Мир пауков. Маг и Страна Призраков

— Только мне не понравился противный дядька, — заметил ребенок.

— Что еще за дядька?

— Ну, такой… со смешным ртом.

Найл с Симеоном переглянулись; слова ребенка вызывали в памяти образ убийцы Скорбо, с его странно чувственными губами. Найл взял девочку за руку, пристально посмотрел ей в глаза и вгляделся в ум. Увиденное насторожило.

— Ты видела этого человека с пауками? — спросил он девочку. Та кивнула. — И они что, на него не нападали?

— Нет. Они были друзьями.

Найл понял, что расспрашивать дальше нет смысла; девочка сказала, что могла, и ум у нее начал истощаться; вглядываешься в него, а впечатление такое, будто смотришь сквозь дрейфующий туман.

— Веди–ка ты ее домой. Ты живешь далеко отсюда? — обратился Найл к матери.

— Через улицу.

— Смотри, чтобы она хорошенько выспалась, — наказал Симеон, — а завтра ее ко мне на осмотр.

Когда мать с ребенком ушла, Симеон спросил:

— Я верно понял этого ребенка, или она имела в виду что–то другое?

— Боюсь, ты верно ее понял, — сказал Найл, кивнув. У Фелима был растерянный вид.

— Что она имела в виду?

— «Дяденька со смешным ртом» — это один из убийц Скорбо, — пояснил Симеон.

Фелим перевел взгляд с Симеона на Найла.

— Но она сказала, что они были друзьями. Может, это ей снилось? Или у нее была горячка? Найл покачал головой.

— Уверен, что нет.

— Абсурд какой–то. С какой бы вдруг стати Скорбо любезничал с кем–то из них?

— Получается, одно из двух, — рассудил Найл. — Либо тот человек выдал своих товарищей Скорбо…

— Либо Скорбо был сообщником мага, — закончил мысль Симеон.

— Да ну, нет, такого быть не может. С какой бы стати Скорбо, будь он сообщником мага, затащил двоих из них к себе в кладовую? И зачем бы они его убили?

Найл покачал головой.

— Может, его предали. Или он их рассекретил. Но я уверен, что это ей не привиделось.

Наступила тишина, каждый был занят собственными мыслями. Наконец Симеон повел плечами.

— Согласен, все это бессмысленно. Но у нас есть еще дела. Сколько осталось сыворотки? — спросил он у Фелима. Тот поднял флакончик на свет.

— Где–то на два пальца.

— Тогда должно хватить.

На протяжении следующих десяти минут он переходил от одного распростертого тела к другому, сосредоточенно вводя каждому строго отмеренную дозу сыворотки. Несколько человек очнулись буквально сразу, у других на возвращение сознания ушло несколько минут. Кое–кто начинал протяжно стонать, будто от кошмара. В основном же люди, сильно вздрогнув, в замешательстве вертели головой по сторонам.

— Изумительная штука, — довольно хмыкнул Симеон.

— Почему она так быстро действует? — недоуменно спросил Фелим.

— Наверно, потому что пауки вводили четкую дозу, чтобы парализовать добычу, но не убить. А едва соотношение меняется, добыча сразу начинает приходить в себя.

Последней по счету оказалась девушка, так плохо прореагировавшая на змеиную сыворотку. Найл взволнованно за ней наблюдал и испытал облегчение, когда веки у той почти сразу же дрогнули. Когда их глаза встретились, лицо девушки осветилось теплой, блаженной улыбкой, которая тут же сменилась беспокойством и смятением.

Найл понял, в чем дело: в ее спящем сознании отложилась смутная память о нем как о ком–то, с кем у нее было что–то вроде интимной связи; через секунду, узнав Найла, она не знала куда деваться от смущения. Найл взял девушку за руку и помог сесть.

— Как тебя звать?

— Амариллис.

— Ты видела паука, который на тебя напал?

— Я ничего не помню, — ответила та, покачав головой.

— Где ты была, когда на тебя напали?

— В квартале рабов.

Найл с Симеоном переглянулись.

— Пожалуйста, расскажи мне все, что помнишь. — Заметив, что девушка еще колеблется, он спросил: — Что ты делала в квартале рабов?

— Ходила проведать свою старую няню.

В пору рабства все дети содержались в детских, где нянечками у младенцев были рабыни. В итоге дети нередко принимали нянечек за подлинных своих матерей.

— И что там произошло?

— Было полнолуние, и мы пошли прогуляться к новому озеру, пока сестра Дины готовит ужин. Потом пошли назад…

— Где именно шли, не помнишь?

— По берегу вдоль реки. А потом свернули в проулок.

— Который?

— Точно не помню, мы всю дорогу болтали.

— И что произошло?

— Дина вдруг как завизжит, а меня что–то сшибло…

— Ты успела что–нибудь увидеть или почувствовать?

— Все случилось так быстро, — она начала шмыгать носом. — А что с Д-и–иной?

Симеон ласково похлопал ее по руке.

— Мы постараемся ее найти, не расстраивайся.

Пока разговаривали, комната постепенно опустела; очнувшихся отводили по домам, по родственникам. Некоторые были так слабы, что сиделкам приходилось их поддерживать; кое–кто уходил пригорюнясь, не рад жизни. Симеон сделал знак, и к Амариллис тоже подошла старшая сестра. Найл с огорчением смотрел девушке вслед.

Влив в нее какую–то часть своей жизненной силы, он чувствовал, что та сейчас уносит в себе часть его сущности. Грустное, и в то же время странно приятное ощущение.

— Значит, была в квартале рабов, — подумал вслух Симеон. — Странно. Ты не думаешь…?

— Боюсь, что да. Укрытие находилось в полусотне метров от нового озера. На нее могли напасть именно на той улице. Симеон запустил пальцы в ежик седых волос.

— Нонсенс. С чего Скорбо состоять с ними в союзе? Какая от этого ему и им польза? Найл покачал головой.

— Затрудняюсь ответить.

— Чего я не могу понять, — поделился Фелим, — так это как Скорбо удавалось хранить все это в тайне. Ведь другие пауки могли спокойно прочесть его ум?

Видно было, что он, как и другие, разделяет то же заблуждение насчет телепатии.

— Не совсем так. Мысли укрыть нетрудно, особенно если У других нет причины тебя подозревать. Скорбо был начальник стражи, поэтому никто из подчиненных на смел соваться ему в мысли. Что же касается начальства — Смертоносца–Повелителя и его совета — те бы просто не захотели туда лезть.

— Почему?

Объяснить такое было нелегко.

— Скорбо был простолюдин, обыкновенный солдафон незнатного происхождения. Им было бы просто неинтересно, что там делается в его уме. Они сочли бы это недостойным себя.

Взгляд Симеона упал на завернутую в тунику коробку, которую Найл входя поставил на стул.

— Что это?

— Я ее отыскал в прибежище. Это что–то вроде озерной травы. Помнишь, бурые те ошметки на теле у девушки?

Он осекся, их растерянные взгляды встретились. У обоих одновременно сверкнула одна и та же мысль. Симеон хватил себя кулаком по лбу:

— Мы же потратили всю сыворотку!

— Ты точно уверен? Там же еще оставалось во флаконе… И флакончик и шприц на поверку оказались пусты.

— Ну и идиот же я! — простонал Симеон. Найл перевернул флакончик вверх дном; действительно, ни капли.

— А самим еще сделать нельзя? — спросил неуверенно Фелим.

— Похоже, придется, — ответил Симеон со вздохом.

— Как она делается? — поинтересовался Найл.

— Ну, это достаточно просто. Прежде всего достаешь сколько–нибудь паучьего яда. Затем, разбавив, вводишь его кому–нибудь микроскопическими дозами, пока не выработается сопротивляемость. После этого кровяная сыворотка становится противоядием паучьему яду.

— У нас не может быть в аптечке? — спросил без особой надежды Фелим.

— Нет, по одной простой причине. Никогда не было возможности достать паучьего яда. Они, очевидно, не хотят, чтобы человек развил сопротивляемость.

— Я уверен, что Дравиг мог бы это устроить, — сказал Найл. — Сколько надо времени, чтобы изготовить сыворотку?

— Две недели. Может, три.

— А какая разница, сколько та девушка пролежит без сознания? — спросил Фелим.

— Пока она без сознания, — ответил ему Симеон, — ее нельзя допросить. А она теперь наше единственной связующее звено с магом. — Он досадливо покачал головой. — Как же, черт возьми, мы оба умудрились о ней забыть?