Гаджет. Чужая война

Все эти мысли промелькнули в моей голове за считаные секунды, что прошли с того момента, как я открыл дверь и застыл на пороге комнаты. Я успел увидеть «Макаров» в руках Дуплета и затем услышал выстрелы. Две пули четко легли мне в грудь. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, и я вывалился за дверь, чем, вероятно, спас жизнь Боксеру и Василисе. Они так и не успели нарваться на засаду, оставаясь в коридоре. На ногах я устоял, было чертовски больно, и если бы не броник, что я надел на операцию, то сейчас я бы уже садился на прямой экспресс на тот свет, а так отделался сломанным ребром, может, и не одним. Хорошо, что мне удалось заставить надеть броники остальных, теперь они видели их пользу на деле, а как спорили в начале!

Скрючившись возле стены, я силился унять боль и наблюдал, как из комнаты появились первые «охваченные», вооруженные автоматами Калашникова. Несмотря на пожар во внутренностях, я все же нашел в себе силы, чтобы открыть огонь. «Вихрь» в моих руках заговорил, выплевывая пулю за пулей. Первую «куклу» буквально размазало по стене. Вторую отбросило назад в комнату. Третью прикончила Василиса. Четвертая с дыркой во лбу осталась валяться в коридоре, это было дело рук Боксера.

— Это подстава. Уходим. Здесь нет Кузнеца, — выкашлял я слова, когда смог восстановить дыхание.

Но ребята это понимали уже и так.

В коридоре вдруг стало не продохнуть от «охваченных». Двери со всех сторон коридора распахнулись, и на нас хлынула грязевая лавина «кукол». Они были вооружены клинками и пистолетами. Завертелось.

Когда все закончилось, я помнил этот бой, как набор разрозненных фрагментов, словно режиссер киноленты вырезал кадры, оставив только самые важные. Вот я стреляю из «Вихря», и двое «кукол» самого решительного вида падают изрешеченные на бетонный пол. Вот на меня летит озверевший мужик с намерением разорвать голыми руками, я стреляю ему в лицо. Глаза как нет, но это его не останавливает, и только выстрел в голову отправляет его на тот свет. Следующий кадр: я вижу, как Василиса мечется из стороны в сторону, отражая мечом удары и нанося свои. Вокруг нее уже растет гора искалеченных «кукол» с отрубленными кистями рук, посеченными ногами, с изуродованными лицами. Я вижу, как Боксер расстреливает последнюю обойму, откидывает в сторону ненужный «Вихрь», выхватывает меч и бросается в бой. В моем автомате кончаются патроны. Я тоже выхватываю меч из-за спины. В одной руке клинок, в другой пистолет. Слышу позади шаги, разворачиваюсь и стреляю в лицо подбегающей женщине с крысиным хвостиком и видом провинциального библиотекаря. Следующий кадр: я отвожу чужой удар клинка в сторону, подныриваю под него и стреляю два раза в упор. Помню четкую мысль: надо вернуться в кабинет, вдруг Кузнец все-таки там. И я бросаюсь к дверям. Следующий кадр: я вижу Дуплета. Он все так же сидит за столом, но теперь смотрит вглубь себя. Благодаря нейрофону он видит весь бой, словно сам принимает в нем участие. Моего появления он явно не ждал, и когда я хладнокровно расстреливаю его, Дуплет продолжает улыбаться, радуясь удачной ловушке, в которой мы оказались. Новый кадр: я в коридоре. «Кукол» слишком много. Нам не справиться. Удивительно, что мы все еще живы. Отделались только легкими ранами. У Василисы разорвана щека, левая штанина пропиталась кровью. У Боксера левая рука в крови. Я вижу массивного мужика с огромными руками. Он бежит ко мне. В его руках клинок. Я узнаю его. Это Борис Никонов по прозвищу Паспарту. Один из подручных Кузнеца. Я бью его в лицо мечом. И снова бью. Он пропускает и падает мертвый. Кровь повсюду. Следующий кадр: я вижу того спящего парня в джинсе, что мы встретили на лестнице, он целится в меня. Я успеваю первым. Его голова взрывается. И снова провал, и я вижу, как мы бежим, перепрыгивая через ступеньки, по главной лестнице общежития. По пути нам попадаются «охваченные». Мы убиваем их. Вот и первый этаж. Новый кадр: я вижу мертвого Кощея, он лежит у стены с дыркой в голове, и вид у него такой потерянный. Рядом лежит старик Голубев, охранник общаги, и Ванька Конвейер.

Мы все-таки спаслись. Перебежав дорогу, я ворвался в машину как ураган, чуть дверь не выломал. Максим Рогов сидел испуганный на водительском кресле. Он все понял без слов. Мотор взревел, и мы отчалили от поребрика. На удивление нас никто не преследовал. Василису трясло, как в лихорадке, зубы выбивали барабанную дробь. Она видела мертвого Кощея. Она уже знает, кого потеряла.

— Гладиатор, куда? — крикнул Рогов.

— Покружи по району, а затем к площади Конституции.

Я назвал точный адрес моего логова. В контору нам сейчас соваться было нельзя. Люди Кузнеца нас ждали, стало быть, это была ловушка, в которую нас четко привели. Но как же так, ренегат же убит?! Прапорщик мертв. Стало быть, либо ренегатов несколько, либо я промахнулся, казнив Трофимова. Об этом надо было подумать, но сначала я должен узнать, как дела у других командиров, что с операцией «Наковальня»

ГЛАВА 34

Операция «Наковальня» провалилась с треском. Никакого Кузнеца в общежитии не было, да и откуда ему там было взяться? Для нас расставили ловушку и аккуратно завели в нее. То, что мы вырвались, было настоящим чудом. Я до сих пор не мог поверить в это. Но это мы, а что там у других ребят?

Я пробовал связаться с командирами, но их телефоны молчали. Андрей Кожухов, Семен Карпов, Миша Поспелов, Армен Айвазян, Леша Бреславец по прозвищу Боцман, Рустам Бови, Светлана Огонек, Барабан — все молчали. Неужели их уже нет? Верить в это не хотелось. Я попробовал выйти по протоколу «двенадцать»: секретный телефонный номер, на котором сидело подставное лицо, ни о чем не знающее и даже не подозревающее. Этакий попка-дурачок, в чью задачу входило передавать данные. Мне ответил молодой голос. Я продиктовал сообщение и оставил номер, по которому надо перезвонить. Мужчина пообещал все сделать в лучшем виде, но, судя по обреченным ноткам в голосе, надежды призрачные.

Меня трясло от нервов и злости. Адреналин зашкаливал. И главное, я не понимал, как быть дальше. Кто-то гениальный играл против нас. Он придумал схему, по которой смог накрыть всю повстанческую организацию разом. Я должен был что-то делать, как-то предупредить ребят. Только вот руки у меня связаны. Я не могу никого предупредить. Это не в моих силах. Хотя есть вариант. Очень крохотный шанс, можно сказать, последний.

Я набрал номер майора Щеглова. Первое время в трубке раздавались длинные гудки, и когда я уже вконец отчаялся, раздался усталый знакомый голос:

— На проводах.

— Дмитрия, у нас полная засада. Операция провалена. Есть основание полагать, что это была ловушка. Нас завели в нее, как баранов на заклание, — выпалил я.

— Что ты такое говоришь? — переспросил Щеглов.

Майор хоть и присутствовал на большом совете сопротивления, но непосредственного участия в операции «Наковальня» не принимал. По старой дружбе Шахматист пригласил его на совещание. К тому же, мало ли, в экстренной ситуации потребуется помощь Щеглова. И вот ситуация наступила. Я коротко пересказал майору события сегодняшнего дня со всеми подробностями. По крайней мере то, что помнил. Он выслушал меня не перебивая, после чего сказал:

— Не стоит делать поспешные выводы. Я попробую прозвонить ребят по своим каналам. Может, это у тебя такая черная полоса по жизни. Пока же заползи со своими ребятами под какое-нибудь бревно и не высовывайся.

— Хорошо. Я попробую позвонить Шахматисту. Я уже звонил. У него трубка не работает. Но я еще попробую.

— Я сказал, сиди тихо и не высовывайся. Как только я узнаю, что к чему, я тебе отзвонюсь.

Пришлось пообещать не дергаться без команды Щеглова. Только вот на душе у меня было неспокойно. Чувствовал я, что это не моя личная черная полоса, а грамотно разыгранная шахматная комбинация, в которой мы оказались на грани поражения. Быть может, еще не все потеряно, если не для сопротивленцев, то для сопротивления.

— Макс, скажи, что тебе удалось нарыть на «Лоджитек»? — неожиданно для всех спросил я.