Крепость лжецов (СИ)

– Это все камеры. – Сказала Вероника. Сейчас она уже не была туманным силуэтом. Ее образ казался излишне резким, будто вырезанным ножом на невидимом стекле – стройная фигурка в черном, с гривой алых волос. Она почти не походила на Би, разве что чертами лица, будто сестра – но казалась ниже, и моложе, не старше самой Мириам.

– Камеры здесь везде. На домах, боевых шпилях, над площадками джетов. Целая система, созданная для того, чтобы управлять орудийными комплексами, и войсками – даже если стены падут. И все это завязано в одном месте. Как думаешь, в каком?

– У короля, наверное?

– Правильно. Из своего шпиля, не самого высокого, кстати, он видит все, что происходит в городе. Если хочет, конечно. Мы использовали доступ Шута, чтобы подключиться к системе камер, а потом я немного расширила его, используя свои… возможности. Когда я еще смогу так попутешествовать?

– И ты можешь управлять пушками?

– Нет, туда меня к сожалению не допустили. – Развела руками Вероника. – Или к счастью? Все, что касается отдачи приказов в этом городе, защищено очень хорошо, гораздо более серьезными кодами и протоколами. Их придется добывать иначе – если они нам понадобятся.

– Чтобы драться с королем?

– Я не исключаю такой возможности. Мне не нравится союзник, который не хочет говорить напрямую. Вместо того, чтобы согласовывать план атаки, мы участвуем в представлениях, и собираемся идти на званый вечер. Ребекка считает, что это приемлемо – но не я…

Ее волосы вспыхнули алым, видимо, выдавая ее чувства – а затем девушки снова переместились.

На этот раз Мириам сориентировалась в новом месте без труда, по все тем же огромным статуям. Теперь они возвышались высоко вверху, а перед ней, на десятки метров вниз и в стороны разбегались сотни белых сидений, заполненных людьми. Да и не только сидений – люди стояли в проходах, глядя на сцену, укрытую красным пологом, и нависающую над передними рядами. Мари, чье лицо все так же светилось с экрана, теперь казавшегося окном в черном небе, выглядела с такого расстояния маленькой фигуркой.

– Это и есть ее сила? – Спросила Вероника, устроившись на парапете, на самом верху амфитеатра. – Что она показывает этим людям?

– Историю. Придуманные места и события.

– И зачем?

– Чтобы все могли пережить их вместе с ней. Поделиться ими.

– Я не о том. Почему она делает это здесь?

– Кажется, она хочет соблазнить короля. – Мириам задумалась. – Нет, я уверена, что она собирается это сделать. И шут ей помогает.

– Вот как. – Хмыкнула Вероника. – Значит, такое у них оружие?

– Совсем нет. Просто они не созданы для войны. Как и мой Талант. Поэтому они кажутся нам такими странными, будто явились из другого мира.

– Все равно, то, что умеешь ты, мне нравится больше. Когда Ребекка дотронулась до Джордана, мы получили доступ к его закрытой сети. Те гвардейцы, что сопровождали тебя в поисках Арго, отчитывались перед ним. Они не считают тебя бесполезной.

– Правда?

– Они затребовали поддержку. Предполагают, что не смогут остановить тебя, если ты решишь выйти из-под наблюдения. По их словам, ты ворвалась в охраняемый частный клуб, неизвестным образом отследила перемещения Арго, взломала электронные замки, обесточив системы безопасности на несколько секунд, а затем вырубила охрану. Сделала что-то с их сознанием. Это не та сила, что у Мари, или я ошибаюсь?

– Нет, это мой талант. Она показала мне, как можно использовать его, но я не ожидала…

– Гвардейцы считают, что ты очень опасна. И знаешь, что? Я тоже так считаю.

Амфитеатр перед ними погас, исчезнув в мгновение ока – и в наступившей темноте взметнулась вверх ослепительно белая колонна, заключенная в сетку прожекторных лучей, будто повисшая между ними. Колонна возвышалась посреди ярко освещенного поля из бетонных плит, и вокруг нее, изломанные игрой теней, застыли скелеты кранов, с ящиками и контейнерами, зажатыми в механических захватах. Сияние города едва различалось в этом месте, и, только разглядев узкий луч, бьющий из верха колонны, Мириам поняла, что это за место.

– Орбитальный лифт. – Ответила Вероника на не заданный ей вопрос. – Полтора километра, ближе камер нет. Нам придется пройти через это поле, и очень скоро.

– И ты думаешь, что я…

– Помню, как вы встретились с Ребеккой. У меня есть доступ к ее памяти, пусть и не полный. Ты сказала, что можешь помогать ей – управлять каром, стирать, готовить. Неужели ты все еще уверена, что можешь помочь только этим?!

Мириам не ответила, ошарашенная ее вопросом, и Вероника продолжала:

– В ее памяти нет одного – твоих сомнений. Ребекка всегда чувствовала рядом твое плечо, ощущала человека, который стоит на земле гораздо тверже, чем она сама. Даже то, что случилось сегодня утром, не сломило тебя. Помнишь наш разговор? Ты сказала, что готова измениться. Эти слова опоздали. На самом деле ты давно уже не та девочка, которую мы встретили на краю пустыни!

Мириам не ответила, глядя на колонну лифта, нанизанную на сверкающую струну. Слова Вероники очень точно выразили ее мысль, ударили в ту точку, которую она сама никак не могла нащупать. Малейшая попытка подумать об этом вызывала обвал воспоминаний и чувств: Хокс, дети, Джино, Арго, битва на площади, Сломанная Маска, и собственная смерть. Все это было теперь внутри нее, неотъемлемой частью, и превращало ее в совершенно нового человека.

Как сказал когда-то Арго – чтобы выковать железо, по нему бьют.

– И кто же я теперь? – Спросила она, и Вероника рассмеялась в ответ:

– Та, о ком сплетничают в Хоксе. Рисунки, сделанные твоей рукой, висят в сотнях домов. Ради тебя величайший гладиатор Атланты без сомнений пошел на смерть. А когда ты во время передачи на небо нарисовала свой портрет, даже у их оператора на доли секунды замедлились тайминги…

– Последнего, насчет таймингов, я не поняла.

– У тебя получился очень привлекательный образ. Необычайно детальный. У мальчишки, видимо, просто отлила кровь от мозга.

– И что это значит?

– Ладно, забудь. – Хихикнула Вероника. – Но в остальном точно виновата ты.

– Да, это правда. А еще я убивала. Рейдеров, но знаешь, огни, которые горят внутри, у всех одинаковые. И это совсем не то, чего я на самом деле хочу.

– Как бы все не повернулось – нам придется драться, Мириам. Небесные просто так не отдадут нам детей, и нашего милого эспера.

– Пусть так. Но, может быть, если я буду с вами, то умрет не так много людей.

– Ты добрая. – Вероника оказалась рядом, и Мириам впервые увидела ее глаза – невероятного, ярко-зеленого цвета. – Но все же – ты воин, пусть и думаешь не так, как я.

– Нет, дело вовсе не в этом. – Мириам поспешно подбирала слова, пытаясь построить из них нечто связное, и сожалела о том, что не может нарисовать свою мысль. – Воин думает о том, как разрушить. Я же все время хочу что-то создать. Дома для детей, которых мы вернем – им же понадобятся дома? И те, кто будет о них заботиться, их семьи? Их нужно будет найти. И поговорить со всеми. И мой собственный дом, ведь мне тоже нужно будет где-то жить. А если все здесь узнают об Иштар, то что-то наверняка переменится. Ведь тогда никому больше не нужно будет умирать от ран, или болезней, и она сможет создать растения, которые прорастут в пустыне, и…

– Она будет дождем. – Неожиданно продолжила Вероника. – Который изменит все. Он сам нам сказал. Вопрос лишь в том, будет ли в этом изменившемся мире место для таких, как я, или Ребекка.

– Или как я. Мне бы так хотелось, чтобы в этом мире я могла заниматься тем, что мне нравится, и это было хоть кому-нибудь нужно.

– Чем же?

– Я уже говорила тебе, и Ребекке. – Призналась Мириам. – Я хочу рисовать. Все, что вижу, и то, о чем только мечтаю. Хочу заниматься этим всю жизнь. Когда-то, до первой войны, люди рисовали, писали книги, играли спектакли, вроде того, что показывает Мари. Так они находили ключи к человеческим сердцам. Я прочитала об этом в записях Джино, совсем чуть-чуть. Но глупо мечтать об этом, правда? Сейчас, когда нужно только строить, собирать урожаи, и убивать.