Все женщины — химеры

— А чай, — спросил я опасливо, — из чего?

— Из чая, — ответила она скромно и со вздохом. — Теперь это модно. Чай вместо чая, здорово? Хотя и с добавками. Всякими, но полезными.

— Еще бы, — сказал я. — Сейчас все полезное. А кто скажет иначе, того…

Глава 3

После обеда мать осталась мыть посуду, так она это называет, а мы с отчимом вышли на веранду, откуда прекрасный вид на синее небо и далекий лес. Тем и другим принято любоваться, хотя мне, как убежденному трансгуманисту, такое вообще дико, но против общественности не попрешь, хотя, конечно, попереть можно, но оно мне надо?

Он все посматривал на меня искоса, а когда убедился, что мать далеко, спросил тихохонько:

— Евген… но как же…

— Да, пап?

— Как ты в таком деле?.. Это же…

— Отец, — ответил я со вздохом, но терпеливо, — ты, как и все, в плену штампов, что хорошо. Люди, мыслящие штампами, самые благонадежные люди на свете, на них держится любое общество и даже власть. Пусть и остальные все так думают, что вот такой, какой вот я. Ты же догадываешься, на всех профессиональных телохранителей есть картотеки с фото и видео! И все в базах данных. Засекреченных или нет, но у всех, кому надо, они есть. Так?

Он вздохнул:

— Наверное.

— А я босяк какой-то, — сказал я победно. — Ты же знаешь, какая у меня репутация?.. Ну то-то. Думаешь, легко ее было создавать и поддерживать? Ты не знаешь, как моя трепетная душа тоскует по высокой опере или балету? Сплю и вижу, как сижу в первом ряду партера и наслаждаюсь арией худеющего Фальстафа! Но, увы, приходится топать в ночной клуб, там пить, курить, хватать девок за срамные места, чтобы соответствовать необходимому стране образу. Я Шекспира жажду читать в подлиннике, «Цветы Зла» Бодлера, а вместо этого сижу в свободное от работы время с друзьями на диване, смотрю футбол и пью пиво!

Отец сказал таинственным шепотом:

— Ой… а какие у них еще есть срамные?

— Это я высоким штилем, — объяснил я. — Раньше такое называлось срамотой, а теперь — демократией. Я временами человек старых традиций. Очень старых… Еще времен замков и лордов.

Он прошептал:

— Да-да, я слышал о таком… называется «под прикрытием», да?

— Я ничего не сказал, — заверил я.

Он торопливо закивал, дескать, сам догадался, он счастлив и горд, работать под прикрытием посылают лучших из лучших, он в кино видел, оглянулся в сторону двери.

— Да-да, это твоя личная жизнь и твое личное пространство. Кстати, тебе не хочется остаться у нас на ночь?

Я подумал для вида, нельзя ломать слишком уж привычный им мой облик морале, а также имидж, ответил как бы с неудовольствием:

— Все ты видишь, отец.

— Останешься? — спросил он с надеждой.

— Да, — ответил я. — Давно как-то не общались… подолгу.

— Тебе так удобнее, — сказал отец полувопросительно.

Я кивнул.

— Точно. Но больше не спрашивай, ладно?

— Понял-понял, — ответил он послушно. — Что приготовить на ужин?

— Я всеядное, — ответил я.

Отчим посмотрел внимательно, в глазах проступило уважение, что вообще-то редкость. Человек он, как определяет себя, старых правил, а я, по его мнению, очень современный. В его интерпретации это звучит так, будто это крайне скверно.

— Уже? — поинтересовался он и добавил с сомнением: — С каких пор?

— Не знаю, — ответил я. — Не помню. По-моему, мужчина, если хорошо разбирается в еде, не совсем как бы даже мужчина. Как-то вот получилось у меня… Проснулся, смотрю, а я уже всеядный! И совсем не привередливый. Аж противно от своей бездуховности и недостаточной гурманности и гурманностичности. Наверное, съел что-нибудь.

— Взрослеешь, — ответил он.

— Правда?

— Взрослеешь, — повторил он.

— Объясни?

Он покачал головой.

— Вряд ли смогу. Это потом приходит. Все мы меняемся. Только никогда в это не верим, пока такое не случится.

Мать крикнула из распахнутой двери:

— Женя, твои друзья и здесь как-то тебя отыскали.

— Как-то? — спросил я. — Это раньше было как-то, а сейчас у всех в мобильниках или часах трекеры. Конечно же, все знают, где я, даже когда иду в ванную, а когда в туалет… если только не отключу нарочно.

Отчим рядом кивнул понимающе, отключение трекера выглядит невежливостью, и кто делает это часто, будет считаться подозрительным и в чем-то потенциально опасным для общества.

— Пообщайся, — сказал он.

— Пойду в комнату, — сказал я, — не хочу тебе портить вид…

Он улыбнулся, а я одел на себя всего беспечную улыбку и пошел вихляющей походкой в гостиную.

С телестены смотрят несколько веселых рож, я узнал Кирилла, Ганса, Шамшура, Цедендела, там еще несколько девчонок, по большей части новые, только Лолиола из старых друзей.

Она первой помахала мне с дивана.

— Привет, Юджин!.. Мы по тебе уже соскучились!..

— А как соскучился я, — ответил я. — Ты мне даже снилась. Дважды. Так что сейчас отдыхаю и восстанавливаю силы.

— Я могу помочь восстановить, — предложила она с живостью. — Я умею восстанавливать как никто! Кирилл, подтверди!

— Умеет, — сказал Кирилл.

— Еще как, — добавил Ганс.

— Феноменально, — сказал Шамшур.

Я сказал со вздохом:

— Мне нужны силы для сублимации. Вам хорошо, вы бездельники, а я — уработанная лошадка.

Лолиола сказала весело:

— Это во сне ты уработался? Я польщена.

— Я сейчас в самом деле занят, — сказал я уже серьезным голосом. — Как освобожусь, оторвемся по полной. Почти обещаю!

Лолиола посмотрела со стены очень серьезными глазами, улыбка медленно сошла с ее хорошенькой мордочки.

— Да, — проговорила она, — ты какой-то не такой… Вижу, ты здесь, а душа твоя где-то… Хорошо. Но как только, так сразу! Договорились?

— Заметано, — ответил я.

Она улыбнулась, экран погас вместе с остальными. Мать посмотрела на меня с понятным интересом.

— Как она тебе?

— Норм, — ответил я равнодушно, — только жопа холодная. Всегда, представляешь! Это ужасно.

— Ужасно, — согласилась мама чуточку озадаченно. — Да? А как Алиска?

Я переспросил:

— Эта которая с котом Базилио?.. Нет, я больше собачник.

— А как она вообще?

— В постели или в чем-то еще?

Она улыбнулась:

— В постели все женщины, ты прав, теперь одинаковы, а вот в остальном нет двух не то что одинаковых, но даже похожих. Она тобой интересуется.

— Так и сказала?

— Нет, но мне старается понравиться. А женщины, как ты знаешь, в отличие от вас, мужчин, ничего зря не делают.

Я пробормотал с опаской:

— Хороший подход. Наверное, хороший. И правильный… Но только я редко что делаю правильно.

— Тогда у нее есть шанс.

— В нашей квантовой вселенной для всего есть шанс, — согласился я. — Мама, я пойду прилягу?.. А то набегался так, что даже не знаю. Псевдоподии отваливаются.

Она воскликнула заботливо:

— Полежи, полежи, сынок! Отдохни. Теперь жизнь такая трудная, такая трудная…

Я посмотрел с недоверием, но издевки нет, да это и не в характере моей мамы, говорит вполне искренне, для нее жизнь в самом деле такая трудная: каждый день сотни новых рецептов изысканных блюд, а нельзя пропустить, подруги назовут отсталой, новые способы завивки ресниц, фитобласты, наращивание ногтей… с ума сойти можно от сложностей прогресса!

— Попробую поспать, — сказал я. — Сейчас дико модно спать днем! Мелатонин вырабатывается. И еще что-то дико полезное. Без чего жить просто нельзя ну никак.

Она оживилась, прощебетала:

— Вот-вот! Я даже дважды в день сплю. По двадцать минут, так рекомендует Минздрав. А сейчас у Минздрава власти больше, чем у министра обороны.

— Даже свои десантные войска есть, — подтвердил я. — С такими правами, что и думать страшно…

— Это же хорошо?

— Чудненько, — подтвердил я. — Ну, я пошел.

— Свет всюду отключи, — напомнила она. — Мелатонин только в полной темноте вырабатывается чем-то таким. Органом, наверное.