Эффект Этоса

Субмаршал Викри еще один раз принял Вана и передал ему вместе с бумагами об отставке, включая лист с твердой копией, указывавшей, что на его личном счету осталось семьдесят восемь сотен кредитов, и еще две тысячи как расчет для командора, медаль в футляре. Субмаршал даже не предложил Вану приколоть ее.

Теперь, когда командор официально покинул службу, его транспортные льготы были утрачены, и он не мог получить место на судне РКС, направляющемся на Сулин, более двух недель. Но в этом, собственно, не было неожиданности, поскольку транспортировка отставного офицера к родному дому куда меньше по значимости, чем нужды РКС в переброске офицеров, несущих службу. РКС все еще обеспечивали ему пристанище, но тем не менее нелегко было привыкать к такой перемене: вчера курьеры немедленно забирали его и везли, а сегодня надо ждать свободных мест. Неприятным ударом была и деактивация доступа его вкраплений к РКС. Удалять сами вкрапления смысла не имело, не исключалась вероятность, что отставного офицера опять призовут, тем более что доступ можно было блокировать нехитрой процедурой, выполненной медиками. И хотя Ван по-прежнему мог посылать и принимать стандартные сигналы связи, сравнительное сужение круга восприятия было сравнимо с частичной утратой слуха, и, в своем роде, так и произошло. В оставшиеся дни на Таре Ван усилил нагрузки при упражнениях и начал исследовать возможности найма на работу и путей, открытых для молодых командоров РКС в отставке. Он начал с главной линии Тары, «Квазара», и без труда получил согласие на встречу с неким Эроном Харви, старшим директором по персоналу, четыре дня спустя. Ни один другой концерн, занимающийся космическими перелетами, не ответил на его запросы.

Кабинет Харви был на треть больше, чем у субмаршала Викри, и полон искусно сработанной мебели из грецкого ореха и красного дерева. Находился он на третьем этаже обширного комплекса «Квазара», к западу от Ново-Ойсинского челночного порта, и окном выходил на подобие тарского сельского садика с искусственными скалами.

Ван не увидел, впрочем, маленьких статуй лепреконов, когда выглянул наружу, перед тем как сесть перед копией григорианского стола, из-за которого изучал посетителя доктор Харви.

— Рекомендации, продвижение, похвалы в приказах… Должен сказать, у вас впечатляющий список… командор, не так ли? — Харви нахмурился.

— Теперь уже нет, — ответил Ван с улыбкой.

— Полагаю, что так, — Харви прочистил горло. — Я должен спросить, чем вас привлекает место младшего пилота в «Квазаре».

— Я пилот, — ответил Ван. — Это то, что я лучше всего умею делать. Я бы хотел продолжать этим заниматься. В РКС после того, как вы дослужитесь до командора, вы больше не остаетесь пилотом. Особенно если вас выпихнули в отставку.

— Учитывая прошлую службу и должность, я полагаю, у вас недурное обеспечение.

— Достаточное, — ответил Ван. — И это позволяет мне не беспокоиться о вознаграждении.

— Уверен, что так. У вас хорошее положение. И все же… почему командовавший крупнейшими судами РКС хочет начать все сначала под командованием того, кто знает меньше вашего?

— Как я уже сказал, я пилот. Я хорошо знаю эту часть дела. Не могу утверждать, что разбираюсь в коммерческой стороне.

Харви кивнул, затем расправил плечи. Он избегал глядеть на Вана в упор.

— Что же… я понимаю ваши чувства, желание продолжать делать то, что вы делали хорошо, и нет сомнений, что ваши дарования и умения велики. Но должен быть откровенным. Мы нанимаем лишь бывших военных пилотов. И сделали своей политикой не нанимать пилотов, сделавших лишь один рейс или совершивших военную карьеру. У первой категории недостаточно знаний, и такие часто ищут удобного местечка. У второй же категории опыта больше чем достаточно, но, если честно, они склонны быть… менее гибкими. Мы обнаружили, что равновесие между молодостью и опытом для нас самое лучшее…

Короче, как заключил Ван, «Квазару» нужно, чтобы кто-то другой тратился на подготовку пилотов, а затем брать их достаточно молодыми, чтобы выплавить из них нечто по желаемому для «Квазара» образцу, вне сомнения, дипломатичными и почтительными. И как они все рады, что работают на «Квазар». Он подумал: а не так ли поступают и все прочие транспортные предприятия?

Глава 31

Ван взглянул через командирское место, между тем старший командир потянулся вперед, его указательный палец касался большой красной кнопки «Прыжок».

— Стой! — воскликнул Ван.

— Прыжок как прыжок, командир, — спокойно отозвался седовласый старший коллега. — Мы направляемся обратно в Лейнстир. — Брови его поднялись, и на миг его лицо изменилось и стало больше похоже на лицо совсем молодого космолетчика, светлокожего, белокурого и такого безупречного, прежде чем вернулся образ моложавого, но уже седого командира.

Ван хотел объяснить, что с прыжком не в порядке, что не может быть в порядке. Но вместо этого лишь наблюдал за медленным движением командира Байле, нажавшего на кнопку.

— Нет! — воскликнул Ван. Слишком поздно.

Черное стало белым, белое черным, а затем ослепительно-красным, до боли красным, и вихрем пронеслось через кокпит. Чистая исступленная боль.

Ван рывком вскочил. Пот струился по лицу, сердце ухало. Конечно, это просто скверный сон. Он никогда не был на «Фергусе» с командиром Байле, и два командира почти никогда не оказываются вместе одновременно перед пультом управления. Но это было прямо как на самом деле… опять. Он вытер лоб. Жуткие сны о «Регнери» тоже были как на самом деле. Ван снова вытер лоб и проверил время. Почти пора вставать, и в любом случае вряд ли удастся снова уснуть. Он протяжно и глубоко вздохнул и сбросил ноги с постели в номере для старших офицеров.

Почему ему снится всякая жуть о «Фергусе»? Он непричастен к случившемуся. Если только каким-то образом его последний бой с неустановленным крейсером не привел к какой-нибудь перенагрузке. Но прыжковые генераторы не связаны ни с чем, применяемым в бою: ни со щитами, ни с сетями, ни с управлением огнем, и один из них заменили.

Где-то в душе затаилось чувство вины. Но почему? Его даже вблизи «Фергуса» не было. Ван медленно поднялся и зашагал к душу: необходимо скорее смыть сон и запах страха, страха, что он каким-то образом отвечает, страха, гноившегося внутри. Возможно… Помогут новые упражнения.

Глава 32

Прошло еще десять дней, и по-прежнему усердно упражняясь и пытаясь сориентироваться, Ван обнаружил, что все прочие концерны системы Тары, нуждавшиеся в космических пилотах, тоже ищут более молодых мужчин и женщин. Он также перерыл все материалы архивов, к которым был открытый доступ, но так и не нашел ничего, что пролило бы свет на случившееся с «Фергусом». Ван колебался между тихим безумием, которое вызвал намек субмаршала Викри, что несчастье с «Фергусом» могло быть следствием действий при встрече с враждебным крейсером, и попыткой догадаться, почему Викри это на него свалил. А еще ему отравляло жизнь непроходящее чувство, что за ним наблюдают, но кто и почему, он по-прежнему не мог даже предположить.

Одна из фирм по добыче полезных ископаемых на кометах, Спейсрек, пригласила его. Но операционным директором. Ван отказался, спрашивая себя при этом, а не, совершил ли ошибки. Но он явно оказался не в своей тарелке в роли военного атташе, а операционному директору требуется куда больше бюрократической и политической находчивости.

И вот в однодень Ван явился к новоойсинскому терминалу, сел в орбитальный челнок и, ступив на палубы Орбитального Контроля Тары 2, прошел по людным коридорам к шлюзу ЭМ 10, где стоял звездолет РКС «Слайго».

Техник, дежуривший в шлюзе третьего класса, отдал Вану честь.

— Добро пожаловать на борт, командор. Командир говорит, мы выйдем, как только прибудет майор Долан. У вас первое место в пассажирской каюте. Рундуки в кормовой части каюты.

— Спасибо.

— Добро пожаловать, сэр.