Хроники Эллизора. Трилогия (СИ)

   -- Итак! Основной параграф Закона гласит, что сам Закон не может нарушаться, ибо он служит охранению жизни и благополучия каждого эллизорца, по рождению или, благодаря обстоятельствам, но по доброй воле преклонившегося под охранительное иго Закона. Да, Закон далеко не всегда постигаем рациональной человеческой мыслью, и не все его параграфы созвучны нашему обыденному, пусть нам и кажется, что нравственному самосознанию! Но, вдумайтесь! Если бы случилось так, что Закон во всём бы потакал нашему пониманию, или нашему толкованию, или, простите, нашим желаниям, то что бы, вообще говоря, рано или поздно осталось от Закона и от благословенного Эллизора, который этим Законом храним? Дерзаю думать, что в таком случае мы бы уже не имели возможности собраться здесь, потому что Эллизор давно бы уже лежал во прахе и никакого другого Эллизора более быть не могло, ведь без Закона никакой Эллизор не может существовать, не сможет иметь оснований для, скажу так, реального самостояния! Да! Только благодаря кристальной чистоте Закона, неподкупности Закона, неизменности Закона мы ещё имеем возможность жить, дышать, существовать!

   Не мудрено, что все заседатели и гости, присутствующие в зале, по крайней мере, те, кто сидел на положенных местах, а не толпился возле входа, вскочили и начали скандировать привычное: "За-кон! За-кон!" Это позволило Анасису немного перевести дух. Он попытался найти в карманах носовой платок, дабы вытереть благородный пот с лица, но, не найдя оного, вытер лицо полой своей хранительской тоги, что произвело на всё собрание ещё одно положительное для хранителя впечатление.

   -- Но что же мы имеем в рассматриваемом нами случае нарушения Закона? -- патетически продолжил Анасис, когда зал умолк. -- Мы имеем просто вопиющее извращение сути одного из важнейших параграфов, извращение, которому не может быть оправданий! Итак, я должен напомнить вам, а точнее, официально огласить уже сформулированное самим судом обвинение. Для этого необходимо присутствие обвиняемых в зале! Прошу стражу ввести их!

   Наступила почти мёртвая тишина, в которой было отчётливо слышно, как жужжит за одной из анфилад зала назойливая осенняя оса и как издают скрип высокие двустворчатые и местами обитые железными завитушками двери. "Лентяи, не могут смазать дверные петли", -- с раздражением и явно не к месту подумал Анасис.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВ

Ё

РТАЯ

ЕДИНОБОРСТВО ОЗЗИ

С БАНДИТАМИ

   Оззи мчался во весь опор по каменистой, окружённой невысоким лесом дороге. Он находился уже почти на границе с владениями Эллизора. Оставалось преодолеть по мосту стремительную реку Арамиль, за которой начинались границы Радиоактивного леса, а там уже конным ходом было всего несколько часов пути.

   Маггрейдский конь способен выдержать долгое время без передышки, в то время как обычный скакун давно бы пал, насмерть загнанный отчаянным седоком. Однако выносливая лошадь -- это ещё не всё, что необходимо для благополучного преодоления расстояния между Маггрейдом и Эллизором, ведь небольшие, но смертельно опасные для одиноких путников банды, любящие промышлять на границах кланов, так да сих пор и не перевелись. Юный эллизорец не сразу заметил, что в конце спуска, где ему предстояло пересечь Арамиль, отсутствует мост. Вероятно, его разрушили разбойники, поджидавшие здесь добычу. Оззи убедился в этом, когда сзади появилась группа диковатых на вид, но хорошо вооруженных всадников. Неплохо была организована засада! Похоже, что у Оззи не было никаких шансов: уйти вдоль берега было невозможно из-за нагромождения скал и камней, а если бы он вместе с лошадью бросился вплавь, то его легко достали бы стрелами из арбалетов. Время на раздумья у Оззи не оставалось. Поэтому, понукая коня, Оззи отступил к большому камню на речном берегу, прыгнул на него прямо с седла и успел зарядить арбалет.

   Не менее десятка бандитов в грязной засаленной одежде приближались без особой спешки. Намерения их были очевидны: Оззи разглядел кривые таллайские ятаганы, обычные маггрейдские мечи, арбалеты. Похоже, что это разбойничья шайка с Юга, ни во что не ставящая общие клановые договоренности.

   -- Эй, вы! Что вам нужно?! -- закричал Оззи со своего камня без всякой, впрочем, надежды. -- Я спешу в Эллизор помочь своему отцу! Если мы разойдёмся миром, он заплатит вам! Клянусь Законом!

   В ответ раздался громкий смех:

   -- Ай-яй! Мальчик, слезай с камня! Пусть лучше твой отец заплатит за тебя самого хороший выкуп!

   Оззи охватил гнев. Так глупо попасться какому-то отребью фактически на границе с Эллизором! Он поднял арбалет и навскидку выстрелил. Громко заржала лошадь под одним из разбойников, кинулась в сторону и упала вместе с седоком на камни. Но дальше всё оказалось не очень красиво. Это в приключенческих книгах и фильмах такого рода схватки изображаются, как нечто продолжительное и захватывающее. На самом же деле, если силы не равны, то один -- что в поле, что на камне -- явно не воин. Поэтому, когда с угрожающим свистом отряд бросился штурмовать камень, Оззи успел лишь несколько раз махнуть мечом, кажется, никого даже и не зацепив, после чего его стащили вниз и уложили на мелкие камни, собираясь связать ремнями. Конечно, для Оззи это была полная катастрофа: он не успеет в Эллизор, он не сможет помочь отцу!

   "О, Чужестранец! Помоги!" -- с отчаянной надеждой выкрикнул Оззи, изо всех сил сопротивляясь множеству крепких и грубых рук.

   В тот день после обеда доставили новую партию креков. Белла уже привыкла к тюремной санчасти, да и возможность ночевать в доме Фаддея скрашивала её существование, но всё же бедные креки доводили её до слез, так что не помогали ни упреки, ни утешения мамаши Зорро. В этот раз Белле достался в особенности измождённый крек: очень худой и полностью лысый, он сидел на тюремной привинченной к полу скамье, опустив голову и обняв руками выпирающие острые плечи, в которых утопала похожая на цыплячью шея.

   Всхлипывая и с трудом сдерживая слезы, Белла помыла крека, одела его в чистое бельё и новую тюремную робу, после чего стала кормить жидкой чечевичной похлёбкой. С трудом проглотив несколько ложек похлёбки, крек вдруг поднял голову и его мутные глаза начали приобретать более осмысленное выражение. Белла слегка смутилась от этого взгляда, но всё равно продолжала зачерпывать ложкой чечевицу.

   Крек ещё несколько минут принимал пищу, и взгляд его становился всё более и более осмысленным. Наконец он резким движением схватил Беллу за руку, и она поняла, что он хочет что-то сказать. В большинстве случаев креки с огромным трудом могут связать два-три слова, а уж говорить целыми фразами для них, как правило, немыслимое дело. Поэтому Белла, желая успокоить своего подопечного, погладила его по руке.

   Но неожиданно тот выдал следующую фразу:

   -- Ты-ты-ты... Бе-бе-бе-лла?

   Белла уронила ложку и вскочила.

   -- Откуда, откуда ты меня знаешь? -- вскрикнула она.

   Но несчастный крек, видимо, затратил все свои силы на узнавание Беллы -- глаза его потухли, он вновь опустил голову, обхватив плечи худыми руками.

   Леонард на суде держался спокойно, уже один только благородный облик его значительно охладил обвинительный пыл заседателей, за исключением разве что Анасиса, которого хладнокровие противника быстро начало раздражать. Видимо, гнев заставил ещё недавно бледного, как сама смерть, хранителя вдруг покраснеть и потерять привычное самообладание. Друзья Оззи Силентиус и Эндрю, конечно, выглядели не столь мужественно, как Леонард, ведь тюремный режим для юного возраста является не самой лучшей школой, но видно, что и они старались храбриться, хотя и непонятно, на что могли надеяться, потому как обвинение в прямом и сознательном пособничестве нарушению Закона грозило жестоким приговором.

   -- Итак, обвиняемый Леонард, тебе, как бывшему хранителю... -- начал было Анасис.