Своя жизнь (СИ)

– Извини, – покорно согласился я. – Как всегда прекрасно выглядишь. Только чего так фигово?

– Ты неисправим, – рассмеялась девушка. – Просто у одного начальника одного оперативного отдела одного военизированного института очень много скучной и нудной работы…

– Так, вроде бы, Ангел уничтожен…

– Мало уничтожить противника, после этого ещё необходимо написать целую гору отчётов и рапортов о проделанной работе… – устало вздохнула майор. – Тебе, кстати, тоже нужно будет написать рапорт – теперь от пилотов и это требуется… Как писать помнишь?

– Угу.

– Это хорошо… – протянула Мисато.

Немного помолчали.

– Ты отлично справился, Синдзи, – неожиданно произнесла Кацураги. – Извини, что не могла тебе сказать это раньше, да и просто зайти посидеть подольше не получалось…

– Ничего, я же всё понимаю – у тебя куча работы… Да и уничтожать Ангелов – это тоже всего лишь моя работа, за это меня можно и не хвалить.

– Ты говоришь, как герой какого-нибудь дешёвого американского боевика, – улыбнулась Мисато.

– Стереотипы бессмертны и въедливы, – в свою очередь улыбнулся я.

– Стереотипы стереотипами, а справился ты действительно просто отлично, – максимально серьёзно произнесла Кацураги. – Не каждый взрослый бы на твоём месте… выстоял. Даже просто решиться встать на пути выстрела Ангела – это безо всяких оговорок подвиг. Настоящий.

– Я тоже взрослый, – попытался обратить всё в шутку. – И нет ничего выдающегося в том, чтобы дать себя поджарить Ангелу, не успев из-за неуклюжести убраться с пути луча…

– Синдзи, – не поддалась на мою попытку девушка. – Ты ведь не знал, выдержит ли броня твоей Евы этот выстрел.

– Нууу… Да…

– Это было чистой воды самоубийство.

– Может быть… Но я ведь выжил!

– Хотя, если честно, не должен был, – жёстко произнесла Кацураги. – Вообще-то я уже была готова к тому, что ты отступишь и…

Хочешь разговор начистоту, командир? Ну, так получай.

– Мисато, я не отступаю, – отчеканил, глядя ей в глаза. – И не сдаюсь. Помнишь то напутствие перед боем? «Со щитом или на щите». Если ценой победы будет моя смерть – я умру.

– Не говори так, Синдзи! – вздрогнула майор.

– Все умирают. Просто кто-то раньше, а кто-то позже. Но все, – продолжал я гнуть свою предельно жёсткую линию беседы. Откуда-то пришло настойчивое желание выговориться. Только сейчас, по ходу этого сумбурного разговора, я начал осознавать произошедшие со мной тогда, во время боя с Пятым Ангелом, изменения.

В тот момент я не просто окончательно признал, что эта жизнь отныне и навсегда – моя. Мне стоило бы ещё тогда понять, что с каждой секундой здесь Я-прежний постепенно исчезаю. Частичка за частичкой. В мирной жизни процесс тянется медленно и почти незаметно, но в бою это подобно ослепительной вспышке…

– Из книг своих нахватался высоких слов, да? – с раздражением произнесла Кацураги. – А ты понимаешь, что это значит, мальчик?

– К сожалению, теперь понимаю, – попытался усмехнуться я, но боль в обожженной щеке превратила ухмылку в кривой оскал. – В книгах есть много простых, но верных истин. Например, что если боец стремится в первую очередь выжить – его подразделение гибнет. Но если он стремится победить – подразделение выживает. Скажи мне, Мисато – правда ли это или нет? Ты ведь была на настоящей войне, а не на игрушечных поединках роботов с инопланетянами? Скажи мне, Мисато!..

Млять… Кажется, я опять сорвался и скатился в откровенную истерику… Чёртовы нервы!..

Девушка опустила голову.

– Проклятье… – захлестнула меня горечь. – Мисато, прости маленького идиота – наговорил тут кучу всего… Я же действительно ни хрена в этом всём не понимаю и просто не имею права говорить с тобой в таком тоне…

– В том-то и дело, Синдзи, что ты прав… – произнесла майор, поднимая голову и слегка улыбаясь. – И право у тебя так говорить теперь есть. Это скорее мне в пору извиняться…

– А тебе-то за что?! – поразился я.

– За то, что иногда забываю, что ты уже не ребёнок, – уже шире улыбнулась Кацураги. – Ты взрослеешь, Синдзи.

– Наверное…

Замолчали.

– Мисато, а как там наши? – решил я нарушить воцарившуюся в палате тишину. – А то в последнее время ко мне, кроме Рей, никто вырваться не может…

– Работают, – лаконично ответила майор и вздохнула. – Изучаем останки Рамиила, восстанавливаем город, разбираемся со всякими службами и организациями… Морока, в общем. Хоть самой в лазарет ложись и отдыхай…

– Ну да, – усмехнулся. – В лазарете гораздо лучше…

– Прости, – девушка быстрым взглядом окинула мой не слишком презентабельный вид. – Ты же тут не по своей воле оказался… Сильно плохо?

– Да терпимо. Наверняка же сама уже узнала у врачей, как у меня дела.

– Узнала, – кивнула майор. – Через неделю придёшь в норму, а дней через десять они обещают тебя отпустить домой. Но полностью всё заживёт только ещё через пару недель.

– Нормально, потерплю.

– Останутся шрамы, – заметила Мисато.

– Шрамы украшают мужчину, – важно заявил я.

– Ох, уж мне эти мужчины…

– А что мужчины? Вон, Рей тоже просто отлично поработала – и с рейлганом, и когда меня поддерживала…

– Да, Аянами – просто молодец, – согласилась Кацураги. – Хотя и волновалась она очень сильно…

– Я-то это знаю, а тебе она что, сама сказала? – недоверчиво поинтересовался. На Первую это было совершенно непохоже…

– Синдзи, в Евах есть такие штуки, как бортовые самописцы, – снисходительно пояснила Мисато. – И они регистрируют много чего, и в том числе пульс и сердцебиение пилотов. Так вот у Рей они буквально зашкалили, когда ты стоял под огнём Рамиила.

– Ну, у меня, наверное, тоже…

– У тебя-то понятно – в первую очередь болевой шок и всё такое прочее, а вот Аянами просто сильно волновалась. За тебя, между прочим.

– Между прочим, я за неё тоже волновался, – порозовел я. – Кстати, раз уж такое дело, то могли бы устроить ей какой-нибудь отдых – куда там наши «психи» смотрят-то?

– Куда надо, туда и смотрят, – хмыкнула Кацураги. – Да и Рей просто никуда не соглашается от тебя уезжать… Ну да ничего, сегодня Рицко её в приказном порядке отправит на те источники, куда я тебе возила. Да и самой неплохо бы туда смотаться, отдохнуть…

– Вот это хорошее дело, – улыбнулся я. – Был бы в норме – тоже съездил, там хорошо…

– Ничего, поправишься – съездим, – пообещала Мисато. – Ты, главное, выздоравливай.

– Договорились, – улыбнулся я.

***

– Привет героям дня! – радостно заявил Тодзи.

– Слава пилотам Евангелионов! – жизнерадостно поддержал товарища Айда.

Приятели сначала влетели в палату с приветствиями и только потом собственно увидели меня. Их лица тут же несколько вытянулись от открывшегося зрелища.

Бинты с меня до сих пор не сняли, так что из-под больничной рубахи выглядывали замотанные до самых кистей руки и шея. Морда лица лейтенанта Икари приняла эдакую леопардовую раскраску после нескольких уже заживших лёгких ожогов, если только на свете бывают бело-розовые леопарды, мда… На левой щеке до сих пор красовался здоровенный пластырь, скрывавший под собой заживающую рану.

– Здравствуй, Синдзи, – невозмутимо поздоровалась зашедшая следующей Хикари, за которой проследовали остальные одноклассники.

В вообще-то достаточно просторной палате моментально стало тесно – второй «А» решил навестить меня в лазарете в своём полном составе. Даже Ютами припёрлась, хотя и щеголяла изрядно кислым выражением лица. В авангарде шли Судзухара, Кенске и староста – первые из-за своего статуса моих приятелей, Хикари же вошла в головное подразделение по долгу «службы». Доводилось мне в школе как-то побыть старостой класса – сплошные головняки и никакого прибытка. Должность для патологических активистов и трудоголиков – такой сугубо мой вердикт…

Нужно сказать, что в целом мои одноклассники ввались в палату достаточно чинно и культурно – без толкотни, криков и ругани. Видать, их всех настропалили относительно правил поведения на режимном объекте.