Отступник

―

Да, здорово смотреть на море с высоты, — сказал судья, останавливаясь; его ледяные темные глаза, будто с замерзшим в них огнем, слегка поблескивали. — Там внизу Набережная Откровения. И угодья клана Отшельника, который возглавляет шаман. Так что, если тебе когда-нибудь понадобиться его отыскать, то смело приходи туда. Он с удовольствием угостит внеочередной порцией водорослей.

―

Водорослей? — переспросил Олег.

―

Да, они восстанавливают организм, компенсируют разрушения, вызванные радиацией. Иначе никто не смог бы прожить в Таганроге и пяти лет, а мы держимся уже двадцать. Тебе, кстати, скоро придется их употреблять, иначе через какое-то время могут начаться проблемы со здоровьем. Но это все позже, а сейчас я покажу тебе нечто очень важное для понимания наших принципов. Приготовься.

Он помолчал с минуту, а потом стал неторопливо спускаться вниз. Олег, взволнованный таким вступлением, шагал следом, напрягаясь с каждой ступенькой, а их было немало, и гадая, что же может скрываться за густой зеленью внизу.

Чуть сбоку от подножия лестницы виднелся еще один памятник довольно странного вида: на трех каменных столбах бронзовая крылатая фигурка держала в поднятых руках некое подобие широкой чаши.

―

Раньше, до Великой Катастрофы, три колонны символизировали три столетия существования города, — сказал Дрожжин торжественно. — Но мир изменился, и теперь они обозначают совсем иное. Это три основания, на которых стоит наше племя: власть вождя, власть судьи и власть шамана. Стальное тело, огненная душа, несгибаемый дух, а также сила разума, сила чувств и сила воли. Это власть достойных. Власть тех, кто блюдет закон. Триединство в одном. У нас нет разделения на классы, и власть вождя, судьи или шамана не означает единоличное правление кого-то определенного. Это только принципы, на которых держится жизнь нашего племени. Когда я умру, любой взрослый нуклеар из моего клана, будь то мужчина или женщина, сможет занять мое место. Разумеется, если он относится к числу достойных.

―

А кто из людей входит в это число? — Олегу на самом деле стало интересно, ведь в Лакедемоне высшая власть была провозглашена наследственной.

―

Любой нуклеар, — усмехнулся жрец, — но не человек.

Олег присмотрелся к Дрожжину. Нет, у него, вроде бы, были обычные человеческие зрачки.

―

Ты полагаешь, нуклеар от человека отличается внешними признаками? — судья следил за набегающими волнами немигающим, слегка сощуренным взглядом. — Верно лишь отчасти. Я был когда-то человеком, но теперь я — нуклеар. И вождь не человек и шаман тоже. А все остальные, все те, кто родился до катастрофы — обычные люди. Их дети и внуки нуклеары, а они — человеки. У них было неправильное воспитание, но это еще полбеды. Они запятнали себя несмываемым позором: большая часть испробовала на вкус себе подобных, не все грабили, убивали, насиловали, но все они допускали своим бездействием и грабежи, и убийства, и насилие. Разве могут бывшие рабы и бывшие хозяева строить общество равных? Мы отреклись от человеческого. Когда-то один философ, мыслитель прошлого мира сказал, что Бог умер. А я, судья нынешнего мира, говорю: Человек умер. И все, что осталось после его смерти, не стоит жалеть.

―

Но... — Олег на какое-то время задумался, — могу я стать...

―

По мнению вождя, да, — Дрожжин кивнул. — Ты родился после

очищающей войны, ты не запятнал себя бесчестием. Ты не нарушал табу своей

общины. Разве что только один раз — когда убежал. Но, конечно, тебе еще предстоит доказать, что ты достоин быть нуклеаром.

Несколько минут бородач и юноша стояли молча. Наконец, Дрожжин ухмыльнулся, хлопнул по плечу Олега и сказал:

―

Ладно, пошли дальше, увидишь нашу ферму. Это все вотчина клана Творца, а Валера, наш вождь, их предводитель, — Дрожжин сделал широкий жест рукой. — И раз уж он решил принять тебя в общину сразу, то, вполне может статься, что попадешь под его начало, будешь работать на ферме. Приходилось за животными ухаживать?

―

Нет, у нас свободные граждане этим не занимались, — ответил Олег, осматриваясь. — Но у меня была собака, которую я вылечил.

―

Вот как? — иронично поднял бровь судья.

Деревянные строения, частично крытые рубероидом, а также черепицей и соломой, очень походили на скотные дворы Лакедемона. В проволочном загоне сновали кудахчущие куры, возле длинного корыта с водой толпились гуси и вальяжные утки. В воздухе ощущался густой терпкий запах навоза. Работников видно не было.

―

А кто тут работает? — спросил юноша.

―

Люди придут потом, когда жара спадет. А у нуклеаров сегодня дневной сон. Наверное, Илья уже говорил тебе, что суточный цикл у них длится дольше? Тридцать шесть часов, а не двадцать четыре, как у нас, может поэтому, даже малыши намного выносливей, чем люди, и отлично адаптируются. Не могу сказать, с чем связано, но это так. Они и в темноте видят прекрасно, так же хорошо, как днем. Поэтому не удивляйся, если когда-нибудь увидишь работников, пропалывающих грядки в полночь.

Новая информация буквально придавила Олега к земле. «Выродки» оказались более совершенными, чем элита Лакедемона, и он спрашивал себя: какие еще способности имели нуклеары и насколько же глупо поступали власти, уничтожая «неполноценных людей», а на самом деле бесценных воинов для ночных вылазок и дозоров. К тому же он поймал себя на мысли, что принадлежать к племени нуклеаров вовсе не позорно, а даже, как бы это сказать, здорово...

―

На сегодня достаточно, давай закругляться, ты, наверное, хочешь увидеть свою девочку? — сказал Дрожжин, испытующе глядя на Олега.

Минуту спустя они оказались на краю обрыва, поросшего густым лесом, и где-то далеко внизу расстилалось море.

―

А что это? — ошеломленно спросил юноша, указывая на две громадные кучи, что чернели на фоне сияющей солнечной рябью воды. Но кучи были небольшими по сравнению со странными, внушающими трепет ржавыми конструкциями, похожими то ли на высушенных гигантских журавлей, то ли на бескрылые скелеты птеродактилей колоссальных размеров.

―

Это порт и подъемные краны, — ответил Дрожжин с заметной печалью в голосе. — Отсюда корабли увозили и привозили грузы со всех сторон света, но, как видишь, все в прошлом. Краны ржавеют, и я каждый раз думаю:

переживут ли они очередной зимний шторм или рухнут. Последний корабль привез уголь, и эти две кучи — его остатки, уже меньше четверти. Так что, можно сказать, жителям Таганрога очень повезло, без этих запасов вряд ли удалось хоть кому-то пережить ядерную зиму...

Судья замолчал, вглядываясь куда-то вниз.

― 

Надо же, — произнес он, — шаман вернулся. В лодке ковыряется со своими помощниками. А сообщить о прибытии не судьба. Иди-ка за мной.

До Олега вдруг дошла вся важность события. Шаман вернулся с рыбалки! А это означало, что соберется Совет, то есть Небесная Канцелярия, которая решит судьбу Ани и Артура.

Глава

11

ВЫБРАТЬ СУДЬБУ ДЛЯ СЕБЯ —

ВОТ ВОИСТИНУ ЩЕДРЫЙ ПОДАРОК!

Очевидно, добыча, которую тут недавно разделали, была богатой: на побуревшем от крови песке лежала здоровенная куча внутренностей, над которыми уже густился рой зеленых мух. Олег представлял себе шамана совсем иначе, и потому во все глаза уставился на очень худого мужчину, сидевшего на корточках в длинной лодке и одетого лишь в потертые дырявые штаны. Небрежными космами на загорелые костлявые плечи спадали черные, тронутые заметной сединой волосы. На темени проглядывала плешь. Услышав звуки шагов, человек на мгновение замер, будто сканировал затылком, что творится у него за спиной, а потом продолжил возню с сетью и гарпунами.

―

Здравствуй, Лёня, — сказал шаман, не оборачиваясь, в голосе его проступала веселая хрипотца. — И тебе, здравствуй, незнакомый пацанчик.