Город мясников

Он передал, что на аппарели нижнего яруса, точнее, на косо торчащей, полукруглой пластине, отдаленно напоминавшей посадочную аппарель, у самого края, видит женщину в белой тунике. Он приблизился к поверхности земли, сизому мертвому камню, и камень прыгнул ему навстречу…

Так показалось нам издалека. Естественно, никакие женщины в белом там не бродили. Учитывая, что туземки в тех краях вообще не носят белое и мало похожи на нормальных женщин. Пока ждали диггер, почти стемнело; наши боты кружили поблизости, доставляя на орбиту тысячи снимков того, что Марш обозвал «буровой платформой». Я просил разрешения на высадку у центуриона, и другие ребята тоже просили, но нам отказали. Я просил выпустить нас не на землю, а прямо на верхний этаж этой самой «нефтяной» платформы. Платформа тем временем росла, расширялась беззвучно, выбрасывая в стороны все новые псевдометаллические секции, штанги и профили. Это не мог быть металл; какой же металл в холодном состоянии способен так гнуться?

Впрочем, на Бете многое неправильно.

Диггер опустился уже во мраке и провалился в камень после первого же залпа буровых патронов. Хорошо, что он был полностью автоматический, оператор находился в выносной монере. А еще спустя час начала погружаться в жидкий камень и эта искусственная громадина, высотой со стартующий звездолет, которую так и не отважились потрогать. Плавно, беззвучно утонула, вместе с диковинными скошенными башнями, решетками, раструбами и замершими вертикальными транспортерами…

Бродяга Марш должен был идти на повышение и возглавить Отборную центурию разведки. Он презирал гибридные протезы и усилители зрения. Кроме него полегли сотни достойных парней, сгинули в хитроумных ловушках этой чертовой Беты, пока мы не догадались, что подлые горожане…

3

ДЛЯ НАС НЕТ СЛОВА «НЕТ»!

Я сказал пацанам про Оберста – мол, так и так, есть конкретный чувак, зовет побазарить, пивка попить, да и башли срубить можно. Только я сразу понял, что ваньку сморозил, потому что Мюллеру нельзя такое говорить. Он же чеканутый, кидается сразу, а Ильича тогда не было. Мюллер сказал, что ему в лом переть на другой конец города, чтобы хлебнуть теплого пива, да еще неизвестно, может, это менты на понт берут. Мюллер прогнал, что есть конкретная тема – отфигачить уродских растаманов после концерта и бабла стрясти. У них там как раз в ДК Газа, фигня какая-то намечалась – всякие ублюдочные ниггеры прикатили, млин. Как назло, в этот день.

Но вышло так, что мы к Оберсту не поехали, а он нам опять помог.

Роммель, Фриц и другие Мюллера послушались. Мы с Лосем сперва решили, что не будем от коллектива, млин, отбиваться и пойдем вместе со всеми. Только я все равно Оберсту позвонил. Это, типа, в среду было или в четверг, уже не воткнусь точно. Еще кто пошел, дай прикинуть?

Еще Зима был, Латыш, Томас и оба брата Борисовы, эти вообще отморозки, я с них фигею. Раньше клей нюхали, пока к Ильичу не прибились, он их отучил. Ильич живо мозги вправил, вдолбил им, что мы наркоту не признаем и водяру тоже. Тогда Борисовы втихую на какую-то дурь перешли, с утра торкнутся по децилу, и – глаза в кучку. Оба, млин, из спецшколы, ну, этой, для особо одаренных, млин. При них, в натуре, такое говорить нельзя. Я слышал, Борисовы своего черепа даже отлупили раз. Он бухарик у них, полез как-то по карманам, бабла на водяру не хватало, ну, у сыночков и тырнул. Они его отмудохали, потом чуть в колонию не загремели.

Не, меня конкретно не втыкает с такими жмурами хороводы водить, но тогда выбора не было. Мы ж не хотели с Лосем вдвоем лыжи навострить, типа обосрались.

Потому что мы – белое сопротивление.

Для нас нет слова «нет».

Мы умеем ждать момент, когда надо прыгнуть! Ну, поперли мы с этими бакланами, хотя все равно, млин, забойно вышло. Братья Борисовы еще двоих кренделей привели и девчонку. Мюллер с Ильичом тоже баб хотели позвать, но вышло так, что пришла только ильичевская Стелла. Хотя Ильич вспоминает, что она его телка, только когда бухой, а трезвому – ему насрать с кем она трахается. А Борисов-старший, Шварц его погоняло, потому что на Шварцнеггера похож, он прогнал такую фишку, что его телку каждый может отодрать. Она из какой-то загородной путяги, только на учебу давно забила. Короче, эта шняга всех так проперла, что, может, с бабами что обломится. Томас, Зима и Роммель – они ж вообще мелкие, небось сосаться-то толком не умеют…

Ну, я не стал больше про Оберста говорить, что он нас в гости ждет. Дернули по пиву и помчали. А Лось, такой, мне говорит – Ильича нет. Может, заскочим к нему, позовем к Оберсту? А если Ильич согласится – бортанем остальных, ну их на хрен! Если Ильичу в кафе понравится, то он пацанов лучше нас уговорить сможет.

Я согласился. Мы с Лосем даже не обкашляли, на хрена вообще к Оберсту переться. Надо, и все. Мы-то понимали, потому что уже там были. Мы понимали, что не хотим обкумариться, как Шварц, и до тридцати лет махаться после матчей.

Потому что мы – борцы.

Мы – единственная зеленая ветвь.

Мы – спасение белого человека.

Мы с Лосем за Ильичом заехали. По пути еще я просек, что зря едем. Звоним, такие, никто не отпирает. Стучим, млин, вдруг смотрим – замка нету, на фиг. Заходим, такие, Лось говорит, мол, – вдруг что, сразу назад. А Ильич в коммуналке живет, там этих комнат и соседей – усраться можно. Нашли мы его, придурка, он никакой. Стелка в наушниках, трясет башкой. Я, такой, говорю Лосю – пошли отсюда, на хрена нам это говно нужно?

А Ильич, такой, – ты кого говном назвал? А сам качается, харя пьяная. Пива, прикинь, ящик, наверное, высосал.

А Лось, такой, на меня смотрит, млин, типа, что делать будем? Драться, что-ли, с ним? Я сказал – Ильич, замнем, я не говорил, ты не слышал. И тяну Лося за собой. Вышли, такие, Лось говорит – Ильич задрочил, и другие задрочили. Фигли мы всякой парашей маемся, а Ильич совсем дятлом стал. Был конкретный пацан, ведь он же первый в прошлом году, на день рождения фюрера предложил колонной выйти, и с «легионом» знаком, и с «бригадами»…

И сам был против махачей всяких, сам Мюллера, придурка, уговаривал, чтобы вместе с «легионом» нормальную демонстрацию устроить, без повязок там, без флагов, а с четкими требованиями. Пацаны из «бригад» ему плакаты тогда обещали, с картой России, про абрамовичей всяких из Кремля, и листовки еще, сколько Путин хачиков в страну напустил. Еще обещали бабла подкинуть, и жрачку обещали организовать, если подтянемся. Все из-за Мюллера, мудака, сорвалось. Он же вечно хочет главным быть…

Я-то, дурак, Ильича больше всех Оберсту похвалил, а хвалить некого. Видать, в черепа своего Ильич пошел, уже понятно, что бухариком станет.

А Стелла выбежала, такая, и с нами поехала. К Шварцу сначала зарулили, млин, там подвал классный, ну, остальных подождали. Фриц и Роммель приперлись, бакланы, у Роммеля труба нехилая, в тряпке, а Фриц, как всегда, с прутом. Приперлись, такие, и давай на Шварца наезжать – мол, на тему его телок знакомых. Тут, смотрим, Мюллер выходит, мокрый весь, раздетый, в майке, млин, а потом младший Борисов и еще кто-то. Они там, короче, на троих эту шварцевскую телку уже раскрутили, а Фрицу и Роммелю ни хрена не досталось. Фриц, такой, заплакал, типа, нас бортанули, все дела, и Зима с ним на пару…

А шварцевская Ленка – клевая… Без лифчика, на фиг, вообще без ничего, в свитере Борисова-младшего сидит, такая, ржет и пиво пьет. Ни фига, говорит, больше не хочу, отвалите, уроды. Роммель сунулся раз, типа, – фигли меня эта щелка посылает? А Мюллер говорит – Роммель, не грузи! Пошли бакланов волосатых отмудохаем, я тебе там сам телку найду!

Дернули мы, короче, еще по стакану, пошли. Я про Оберста позабыл почти, и про то, что башка болит, и про сны дурацкие; зашибись, весело стало, млин!