Варшава и женщина

Гуго предполагал вскорости за ним вернуться, только сперва набить птицы.

Маркабрюн осторожно пошевелил головой, приподнялся на локтях, опять лег. В голове ужасно гудело. Маркабрюн бессильно послал проклятие этому ослу, брату Готье, который вел себя полным дураком, так что за него пришлось заступаться, а также пожелал адских мук подлому Констану, который, покуда Маркабрюн лицом к лицу бился с Матье и Ламбером, нанес ему предательский удар сзади.

Любовь священна и охраняема Господом, который всегда отыщет для нее защитника. И не сохранность головы этого самого защитника беспокоит в данный момент Господа, но счастье двух влюбленных…

Подумав так, Маркабрюн сразу же устыдился своих мыслей, ибо на дороге показалась крестьянская телега, груженая прелой травой и навозом. Тащила телегу подобающая кляча, а управляла ею чрезвычайно чумазая девочка, лохматая, как пастушеский шалаш.

– Эй, добрая девушка! – завопил окровавленный Маркабрюн, надрываясь из последних сил. – Добрая девушка!

Девчушка натянула поводья, и тощая лошадь охотно остановилась. Девчонка прищурилась на Маркабрюна, копошащегося в траве, подобно ящерице с перебитой спиной.

– Э! – присвистнула она. – Да вам, сударь, досталось!

– Сам знаю, – огрызнулся Маркабрюн. – Довези меня до Блаи, красавица, и ты получишь хорошенькое приданое от тамошнего сеньора.

– До куда? – протяжно переспросила девчонка. – До Блаи? А где такое место? Я еду отвезти навоз на наше поле.

Маркабрюн сказал:

– До Блаи далеко, но с Божьей помощью мы туда доберемся к завтрашнему утру. Клянусь, сеньор де Блая тебя вознаградит.

Девочка подумала немного, почмокала губами, а потом решительно затрясла головой:

– А что если вы врете? Сеньоры часто врут! Мужчины – те всегда врут, так говорит моя мать.

– Да я-то не мужчина, – сказал ей Маркабрюн с заговорщическим видом.

– Нашли дуру, – совсем обиделась девчонка.

– Правда, – заверил ее Маркабрюн. – Я монах.

Тогда она слезла с телеги и осторожно подобралась поближе. Обошла Маркабрюна кругом, стараясь не подходить к нему на расстояние вытянутой руки, чтобы он не смог сцапать ее за ногу. Увидела кровь. Села рядом на корточки, покачалась из стороны в сторону.

– Правда монах? – переспросила она задумчиво и сорвала травинку.

– Да.

– А почему ты так одет? Как не монах?

Травинка торчала у нее из уголка рта, рядом с болячкой.

– Ездил по делам монастыря в Лузиньян.

– А… – сказала она и замолчала.

Желая взбодрить свою собеседницу, Маркабрюн громко застонал. Девчонка и в самом деле ожила – шевельнулась и снова принялась спрашивать.

– А кто тебя избил?

– Злые люди.

– А что они хотели?

– Отнять у меня деньги.

В зеленых глазах девочки загорелся хищный огонек.

– А они отняли?

– Да.

Огонек погас. Девчонка встала и плюнула на Маркабрюна.

– Ну так и лежи тут, раз у тебя ничего нет.

– У меня-то нет, но сеньор Блаи – мой друг, у него есть, – поспешно сказал Маркабрюн.

– Врешь, – сказала девчонка.

– Правда!

– Почем