Граница (ЛП)

     Они сделали шаг в глубь салона, и Ханна одарила их испепеляющим взглядом, но когда Оливия кивнула ей, она убрала пистолет и закрыла дверь.

     — Трогаемся! — крикнула Ханна остальным пассажирам, и направила автобус вперед по длинной дороге, ведущей в гору на I-25 в сторону Денвера.

     Оливия попросила пассажиров сзади передать один кувшин с водой. Дейв стоял прямо и следил за тремя вновь прибывшими, держа свой «Узи» наготове на всякий случай.

     — Где вы остановились прошлой ночью? — спросил он, адресовав свой вопрос Рэткоффу.

     — На ферме, — ответил Джефферсон. — Но...

     — Я его спрашиваю, — огрызнулся Дейв. — А ты заткнись, пока я не разрешу тебе говорить.

     — Послушайте, — Джефферсон повернулся к Дейву. Их лица разделяло всего несколько дюймов. Проповедник бросил быстрый взгляд на «Узи», который был нацелен несколько южнее его пупа, на его Божий дар. — Что вы пытаетесь сказать, Дейв? Я могу называть вас Дейв?

     — Вы можете называть меня Мистер Осторожность. Нам встречались твари, которые пытались сойти за людей, а на деле оказывались... кое-чем другим. Это существа, которых создали либо Горгоны, либо Сайферы в своих гребаных лабораториях Франкенштейна. Вот, почему я все еще готов выстрелить в вас троих при первой же необходимости. И пока вы не заставили меня изменить намерение.

     — Надеюсь, он хотя бы на предохранителе. Иначе вы можете устроить тут настоящий беспорядок, стоит нам наехать на кочку, Дейв.

     — Рэткофф, где вы остановились прошлой ночью? — упорствовал Дейв.

     К его чести, Рэткофф колебался всего несколько секунд.

     — Как и сказал Джефф... это был фермерский дом. Не знаю, как далеко отсюда, но мы шли долго. Мои ноги убивают меня.

     — Почему вы не остались там?

     Рэткофф пожал плечами, все еще сохраняя спокойствие.

     — Тот дом наполовину сгорел и даже от дождя не защищал. К тому же мы искали людей... не сумасшедших. И... ну, вы понимаете... нас всего трое. Долго бы нам удалось продержаться втроем?

     Хороший человек, подумал Джефферсон. Слушай и учись у мастера.

     Воуп стоял без движения сбоку от него. Что ж, это тоже неплохо, решил Джефферсон. Пусть все думают, что этот идиот в шоке и не может говорить. Горгоны не понимали тонкостей в словесных перепалках, поэтому что бы Воуп ни сказал, это бы выглядело так, будто школьник пытается говорить на языке Шекспира. По крайней мере, теперь он моргал вовремя... по большей части. А вот рот на замке пусть держит и дальше. Когда с задних рядов прибыл кувшин с водой, Джефферсон сделал глоток, воспользовавшись возможностью оглядеться. Автобус был так переполнен, что трудно было разглядеть что-то позади МакКейна и женщины. На глаза попался светловолосый молодой человек, которому было, наверное, не больше девятнадцати лет, с окровавленной тряпкой, обмотанной вокруг головы, и измученными глазами, но он был явно не тем, кого они искали. Он вспомнил свою суровую девку-детку, которая сказала: «Ты узнаешь мальчика, когда найдешь его, мой Джефферсон», после чего он погрузился в наркотический сон без сновидений, который не был настоящим сном, в комнате, которая не была настоящей комнатой. Он подумал, что, скорее всего, во время этого сна Горгоны встроили в него какой-то сенсор вдобавок к стимулятору боли на шее, поэтому он теперь был совершенно уверен, что светловолосый юноша — не предмет их поисков. Джефферсон не мог увидеть никого другого, кто подходил бы на роль искомого мальчика, поэтому решил, что этот таинственный субъект находится где-то в конце салона. Ребенок точно должен был находиться здесь, иначе Воуп не настаивал бы на том, чтобы остановить автобус. О, да, он был здесь. И когда придет шанс забрать его, Джефферсон об этом узнает. Он надеялся только, что Горгоны телепортируют их отсюда до того, как заголосит «Узи» Дейва МакКейна.

     — Один глоток, и передавай, — скомандовал Дейв.

     — Конечно, — Джефферсон послушно передал кувшин Рэткоффу, который принялся шумно пить. Затем настал момент, когда Рэткофф закрыл крышку пластикового кувшина и предложил его Воупу, но Горгон продолжал стоять на месте. Он посмотрел на протянутый кувшин так, словно ему предлагали полгаллона мочи Сайфера.

     — Ты не хочешь попить, Джек? — спроси Джефферсон, голосом, полным братской заботы и снисходительности к человеку, который фактически потерял рассудок за время этой сумасшедшей дороги. — Давай, я помогу тебе его открыть.

     Он знал, что не только МакКейн и женщина наблюдают за ними — остальные тоже следили очень пристально. Он снял красную крышку и обратился к Воупу, как к умалишенному.

     — Открой рот, Джек.

     Руки Воупа поднялись. Он взял кувшин. В его темных глазах мелькнул озлобленный блеск.

     — Я знаю, что делать, — огрызнулся Воуп. — Идиот.

     Горгон приложился к открытому кувшину, следуя примеру своих спутников. Только Джефферсон заметил, как эта тварь вздрогнула — всего на секунду — как будто жидкость была протухшей или испорченной. Он сделал небольшой глоток, а потом позволил остаткам воды стекать по его черной бороде.

     Воуп передал кувшин Джефферсону, который закрыл его и вернул Оливии.

     — Благодарю вас, — сказал он, одаривая ее своей очаровательной улыбкой южанина, но не такой заметной, чтобы заставить кого-то выпустить в его сторону целую эскадрилью истребителей. Автобус продолжал двигаться в горку по I-25. Джефферсон заметил, что МакКейн чуть ослабил хватку на своем «Узи».

     — Я представляю, как много вам пришлось пройти, — вновь обратился он к Оливии. — Нам всем пришлось. Каждому.

     Она кивнула.

     — Мы рады, что встретили вас. Вы сможете помочь Джей Ди с некоторыми ранеными, когда мы найдем медикаменты. Он наш доктор.

     — О, — он моргнул и побоялся, что сделал это слишком заметно. — Конечно.

     Примерно в пятнадцати футах от Джефферсона Джерихо, стоя в окружении других выживших, державшихся за все, что попадалось под руку, в попытке не упасть, когда автобус выехал на I-25, ехал мальчик. Итан не видел вновь прибывших — другие люди закрывали ему обзор, но его сердцебиение вдруг участилось, а в груди и спине началось неприятное покалывание. Должно быть, это болят ушибы, подумал он.

     И вдруг ощущение стало четким и ясным.

     Тревога!

     Словно сработала внутренняя сигнализация.

     Но почему? — подумал он.

     Ему так и не удалось разглядеть трех незнакомцев, но он вдруг подумал, что они не те, за кого себя выдают, они — что-то другое. Его первым желанием было пробиться вперед и поговорить с Дейвом или позвать его сюда, но в следующую секунду он остановил себя. Дейв, скорее всего, не сможет пробраться сюда и не оставит Оливию с теми «людьми», которых они взяли на борт. К тому же, возможно, и у этих незнакомцев сработала похожая тревога. Если они пришли сюда, то... для чего? Что они собирались сделать? Разорвать автобус на части и убить здесь всех?

     Нет, подумал Итан. Они здесь не для того.

     Он не был уверен, для чего именно эти люди прибыли сюда, и другой причины, кроме разрушения автобуса и убийства, не было. И все же... он понимал, что ими движут иные мотивы.

     Лучше подождать, сказал он сам себе. Выгадать время, посмотреть на этих троих и попытаться понять, что они собой представляют.

     Его сердцебиение начало замедляться, покалывание прошло, что, несомненно, было плюсом, потому что он боялся, что вот-вот начнет чесаться, хотя и едва мог двигаться из-за плотно окружавших его людей. Он вдруг подумал, что будет, если он поднимет футболку и поиграет сам с собой в крестики-нолики серебряными чернилами на темной доске своей груди.

     Никки все еще смотрела на него со своего места. Он чувствовал на себе ее взгляд, буквально буравящий в нем дырку, ищущий ответов. Он знал, что она все еще не могла прийти в себя после того, что увидела. Она запросто могла бы сломаться и начать кричать, что среди них урод, представляющий опасность для всех, таинственное существо, которое нужно выбросить из автобуса и застрелить на обочине дороги...