Своя жизнь (СИ)

Я подошёл к столу, взял в руки увесистый ларец, откинул крышку.

Внутри ящичка обнаружился Глок-17 – близнец висящего у меня на поясе. Вот только пистолет был явно нетипичен – рукоять была украшена полированной металлической пластинкой с выгравированными золотистыми иероглифами, складывающимися в надпись «лейтенанту Икари Синдзи за проявленную храбрость».

– Это… – в горле пересохло. Какой-то тут напрочь неправильный Гендо…

– Это за уничтожение бойцов НоДа в гипермаркете, – пояснил Командующий. – Инциденту присвоен статус боевой операции, но материалы по большей части засекречены, так что решено наградить тебя вот так.

– Э… Служу человечеству! – попытался я щёлкнуть каблуками, но опять ничего не получилось. Металл, что ли, набить на берцы, чтобы звучали, как надо?..

– Служи, служи, – милостиво произнёс Командующий. – Сам эту фразу придумал?

– Ну… Да…

– Хорошо. Пафосно, но ситуации соответствует.

Стою и просто фигею от Гендо – отец умеет удивлять…

– Не стой столбом, Синдзи, садись, – слегка дёрнул кистью Командующий.

Я послушно уселся на жёсткий металлический стул для посетителей, положив коробку с наградным «глоком» себе на колени. Слегка поморщился от пронзившей тело лёгкой боли – всё-таки ещё не все ожоги зажили, кое-где бинты накладывать приходится…

– Я вот что хочу спросить у тебя… – поправил пальцем съезжающие очки батя.

Хм, ну и что он, интересно, сейчас спросит? Прямо-таки теряюсь в догадках – Командующий слишком непредсказуем…

– Что ты чувствуешь в бою?

Опа… Это отец к чему? Чего-то я не догоняю… Про мою Еву, что ли? Ему же, вроде бы, по идее, нужен «пробудившийся» Ноль-первый… Гм, зачем-то.

– Эээ… В смысле, когда нахожусь в Еве?

– Не только. Когда ты дрался против Ангелов, когда убивал террористов в торговом центре… – Гендо наклонился вперёд, блеснув очками. – Что ты чувствовал?

Я поёжился под взглядом Командующего.

Складывалось такое ощущение, будто меня холодно и расчётливо препарируют на хирургическом столе, тщательно выискивая нужное… Каким-то шестым или, быть может, двадцать шестым чувством понял, что нужно говорить правду и ничего кроме правды.

– Практически ничего, – ответил я, так и не поняв, к чему клонит Гендо. – Гнев, ненависть, но очень немного. Гораздо больше страха. Только не за свою жизнь, а за других людей. Ещё страх, что умру, не выполнив свой долг. Но всё это подавляет какая-то холодная ярость… Не знаю, как описать – странное чувство…

– Холодная ярость… Наверное, так может ненавидеть оружие, – вкрадчивым голосом подсказал Командующий.

– Эээ… Ну, наверное… – неуверенно произнёс я, поражаясь внезапно нахлынувшему на отца приступу высокого штиля.

– И давно это с тобой? – несколько расслабленно откинулся в кресле Гендо. – Когда ты впервые это почувствовал – в первом бою, втором, ещё до приезда в Токио-3?

– В первом бою.

– Хорошо, – Командующий удовлетворённо покивал и замолчал.

Блин, чего хорошего-то?!

Спустя примерно минуту я не выдержал и осмелился спросить:

– Извините, Командующий… Но к чему были все эти странные вопросы? Вы только ради этого меня вызывал? Пистолет-то можно было и через кого-нибудь передать…

– Да, Синдзи, я вызвал тебя только для того, чтобы задать эти вопросы, – подозрительно легко согласился Гендо. – О тебе отзываются, как о не по годам грамотном бойце, храбром и умелом. Отчёты отчётами, но я хотел лично понять, на кого мы возлагаем такие надежды.

– Не слишком-то хорошо что-то узнавать о собственном сыне из отчётов, – криво усмехнулся я. – Такого не случилось, если бы мы виделись почаще за последние шесть лет.

– Я был очень сильно занят, – жёстко отрезал Командующий. – Пришлось чем-то пожертвовать.

– И этой жертвой стал собственный сын, – хмыкнул я. – Ладно, особых обид не держу – в конце концов, НЕРВ и Токио-3 действительно были слишком важны.

– Сарказм здесь неуместен, – холодно произнёс Гендо. – Это было действительно слишком важно. Все эти шесть лет мы создавали действенное оружие и крепкий тыл для грядущей войны с Ангелами.

– Между прочим, я серьёзно. «Долг тяжелее, чем гора…»

– «Хакагурэ»? – в свою очередь хмыкнул Командующий. – Неплохо для четырнадцатилетнего юнца. Но если ты считаешь, что я должен перед тобой извиниться – не надейся. Так было нужно. Не дурак – должен сам понять.

– Да понимаю я, понимаю… Знаешь, а я тебе даже благодарен, – неожиданно для себя заявил я.

– Вот даже так? – похоже, что теперь и мне удалось пронять Гендо. – Довольно… странное заявление.

– Ну, если бы не эти шесть лет, проведённые у твоего двоюродного брата, я бы не стал таким, какой есть.

– Хочешь сказать, что одиночество закалило тебя?

– Наверное… Наверное, да. Чтобы выжить, мне пришлось повзрослеть слишком рано.

– Это хорошо, – с каким-то странным удовлетворением отметил Командующий. – Нам нужен именно такой… такие пилоты.

– Да уж, доверять столь мощное оружие, как Евангелион, каким-нибудь нервным идиотам было бы… верхом неразумности, – ухмыльнулся я.

– Хорошо, что ты это понимаешь… сын, – последнее слово для Гендо явно оказалось непривычным. – Я доволен нашим разговором – можешь идти.

Меня взвесили, измерили и сочли полезным. И ненавязчиво указали на дверь.

Впрочем, я не в обиде.

При всех грязных делах, провёрнутых моим отцом (как это легко-то уже выговаривается, а?..), я не испытываю к нему ненависти. Оказавшись на вершине пирамиды власти, трудно остаться чистеньким и благородным – туда забираются лишь циничные и беспощадные личности, политики до мозга костей. К сожалению или счастью, но я не такой. Моя стезя – солдатское ремесло, а не политическая карьера.

Да и к тому же я, к счастью или сожалению, умею понимать и прощать… Очень многих. Даже Гендо. Хотя он и порядочная свинья – даже не поинтересовался моим самочувствием, а ещё отец называется… Хотя, фиг с ним – наверняка уже прочитал в своих отчётах, что со мной почти всё в порядке. Допуск к пилотированию – вопрос лишь нескольких дней, а всё остальное до свадьбы заживет.

Гм, эвон, куда меня занесло-то…

– До свидания, Командующий, – поднялся я с места, прижимая к груди увесистую коробку с наградным «глоком».

– В неофициальной обстановке можешь называть меня просто отцом, Синдзи, – произнёс Гендо с непроницаемым выражением лица. – И завтра в 15:10 прибудь в актовый зал на церемонию награждения за уничтожение Пятого Ангела.

– Хорошо, – кивнул я. – Отец.

Вышел за дверь, привалился спиной к стене, выдохнул.

Странный разговор, очень странный… Что же всё это означает? Непонятно…

***

Мы сидели в полутёмном актовом зале НЕРВ, расположенном где-то в недрах Геофронта. Огромное помещение, не слишком уступающее размерами крупнейшим концертным залам – даже по самым скромным прикидкам здесь свободно могли разместиться не менее тысячи человек. Правда, сегодня и этого едва хватило – в зале проходило торжественное награждение отличившихся в бою сотрудников НЕРВ и иных лиц, внёсших существенный вклад в дело уничтожения Рамиила.

Все присутствующие щеголяли парадными мундирами с полными наборами положенных регалий. У меня на груди висели два ооновских креста и российский Орден мужества, а также три нашивки за ранения. Третью, за последний бой, мне вручила Мисато в лазарете и, по сути, она единственная из всех была заработана более-менее честно. От Сакиила я получил только неглубокую рану на лбу да лёгкое сотрясение мозга; Самсиил разрезал бок и обжёг левую руку, а вот Рамиил постарался на славу… Хотя – это всё мелочи, дёшево отделался, можно сказать…

– Старший лейтенант резерва Пауль Вейс.

К сцене заковылял уже знакомый сгорбленный старик-немец, одетый в серый мундир бундесвера с погонами обер-лейтенанта. В немецких знаках различия я, правда, ни капельки не разбирался, зато имел хорошую память.

Старому артиллеристу навесили ни много ни мало, а крест ООН. Да ещё и с мечами. Потому как Вейс лично принимал участие в уничтожении Пятого Ангела.