Нечисти

Первые метров триста от метро и в сторону Невского Леха шел с усилием, как товарищ Сухов по барханам, и только после перекрестка Садовой и Гороховой улицы орды уличных продавал разредились до приемлемой пешеходной кондиции.

Леха завернул направо, в арку «апрашкиного» двора…

– Братан, держи билет, лотерея типа…

– Нет. – Леха мотнул головой, шагнул вправо и вперед.

– Возьми, да? Бесплатно, в рамках рекламн…

– Отвали! – Леха повел левой рукой, но одновременный шаг вперед придал его толчку силу чуть большую, чем хотел применить Леха, так что чернявый парень, потеряв равновесие, пробежал два шага задом наперед и бубухнулся спиной в стену.

До Лехи внезапно, единым файлом, дошли эмоции и полумысли чернявого, шедшие чередой по отношению к нему, к Лехе: «Ломает всего… лох идет… тупой лох… братан держи… гад позорный, рот парашный…»

Леха клацнул зубами, развернулся на три четверти и в два скока оказался возле зазывалы, который только и успел, что разозлиться и сделать шаг навстречу драке. Удар привычно тряхнул запястье, ойкнули косточки пальцев, Леха так же резво крутнулся на пятках и, не глядя на результат, зашагал из арки направо, где уже и вот она – дверь в «денежку». Нокаут, и к бабке не ходи, и кожу на костяшках свез… Уголком зрения он все же зацепил, выделил из фона случайных зрителей неслучайные фигуры аналогичных «лотерейщиков», товарищей побитого… Гнев Лехи улегся так же быстро, как и вспыхнул… Ну елы-палы, дурила из Тагила! Ну когда он наконец научится не пылить по пустякам, не находить на свою голову?.. К тому же не стоило заводиться с этими шакалами, их много и наверняка там посерьезнее чуваки есть… На входе-то охрана, а вот… А впрочем… Леха вспомнил – кто он теперь и что при нем – и ухмыльнулся.

– Мне в администрацию, к Ольге Николаевне.

– А-а, ну-ну, тогда пройди, конечно. – Хорошо, когда тебя знают даже охранники: пустят бесплатно безо всякого колдовства, главное – соблюсти приличия при вранье…

– Леля, привет!

– Ой, Лешик! Что-то ты рано сегодня. Как сессия? Тебе «семерочку»?

– Сдал. Нет, «тройку» хочу и чебуреков со сметаной.

– Чичас! Ваших пока не было никого. Где ты сядешь? Я принесу.

– Вон там, в углу. – Леха для верности ткнул пальцем. – Я пока по этажам сгоняю, гляну где чего.

У Лехи еще было минут десять до встречи, но он на всякий случай пробежался на второй этаж, на третий, заглянул во все закоулки – никого, ни Димона, ни вообще знакомых. К Ольге, барменше, своей ровеснице, он подкатывал пару раз для очистки совести, однако та держалась по отношению к Лехе приветливо, может быть чуточку лучше, чем к другим, но без огонька – у нее был парень и, кроме него, никто, похоже, ее не интересовал.

Кто сегодня? – Леха притормозил возле белого, криво повешенного листочка с расписанием музыкального меню. В «денежках» играли живую музыку, в иные ночи случалось так, что одновременно, на всех трех этажах выступали группы, и благодарные слушатели, опившись пива, вынуждены были разрываться в своих симпатиях между постпанком, рокабилли, готикой и платным туалетом, шастая с первого этажа на второй, со второго на третий, с третьего опять вниз. Группы были малоизвестные, но это никого не смущало: все помнили, с чего начинались «Король и Шут», «Краденое солнце»…

– Привет, зая! – Леху толкнули.

– А-а, то же самое – тебе. Ты где?

Пухленькая девица в топе, в бриджах, в стрижке «полубокс» даже на своих немыслимых платформах была по грудь Лехе, Леха же, когда был выбор, предпочитал высоких. Однажды под утро, после буйной танцевальной ночи, он сумел познакомиться с этой девушкой очень близко: она типа жила неподалеку; но вот имя ее – выскочило из головы… Неудобно даже…

– Понял… Одна? А, а я на первом. Ну еще увидимся; заранее, не дожидаясь белого танца, ангажирую тебя на нижний брейк. Чмоки…

Даст, если вдруг приспичит, это очевидно.

Пн. – ЧУП-МАРЗУП

Вт. – ДЖИНН СА, ОЛИГОФРЕЙД

Ср. – БЕЛАЯ ЖИЗНЬ, КОВЕР-САМОСАД

Чт. – ЧУП-МАРЗУП, НЕРАЗОЧАРОВЫВАЮЩИЕСЯ

Пт. – ДЖИНН СА, ТОПУС, БЕЛАЯ ЖИЗНЬ, МАЗЫХАКЕР

Сб. – НЕРАЗОЧАРОВЫВАЮЩИЕСЯ, ДЖИНН СА

Вс. – Всякое крошево-хорошево из дикарей и новеньких.

Это означало, что сегодня на третьем этаже будет просто дискотека либо вообще замок на двери, а на нижних двух тоже дискотека, но сначала, «для сугреву», на первом этаже команды будут играть живую музыку: на первое – модные рокабилльщики ЧУПЫ, на второе – густо панкующие «Вовы», они же – НЕРАЗОЧАРОВЫВАЮЩИЕСЯ. Леха порадовался, что угадал с первым этажом, где намечался «двойной лив», и через две ступеньку на третью ринулся к пиву и чебурекам со сметаной.

Когда успели? За те несколько минут, что Леха посвятил рекогносцировке, зал первого этажа уже подернулся синеватым дымком – набежавшие прихожане накурили. Фокус: только что зал был пуст, а теперь свободных столиков почти и не осталось, и у стойки очередь выстроилась.

– Лелик! Спасибо! – Леха старательно закивал головой, осторожно помахал поднятой кружкой…

– Димон, ты точен, как молодой швейцарский король, садись. Что? Ну? Не пугай меня… Нет-нет, о нет!..

– Ты псих, Леха, ну точно – псих. Держи свою сотку. Нет в Швейцарии королей.

– Чеченская?

– Настоящая. Знаешь, как я сегодня запарился с твоим хламом? Реально чуть не пролетел.

– Чуть? В смысле рентабельность не превысила двухсот процентов? Ладно, тебе – верю. Ступай за пивом, а то мое уже кончилось.

– Во как? Я ступай за пивом!? Я? Ну ты…

– Не хочешь? Ну тогда я схожу. Тебе «нулевку»?

– Сам дурак. Семерку неси. Сейчас посижу да побегу, надо еще добить кое-что…

Себе Леха опять взял «троечку», чтобы полегче… Димон вскоре ушел, как и обещал, свободные стулья умыкнула компания за соседним столиком… Каждый раз перед «разгуляем» приходил такой «мертвый» час, и каждый раз Леха вспоминал, что и в прошлые разы были моменты разочарования и скуки, когда пиво – дрянь, чебуреки съедены, знакомых не видно, одна тупость вокруг… Но, как правило, вечер постепенно разматывался, выправлялся в полный ночной рост, извлекая из призрачных, пивом пропахших рукавов, большие и малые чудеса и вымывая из памяти (до следующего раза) томительные моменты неприкаянности и мизантропии…

– Э, слышишь…

Леха обернулся. Перед ним стоял паренек типичной «приапрашкинской» внешности: смуглый, в дешевых штанах с мотней и накладными карманами по бедрам, очень короткие, равномерно отросшие волосы, тусклый тревожный взгляд…

– Там тебя зовут…

– И кто меня зовет? – заинтересовался Леха, хотя в солнечном сплетении у него уже застыл правильный ответ.

– Девушка одна. Просит выйти. Она типа за вход не хочет платить и просит, чтобы ты к ней вышел.

Леха замялся на мгновение.

– Сейчас выйду, предупрежу только, чтобы столик не занимали.

И речи не могло быть – искать союзников и выйти «к девушке» не одному, а компанией, – ситуация не та… Да и мало кто связываться захочет…

Всегда надо сначала думать, а потом руки-ноги растопыривать. Аленка, предупреждаю еще раз: пока я на ногах – сидеть в дупле, играть в молчанку. Леха тронул за рукав охранника: я на минутку, сейчас вернусь…

У входа в клуб отирался обильный, родной для клуба, но экономный либо безденежный контингент, а немного поодаль, буквально метрах в двадцати, – безлюдье, если не считать группы стоящей полукругом, серьезно настроенной молодежи исключительно мужеского пола, разной степени обдолбанности и накачанности.

Они ждали Леху. В коленках у него возникла противная, ослабляющая дрожь, в голове зашумело. Ему стоило немалых усилий делать шаги по направлению к ним и не спотыкаться. Умеренная злоба, почти нулевая опаска, вялая готовность увечить – Леха втянул в себя весь ком эмоций, исходящий из базарных «реваншистов», и мгновенно «завелся», как это обычно с ним бывало в экстремальных ситуациях, соскочил с резьбы.

– А кто меня ждет? Каторый ыз вас дэвушкам?

Он, почти на бегу, вцепился пальцами в сложенную дубинку, резко развел руки, выдвигая ее на весь аршин, отпустил левую ладонь, и в то же мгновение палка-чудесница дернулась в правой руке и с сухим стуком разбила голову ближайшему парню, невысокому, но «бычастому», жирно-накачанному. Тот только и успел, что ойкнуть, перед тем как упасть на выщербленный, в грязных помоечных потеках асфальт. Было еще светло, при желании все происходящее можно было наблюдать чуть ли не с противоположного конца «Апрашки»; наверное, кто-то этим не преминул воспользоваться. Но Леха, который довольно часто бывал в «денежках», волей-неволей знал о местных порядках: ментуры не будет до тех пор, пока все само собой не утрясется. Сегодня этот ментовский служебный стиль его не возмущал, напротив, он на него надеялся. Дубинка своими резкими и неожиданными рывками то и дело норовила растянуть ему кисть, но тем не менее из руки не выскальзывала, держалась как приклеенная. Пару раз Леха угадал ее намерения, проворно сопроводил рукой, и эффективность удара от этого моментально повышалась: падающие даже ойкнуть не успевали. Леха для страховки то и дело повторял про себя первоначальный приказ: «не насмерть», но дубинка, похоже, строгалась мастерами, дело знала и поставленных пределов не переходила – била куда надо и с заказанным эффектом. И только Леха успел почувствовать свою деревянную соратницу, распробовать эффект взаимопонимания, – как противники кончились. Леха с немалым усилием преодолел сопротивление (двое вырубленных зашевелились, один попытался встать) дубинки, сдвинул концы ее в прежнее, «спящее», положение, посчитал поверженных – одиннадцать баранов, легонечко пнул под ребра ставшего на четвереньки.