. Расчет был на то, что я, по мнению присутствующих, «крут на расправу», и если меня хорошенько разозлить, то я скорее всего «пущу кровь» своим обидчикам. Все-таки история с расстрелянным педофилом дала о себе знать. И ведь, что самое неприятное, эти «картежники» оказались правы на все сто процентов — я хотел поступить именно так, как они и рассчитывали — убить всех, кто, по моему мнению, испортил мне жизнь в этом городе. Вот только оказывается, что в моих бедах были виноваты совершенно другие люди. Многих из них я считал своими… нет, не друзьями, но уж приятелями точно. Взять хотя бы того же Карабаса или Дорушевича, оба были мне близки, я был вхож в их семьи, наши жены и дети дружили, а мы часто общались между собой. А оно вон как повернулось!

Как только я «переварил» услышанную новость, то первым моим порывом было вернуться в обеденный зал сауны и хорошенько «пройтись» из «Кедра», по присутствующим, предварительно кинув в зал гранату, но потом я все-таки пересилил себя и решил, что всегда успею свести счеты. В глубине души я понимал, что больше всего меня зацепил тот факт, что мной «управляли». Меня «вели» и дергали за ниточки, как марионетку. Меня — «великого комбинатора», который разыгрывал тысячи комбинаций и прокручивал сотни «тем». Вот так вот, живешь, думаешь, что ты стоишь на вершине пьедестала, а потом, вдруг… бац! — а никакого пьедестала-то и нет, а рядом стоит кто-то другой, кто намного умнее и проворней, чем ты. А твоя корона, которую ты сам себе на голову надел, — всего лишь яркая мишура. А если копнуть еще глубже, в самые недра моей души, то окажется, что во всем происшедшем, виноват только я сам. Да, да! Ведь если бы я мог взглянуть на ситуацию двухмесячной давности трезвым взглядом, то смог бы увидеть, что ни мэр, ни его сын к моим проблемам не имеют никакого отношения. Но мне мешало собственное ЭГО. То самое, которое говорило мне, что я — самый лучший и гениальный в этом городе, и именно поэтому властьдержащие заинтересовались моей «темой» с недвижимостью и хотят у меня ее забрать.

Вот после понимания того, что, как всегда, в своих проблемах виноват только я, и никто другой, я и успокоился. Вместо злобы и агрессии на членов «карточного» клуба пришло спокойствие и трезвый расчет. Правильно! Когда некого винить кроме себя самого, то остается только одно — успокоиться и продолжать жить дальше. Только теперь надо быть еще больше осторожней и внимательнее. Ведь, как оказалось, я в этом городе не самый умных и хитрый, есть «звери» и поматерей меня.

Самым интересным из всего, что я услышал в динамик наушника, было заявление одного из «вояк». Как оказалось, в течение последних двух месяцев в воинских структурах Крыма в целом и Керчи в частности произошли кадровые изменения. Командиры всех воинских частей были по разным причинам заменены. Их места заняли представители крымско-татарского народа или выходцы с Западной Украины. А если говорить конкретней, то из всех воинских подразделений, которые квартировались в Керчи, можно было рассчитывать только на два: морских пограничников и морской отряд саперов. Оба эти подразделения были укомплектованы исключительно служащими на контрактной основе, которые постоянно проживали в Керчи. Остальные керченские воинские части в последние полгода получали призывников, которые призывались из-за пределов Крыма. Это все наводило на определенные сомнения: одно дело воевать с наспех подготовленными «гражданскими», вооруженными только личным стрелковым оружием, и совсем другое дело воевать с воинскими подразделениями, укомплектованными по штатному расписанию. В Керчи размещались две большие воинские части: батальон сухопутных пограничников и «учебка» морпехов. Обе части имели в своем штате танки, БТР и БМП, а по некоторым данным, в «учебку» морпехов недавно перекинули два дивизиона реактивных установок залпового огня «Град». До сих пор так никто и не понял, зачем морпехам «Грады». Помимо всего прочего, остается загадкой, сколько сейчас бойцов находится в этих двух частях. По штатному расписанию в батальоне пограничников должно быть пятьсот военнослужащих, а в «учебке» морских пехотинцев обычно пребывало двести пятьдесят новобранцев и около пятидесяти человек из числа инструкторов и офицеров части. Но опять же, по непроверенным данным, эта цифра может быть минимум в два раза выше, а это значит, что помимо трехсот человек в Керченской исправительной колонии и тысячи ополченцев, которые обитают где-то на подступах к городу, есть еще почти полторы тысячи хорошо обученных и экипированных бойцов, при поддержке бронетехники. Мягко выражаясь — к нам в гости пришел пушной зверь, по имени «писец».

Заседатели «карточного» клуба в течение двух часов обсуждали возможные варианты своих действий. Практически сразу «картежники» разделились на два неравных клана: первые — оба армейца и четверо «ментов» — выступали за оборону города всеми возможными силами, вторые — предприниматели и чиновники — считали, что необходимо немедленно бежать из города. Криминалитет свою позицию не объявил — как всегда, выжидали и осторожничали, желая понять, куда повернется настроение остальных.

В такой расстановке мнений не было ничего удивительного: вояки и менты «кормились» исключительно со своих должностей, и если они их лишались, то и полноводный финансовый ручей иссекал. Предприниматели и чиновники могли легко найти способ добычи денег на новом месте, тем более что по характеру своей деятельности и те, и другие имели денежные «заначки» за пределами страны. Оба «бандоса», как и все представители криминального мира, были очень хитрыми и изворотливыми, такие могли выжить в любой обстановке, как бы она не изменилась. Они могли с равным успехом выжить в охваченном войной городе и за его пределами, в другой стране.

Ближе к полуночи все «картежники» разъехались по домам. Хорошо бы вернуться в сауну и забрать «пуговицу» подслушивающего устройства, иначе утром, когда в зале будут проводить уборку, ее найдут. Но, честно говоря, я даже не представлял, как это сделать. Ну и ладно, найдут и найдут, не велика потеря.

Когда я вернулся в интернат, то застал в нем много посторонних людей. Здесь были бывшие и нынешние воспитанники интерната, их друзья, знакомые и родственники, было много представителей казачества. Хотя, конечно, керченские казаки — те еще клоуны — ряженые, но их было много, держались они организованно и были относительно хорошо подготовлены.

Я осторожно прокрался через двор интерната, стараясь, чтобы никто меня не заметил. Возле дверей мастерской, в которой содержался Кружевников, стоял конвой. Двое парней, вооруженных «ксюхами», молча пропустили меня внутрь.

Сева висел на цепи, подвешенный к потолку. Цепь была пропущена под мышками таким образом, что его ноги лишь слегка касались пола. Выдернув стопор, который фиксировал цепь, я отпустил Кружевникова на пол. Задержав дыхание, подтащил Севу к дальней стене, которая была оббита фанерой. Приподняв Кружевникова, я усадил его, облокотив на стену. Чтобы тело не сползало вниз, я с помощью строительного степлера пригвоздил одежду Севы к стене. Кружевников все это время находился без сознания. Он полусидел, пригвожденный к стене, его голова была склонена на грудь. Выглядел Сева очень плохо: бледная кожа, темные круги под глазами и вокруг рта, искусанные губы синюшного цвета и ужасный запах нечистот — все это создавало впечатление того, что Кружевников получил сполна за свое предательство. Хотя нет — сполна будет, когда его кости сгниют в придорожной канаве.

Вколов в плечо Севе очередную порцию самодельной «химии», я наполнил ведро водой и выплеснул ее на лицо Кружевникову.

Сева дернулся всем телом и медленно открыл глаза.