Последний рубеж

– Ну прилично это?

Тыяхша развернулась:

– В каком смысле?

– Ну, блин, как сказать-то… Пристойно?

– Я тебя не в свою кровать зову.

– Да я не о том… Короче, не стесню я вас?

– А-а! Нет, что ты! Дом у отца большой, братья в Айверройоке, места хватит.

– А далеко дом-то?

– До заката успеем. Если поторопимся.

Проклиная в душе свое незавидное положение, Влад наконец рубанул:

– Ладно, согласен. Все равно деваться некуда. В открытый космос без скафандра не тянет.

– Вот и хорошо, – кивнула Тыяхша. – Пойдем.

– Подожди секунду, – попросил Влад. – Я за вещичками смотаюсь.

Он сбежал с холма к оставленному внизу мешку. Достаточно бодро, надо сказать, сбежал. Будто и не лежал несколько минут назад в пыли как тряпичная кукла.

Мешок Влад сразу нашел – валялся там, где его и оставили. А вот шляпу искал долго. Унес ее вызванный демоном вихрь к зарослям и закинул на верхушку одного из деревьев. Но стряхнуть труда не составило – справился и нахлобучил.

Про нее, про шляпу эту, и спросила Тыяхша, когда Влад вновь поднялся на гребень холма:

– Откуда она у тебя?

– Одолжил у одного парня на время, – неопределенно ответил Влад. – А что?

– Да ничего. У брата такая же. У старшего. Я ему из Киарройока привезла в подарок. Только та целая.

– Это у меня дырки для вентиляции, – объяснил Влад. – Чтоб голова не перегревалась.

Тыяхша не поверила:

– Издеваешься?

– А у тебя много братьев? – меняя скользкую тему, спросил Влад.

– Двое, – ответила девушка.

– А сестер?

– Сестер нет.

– Было у старика три сына, двое умных, а третий – дочь.

– Не поняла.

– Везет, говорю, тебе. Хорошо, наверное, быть сестрой двух братьев?

– Не жалуюсь, – сказала Тыяхша и предложила: – Ну что, пошли?

– Пошли, – согласился Влад.

– Ты в седле, я рядом.

– Почему?

– Ты еще слаб.

– А что, вдвоем нельзя?

Влад надеялся, что Тыяхша согласится. Он даже представил, как обнимет ее за талию. Обнимет бережно, но крепко. С той силой, с какой птицу в руке держат – и так, чтобы не улетела, но и так, чтобы не задохнулась. Только Тыяхша, будто заглянув в его фантазии, отрезала:

– Нельзя.

– Можно спросить почему?

– Спрашивай.

– Почему?

– Потому.

– Тогда так – ты в седле, а я рядом. Конный по пешему.

– Почему?

– Потому, – отомстил он, а потом напомнил: – Я мужик. Или ты не заметила?

Тыяхша спорить не стала и через миг оказалась в седле. Взяла мешок, приладила его к седлу и разобрала поводья. Пустила коня шагом и жестом пригласила Влада следовать рядом. Тот поторопился, но едва подошел ближе, конь покосился на него настороженным глазом и многозначительно хлестнул по крупу дымчатым хвостом.

Желая сразу наладить контакт с животным, Влад решился на банальную взятку. Стянул мешок, вытащил несколько кусков оранжевого пайкового сахара и сунул жеребцу в морду. Но только тот не обратил на лакомство никакого внимания.

– Что, не в коня корм? – спросил Влад, не убирая ладони.

Тыяхша погладила жеребца по холке и что-то сказала ему, наклонившись прямо к уху. Видимо, разрешила, потому что жеребец обрадованно фыркнул и быстро смахнул угощение шершавой верхней губой.

– Надо же, будто пес! – удивился Влад и схватился за путлище у левого стремени. Но потом передумал и быстро перешел на правую сторону.

Сам сначала не понял, почему так сделал, и только потом сообразил: чтобы шрам спрятать. А когда сообразил, удивился. Раньше как-то это дело по барабану было. Он в свое время и не убрал этот шрам, потому что не комплексовал никогда на свой счет. Если кто-то и спрашивал бестактно, почему, дескать, лицо не очистил, Влад отвечал заученно – так, как в детстве мама ему говорила: «Шрамы для настоящего мужика – пропуск в сердце настоящей женщины». А вот сейчас чего-то дал слабину. Видать, захотелось девушке понравиться. Ведь красавицы, они только в маминых сказках в чудовищ влюбляются. В жизни – нет.

Они тронулись в путь, и какое-то время шли молча. Потом Влад, неожиданно даже для самого себя, стал декламировать по-русски:

– Это что? – не поняла Тыяхша, для которой стихи прозвучали набором хоть и мелодичных, но ничего не значащих звуков.

– Стихи одного древнего поэта, – ответил Влад.

– На каком?

– На языке предков моей матери.

– Переведи.

– Запросто.

И он перевел:

– Это об Охоте на Зверя? – внимательно выслушав, спросила девушка.

Влад покачал головой – нет, и пояснил:

– Это о любви.

– Разве?

– Точно. Там у поэта так дальше:

– Да, – согласилась Тыяхша. – Это не про Охоту. В ее голосе прозвучало некоторое разочарование.

– Тебе, похоже, не нравятся стихи о любви? – поправив сбившуюся набок шляпу, спросил Влад.

– Да нет, почему же. Если стихи хорошие, то очень даже нравятся.

– А мне показалось…

– Просто сейчас у нас такое время, что и не до стихов о любви, и не…

– И не до самой любви? Да?

– Да.

– Почему?

– Любовь изнуряет, – ответила Тыяхша после паузы, – делает слабее, уязвимее. Сейчас нельзя быть слабым. Идет Охота.

– Не согласен в корне, но спорить не буду, – сказал Влад. – Ладно, уяснил: любовь в морковь, лирику побоку – идет Охота. Тогда давай, начинай.

– Что начинать? – не поняла девушка.

– Как «что»? Чего такая недогадливая? Давай учи меня, как на Зверя охотиться. Чего зря время терять?

– Вот ты о чем.

– Об этом, об этом. Надеюсь, курс недолог?