Преисподняя

Маркуса Вэндерса, я вырос вместе с ним, мы были как братья. Ты – не он! Я бы узнал его, клянусь Богом!

– Твое лидо показалось мне знакомым, когда я впервые увидел тебя, – тихо заметил я, страшась собственных мыслей. – Может быть, мы были знакомы. Раньше.

– Хорошо, – процедил Литерати сквозь стиснутые зубы. – Мы решим этот вопрос раз и навсегда. Встань, Эшанти!

Я не стал возражать и выпрямился лицом к нему. Мы стояли на расстоянии не более фута друг от друга.

Неожиданно он крикнул “давай!” и резким движением вскинул ладони. Его руки скрещивались и выпрямлялись, плечи сгибались, он поворачивался из стороны в сторону, то выбрасывая бедро, то делая отмашку, вертелся волчком – все за одну десятую того времени, которое требуется, чтобы об этом рассказать.

Я следовал за каждым его движением, хлопая по ладоням, постукивая по рукам и ногам с такой безупречной четкостью, словно он проделывал серию молниеносных движений перед зеркалом.

Когда мы застыли, положив руки друг другу на плечи, его глаза были такими же расширенными и испуганными, как мои. Я ничего не планировал; у меня даже и в мыслях не было реагировать на его движения. Я просто делал это, как делал уже сотни раз, когда мы были детьми, показывая всему миру, что мы едины – что мы братья, Дерек и Маркус, друзья навеки.

– Боже мой, – выдохнул Литерати, заглянув мне в глаза. – Маркус?

Я не знал. Я все еще не мог этому поверить. Кажется, я покачал головой.

– Я… Может быть…

Он уронил руки и отступил, словно испугавшись меня. Какая-то часть моего существа хотела обнять его и прижать к себе. Он был моим единственным другом до Рэчел, однако сейчас он был для меня почти чужим человеком, как и я для него.

– Ты действительно Маркус, – прошептал он. – Они изменили сетчатку, но не смогли изменить душу.

Потом его лицо просветлело, и он протянул мне руку. Когда я протянул свою, он обнял меня. Это заставило меня осознать, кем я был на самом деле, несмотря на тысячи ложных воспоминаний, внушавших мне личность другого человека.

Я сел рядом с Рэчел и взял ее за руку. Она выглядела совершенно потерянной. Дерек опустился на колени возле ее стула, взял ее за другую руку и улыбнулся.

– Клодетта, – сказал он. – Я так рад, что ты вернулась к нам. Рад, что вы оба вернулись.

– Но как им это удалось? – глухо спросила она. – Переделать наши лица, наши тела, наш… разум?

– Два-три года назад к нам просочились скудные слухи о секретной операции Департаменту правонарушений в Аннаполисе, – сказал Дерек. – Туда направили какую-то элитную инфильтрационную группу, но не для тренировок. С ними должны были сделать что-то иное. Согласно нашей информации, в департаменте появились новые специалисты по пластической и косметической хирургии. Но особое внимание привлек тот факт, что члены этой элитной группы не только подверглись изменению внешности в результате операции, но также не осознавали ни своей миссии, ни даже своей истинной личности. Десница собиралась перепрограммировать их. К сожалению, больше нам ничего узнать не удалось.

– Но каким образом? – спросила Рэчел. – Нельзя же превратить мысли в цифровые данные?

– Активная виртуальная матрица делала это, – напомнил я. – Возможно, Десница тайно усовершенствовала ее.

Сенатор Барр с участием посмотрела на Рэчел:

– Клодетта, я знаю, как вам сейчас тяжело, но…

Рэчел покачала головой:

– Я не могу… пожалуйста, не называйте меня так. Я знаю, что когда-то была ею, но не могу измениться обратно – во всяком случае, не так быстро. Все во мне кричит о том, что я Рэчел Брак.

Она закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от остального мира. Я прекрасно знал, что она чувствует.

– Я тоже не могу быть Маркусом, – сказал я. – Мне очень жаль, но… сейчас я Гидеон Эшанти. Возможно, когда-нибудь я научусь быть Маркусом, но не теперь. У меня нет времени учиться быть собой, пока люди, сотворившие это с нами, по-прежнему хозяйничают в стране. Давайте закончим то, что мы начали, – свергнем Десницу. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы стать… Маркусом и Клодеттой.

Сенатор Барр медленно кивнула:

– Разумное решение.

– Почему? – снова спросила Рэчел. – Почему Десница изменила нас, зачем им понадобились другие личности? В меморандуме упоминается об этом?

– Нет. Там сказано, что руководителю департамента предписывается распространить среди своих подчиненных список вымышленных имен, под которыми шестеро агентов отправятся во внешний мир, и обеспечить их неприкосновенность при любых обстоятельствах.

– Должно быть, несколько дней назад они изменили свое решение, – заметил я. – Что заставило их добиваться нашего устранения?

Рэчел внезапно выпрямилась.

– А как насчет Брайана Эйвери? – спросила она. – В ту ночь было вычищено семь человек, но Эйвери нет в вашем списке.

– К тому же он был гораздо моложе остальных, – добавил я. – Во время налета на Пентагон ему было не больше двенадцати лет. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Что? – спросила Рэчел.

– Брайан Эйвери служил для них прикрытием. Готов поспорить, он не делал ничего дурного в своей жизни. Десница ликвидировала его лишь для того, чтобы поставить нас в тупик, разбить схему таким образом, чтобы мы не смогли правильно сложить кусочки головоломки.

– Пожертвовать невинным ребенком? – тихо спросила Рэчел. – Лишь для того, чтобы сбить нас с верного следа?

– Они делали гораздо худшие вещи, – мрачно заметил Дерек.

– Но мы по-прежнему не имеем представления о цели операции, – сказал я. – Зачем понадобилась полная реконструкция личности? Кэтрин случайно не обнаружила другую информацию, связанную с этим делом?

Эрин Барр покачала головой:

– Еще нет. Другие документы, связанные с меморандумом, защищает ЛЕД, который она еще не взломала. Хотя благодаря Джереми дело движется все быстрее.

– Новые личности, новые воспоминания… – Рэчел размышляла вслух. – А потом нас вернули в общество. Но куда? Все оказались на обочине владений Солюкса, все, так или иначе, были изгоями. Кроме нас.

– А мы занимались изгоями, – добавил я. – Похоже, нас всех поместили в ситуации, которые в конечном итоге могли привести нас к контакту с…

– …с Фронтом гражданского сопротивления, – закончила Эрин Барр. – Да, я думала об этом. Работая в правоохранительных органах, вы занимались всеми аспектами незаконных технологий. Если принимать во внимание ваши естественные склонности и склад характера, вы вполне могли установить связь с подпольем. Они прекрасно знали, что у вас уже есть… предрасположенность к этому. – Она улыбнулась. – Но снова возникает вопрос: почему?

– Возможно, они решили ликвидировать нас потому, что их план не сработал, – предположил я. – Скажем, мы начали делать не то, что от нас требовалось, или же в нашем характере появились черты, которые им не понравились.

– Зато нам они нравятся, – сказала она. – Ваша помощь была для нас просто бесценной, и я уверена, что это не входило в намерения Десницы. Правда, остается еще один вопрос. У меня есть возможный ответ, но я хотела бы знать ваше мнение. Что обнаружила ваша команда в недрах Пентагона, если из-за этого открытия вы решились прервать миссию?

– Думаю, они… мы узнали о Преисподней, – ответил я. – О том, что это на самом деле виртуальная реальность.

– Полностью согласна с вами. Если бы мы только узнали об этом шесть лет назад! Этого времени было бы достаточно, чтобы свергнуть Десницу.

– Еще не поздно, – сказал я.

Рэчел согласно кивнула.

ГЛАВА 30

Джереми, Кэтрин и Том Меакулп пробыли в компьютерном зале более пяти часов. Когда они наконец вернулись в гостиную, их глаза были красными и слезились.

Я, Рэчел и Дерек оказывали посильную помощь, следя за передачами “Божьего Гласа”. Мы с Дереком наблюдали за двумя каналами государственных видеопередач, а Рэчел слушала радио. Нет ничего более утомительного, чем пропагандистская болтовня, поэтому мы с надеждой вскочили на ноги, увидев троих программистов.